Фролка - бурят. Ироническая проза

.               

        О  весьма  близком  контакте  маленького  Ванюшки  с  косолапым  хозяином  тайги  медведем,  и,  к  счастью,  непродолжительном,  прекрасно  знала  вся  перепугавшаяся  тогда  деревня.  Но  после  того  неожиданного  свиданьица,  к  Ване  можно  было  смело  применить  известную  поговорку,  что  ему  этот  приблудившийся  медведь  и  в  действительности  «на  ухо  наступил».  И,  скорее  всего,  придавил  косолапой  конечностью  не  одно  ухо,  а  сразу  оба  их… Ибо,  как  выяснилось  впоследствии  в  школе,   способностей  музыкальных  у  Вани  не  оказалось  совершенно. 
        Но  зато  сразу  после рандеву  с  хозяином  тайги  появился  у  мальчика,  выражаясь  языком  деревенского  фельдшера-интеллигента,  «рефлекторный  плач-рёв».  Что  это  такое?  А  потому  что  при  одном  упоминании  слова  «медведь»,  Ванюшка  немедленно  заливался  горючими  слезами  и  начинал  орать  с  такой  неистовой  силой, что  сельчанам,  слышавшим  столь  безысходный  вопль,  становилось  поистине  не  по  себе. И  продолжались  ведь  подобные  истерические  оранья  аж  до  четвёртого  класса.  Иногда  некоторые  хулиганистые  ребята  скуки  ради  решив  поиздеваться  над  странностями  Ванюши,  с  усмешкой  просто  проговаривали,  примерно  вот  это.  Но  старались  произнести  так,  чтобы  он  расслышал  главное  слово.
        «Ну,  пацаны,  прячься,  кто  куда  может!  Вон  он,  медведь,  прямо  к  нам  прётся!  Всё,  конец!», - как  тут  же  начинался  душераздирающий  рёв,  и  успокоить  мальчика  могли  только  родители.  Но  и  у  них  получалось  отнюдь  не  сразу.  Деревенские  опытные  ведь  таёжники  и  до  сих  пор  недоумевают,  в  честь  какого  хрена  в  тогдашнюю  неимоверно  жаркую  обеденную  пору  зашедший  аж  во  двор  к  Ванюшке  громадный  Михаил  Потапович  настолько  громко  ревел?  Ну,  не  с  голодухи  же  полез  он  на  рожон  к  людям,  когда  вокруг  полно  всего: и  черемши,  и  ягоды,  плюс    неистощимые  запасы  бурундуков? 
        А  тут  ещё  на  уроке  пения  сосед  Ванюши  в  шутку,  конечно,  даже  сделал  такое  вот  интересное  предположение.  Мол,  медведь,  зашедший  во  двор  специально  из-за  Ванюши,  чтобы  своим  страшным  рёвом  заставить  его  взять  с  него  пример,  научив  Ваню  орать  так  же  громко,  как  он  заревел  в  момент  прибытия  во  двор,  и  проревел  по  убытии  с  него.  И,  вполне  возможно,  прямо  там-то  сначала  «наступив  Ване  на  одно  ухо»,  а  потом  и  на  другое,  навсегда  лишив  его  музыкальных  способностей.  Ну,  да.  Кроме  ора-рёва,  который  он  освоил  блестяще.
         А  произошло  это  свидание  вот  как.  Только  сразу  возникает  вполне  резонный  вопрос  по  поводу  очень  даже  загадочного  поведения  дикого  таёжного  медведя.  Для  чего  вошедший  во  двор  мишка,  увидев  сидящего  на  крыльце  беззаботно,  во  весь  рот  благодушно  улыбающегося,  и  ещё  совсем  маленького  мальчика,  надумал  рёвом  своим  напугать  ребёнка? 
        Они  были  вдвоём,  никто  не  шумел,  не  стрелял  в  зверя,  ибо  некому  было  и  косолапый  «гость»  встал  на  задние  когтистые  ножищи  посреди  двора.  Склонив  набок  огромную  косматую  голову,  словно  оценивая  начавшиеся  вокальные  данные  ревущего  малыша,  медведь,  (а,  может  быть,  это  медведица,  по  какой-то  неясной  причине  лишившаяся  своих  детёнышей?),  какое-то  время  стояла,  послушав  поистине  оглушительный  Ванюшкин  ор.  Затем  зверь  лесной  могучей  лапой  небрежно  отбросил  собачью  конуру  с  давно  уже  обиженно  скулившей  в  ней  Жучкой. 
        Ещё  раз  глянув  на  всё  ещё  продолжавшего  орать  Ванюшку,  лесной  «гость»  снова  громогласно  взревел  и  медленно,  величаво,  на  удивление  не зло, а  мирно  покинув  деревню,  поковылял  в  тайгу.  Напуганные  люди,  глядя  в  окна  и  не  высовываясь  из  изб,  только  дивились  происшедшей  непонятной  сцене,  закончившейся  настолько благополучно… Ни  Ванюшку  маленького  почему-то  не  тронул,  ни  птицу-скотину,  и  в  сараях  он  не    набедокурил.  Тогда  для  чего  же  белым  днём,  в  обеденную  пору,  явился  в  этакую  жару,  никого  притом  совершенно  ведь  не  остерегаясь,  словно   некая  разведка  донесла  ему,  что  мужиков  в  деревне  в  это  время  нет?
        А,  может,  оторопевшего  медведя  сбил  с  панталыку  не  менее  громкий  Ванькин  плач-рёв?  Ведь  напугавшийся  от  вставшего  на  дыбы  «гостя»,  Ванёк  орал,  говорят,  погромче  и  визгливее  медведя.  И  намного  дольше  самого  хозяина  тайги,  сопроводив  ором  вплоть  до  самого  леса. И  сразу  после  этого  инцидента  данная  противная  «ревительная  болезнь»  сопровождала  Ваню  аж  до  четвёртого  класса.  Родители  куда  только  не  возили  его  и  к  докторам  разным,  и  к  профессорам,  и  к  бабкам-ведуньям – но  всё  без  толку.  И  таблетки  успокоительные  разные  давали,  травы  всякие,  физиотерапевтические  процедуры  делали – бесполезно. 
        Так-то  всё  у  Вани  нормально: спит  хорошо,  аппетит  прекрасный,  хорошо  учится,  но  стоит  кому-нибудь  произнести  слово  «медведь»,  как  мальчик  моментально  преображается  начавшейся  истерикой  с  плачем-рёвом,  притом  оглушительным  и  долгим,  аж  до  прихода  любимого  им  отца.  И  вдруг  эта  проблема  разрешилась  как  бы  сама  собой  из-за  одного рядового  деревенского  случая.  В  лихорадочных  поисках  самогона,
забрёл  к  ним  полу  спившийся  праправнук  шаманского  рода,  Фрол-бурят.  В  разговоре  с  отцом  Вани,  узнал  он  об  их  беде.
        Шаманский  отпрыск  слезящимися,  похмельными,  но  пытливыми  глазками  с  минуту  задумчиво  смотрел  на  хозяина  дома  и  неожиданно  посодействовать,  к  тому  за  неправдоподобную,  смехотворную  цену  в …
четверть  самогона.  Затем  Фрол-бурят  с  полчаса  подробно  втолковывал обалдевшему  отцу  Вани,  как  и  что  необходимо  сделать.  Воспрянувший  родитель,  хотя  до  конца  не  поверивший  пьянице-буряту,  всё  же  выдал  затребованный  им  аванс  в  виде  полутора  литровой  пластиковой  бутыли  первосортного  самогона.  А  сам  с  ведома  всей  семьи  отлучился  в  тайгу.
        Да-да.  Якобы,  на  несколько  дней  по  очень  важному  и  срочному  делу,  касающемуся  лечения  сына  Вани.  А  Фрол-бурят  предупредил  отца  Вани,  чтобы  сразу  после  выполнения  его  «задания»,  маме  нужно  будет  привести  к  нему  сына.  Вдохновившийся  родитель,  бросив  все  дела,  тут  же  помчался  в  областной  центр  исполнять  указанное  бурятом  непростое  и  хлопотное  дело.  А  уже  через  три  дня  измучившийся,  но  довольный  совершённой  им  сложной  многоходовой  операцией  монтажа,  отец  вручил  «шаманскому  отпрыску»  требуемое  им  "лечебное  средство"  для  своего  сына.
        На  качественно  сделанном  специалистами  большущем  цветном  фото    снят был  огромный  и  лохматый  бурый  медведь.  Ванюшкин  отец  же,  в  обрызганной  вражьей  медвежьей  кровью  камуфляжной  форме, стоял,  наступив  ногой  на  лапу  зверя-великана.  А  добивал  папка  распластанного  «лютого  врага  сына»,  пронзив  шею  медведя  насквозь,  и  пригвоздив  гада   острой  и  длинной  пикой  так,  что  она  вся  даже  и  не  уместилась  на  фото!  А  в  другой  руке  истинный  защитник  сына,  родной  папуля,  крепко-накрепко  сжимал  окровавленный  полуметровый  нож-тесак.  К  тому  же,  лицо  папы  в  этот  кульминационный  момент  было  страшно  свирепым.
        Выпученные  глазищи  родителя  буквально  вылезли  из  орбит,  а  в  мстительном  и  торжествующем  крике  рот  отца  оскален  был,  пожалуй,  не  меньше  пасти  медвежьей!  Приведённого  Ваню  дяденька  Фрол  сходу  спросил,  где  его  отец.  Услышав  от  него  про  тайгу,  бурят  осведомился.  Мол,  а  знает  ли  Ванюшка,  для  чего  он  туда  ушёл?  Не  дав  мальчишке  опомниться  и  что-нибудь  ответить,  Фрол  добавил,  что  в  тайгу  отец  его  пошёл  для  того,  чтобы  насмерть  «кончать»  его  ненавистного  врага-медведя!  Ване  же,  собравшемуся,  было,  как  и  обычно,  снова  заорать,  Фрол  шустро  закрыл  его  рот  ладонью,  и  сунул  ему  под  нос  фото.
        Через  какие-то  секунды  обозрения  фото, эффект  получился  поистине  ошеломляющий,  так  как вместо  обычного  душераздирающего  рёва,  на  лице  Ванюши  появилась  счастливая  и  донельзя торжествующая  улыбка!    Схватив  фото обеими  руками,  любуясь  изображением,  и  то  и  дело  целуя  его,  Ваня  гордо  твердил: «Вот,  какой  герой  мой  папка!  Он  самый  смелый  и  сильный!  Видите?  Он  всё-таки  победил  страшного  медведя  и  убил  его  совсем!  Я всегда  верил,  что  только  отец  мне  и  поможет,  а  больше  никто!  Не боюсь  теперь  никого  и  ничего!».  Ваня  прижал  фото  к  груди  и  бурей  помчался  с  ним  на  улицу,  чтоб  показать  его  ребятам,  и  особенно  тем,  которые  над  ним  подшучивали. 
        Родители  рады  были  моментальному  выздоровлению  сына  безмерно.
С  боязнью  Вани  сумела  справиться  не  современная  хвалёная  медицина,  а  переданная,  видимо,  по  наследству  тысячелетняя  шаманская  мудрость  и  смекалка  бурята  в  композиции  с  современными  фото  достижениями.  И  если  бы  не  Фрол-бурят,  Ивана  в  дальнейшей  жизни  ничего  хорошего  не  ожидало,  и  в  один  из  подобных  истерических  приступов  плача-рёва  могло  с  ним  произойти  всё,  что  угодно.  Родители  щедро  рассчитались  с  лекарем,  а  выздоровевший  Иван  всю  жизнь  не  забывал  дорогу  к  дому  своего  спасителя,  и  помогал  ему  всем,  чем  мог,  в  силу  своих  возможностей.