Блестяшка

   Кто я? Я – сорока обыкновенная. Тр-рики-тик! Вот я хожу по земле, собираю веточки. Тр-рака-так! Вон я – сижу на дереве. Ветер качает меня. Трак-трак! Дерево – большое качало. Шумное, беспокойное. Тир-ри-так! Чаще – тихое, дрёмное. Хорошо быть качалом. Высоким, старым. Тр-рики-так! А ещё лучше вить на нём гнезда. Тр-рик!
   Я красавица неописуемая. Спинка чёрная, крылья синие, хвост – зелёный. Тар-рак! Летаю я быстро, смотрю далеко. Тарри-так! Когти хваткие, клюв острый, изящный. Когда падает снег (это – мертвые перья) и становится холодно, я ловлю побегушек-мышей, ковыряюсь в их норках. А когда потеплеет  – залезу в траву и кустарник за кислой ползушкой. Тиррик!
   Мои сёстры и братья не любят меня. Почему? Тар-ра-рак! Бестолковая страшно. Тра-ак! Вот я в поле. Жёлтая, лохматая стерня прячет меня. За пригорком – клювастые, злые. Карр-карр! Улетят – мне кусочек достанется. Тр-рик. А по сытным местам мои родичи. Гонят взашей: мол, блестяшку найди да Царю отнеси. Позовём тебя в племя сорочье. Тир-рик! А мне где её взять? Тут сноровка нужна. Тар-ри-рак!
   А за полем – Большое Огнище. Вот я думаю: мне, тар-ра-рик! поглядеть, нет ли там, где никто не бывал, завалящей блестяшки – или в сторону лучше податься, где двуножки в молчальнях из камня и глины? Так-тарри-тарра-рак! Посмотреть на меня: что за странная птица?
   Люди видят меня на окраинах городов. В деревнях я дразню собак и пугаю коров, ворую объедки. На кладбищах я – частая гостья. Тирри-тики-таррак! Я лечу – как плыву – до молчальни, сажусь на ветку уснувшего тополя. За окном меня видит рисующий мальчик. Вот он водит своей пяти-палкой по белой шуршалке. Та-ак-тар-рак! Видала такое. Шуршалка – из древесного праха, а стол – из древесных костей. Мальчик смотрит и улыбается. Я скачу по ветке туда-сюда, вся такая нарядная. Р-раки-таки-тир-р-рик! Открой мне окошко. Вон я вижу блестяшку. Открой – я влечу-улечу. Тар-ри-рак! Мальчик уже поднялся. Panie, panie, nie idz. Przeziebisz sie. Ah!.. Widze!.. Sroka to czarownica, panie. Nie idz. Помолчала б! Сама ты колдунья. Тир-ри-тик-тарри-рак!
   Лечу я над городом. Серость и скука. Тиррак! Ни птиц, ни зверей. Качала стоят и молчат, а меж ними двуножки рядами передвигаются. Ещё с тарахтелками: туда-сюда, туда-сюда. Тра-акак-атак! Никакой тут блестяшки не сыщешь: одни банки-склянки, да железяки, да битый кирпич. Лечу обратно – над полем, лесом, болотами и рекой. Подо мной то и дело грохочут стучалки: тар-рак-та-так! тар-рак-та-так! тар-рак-та-так! Из города в город и дальше – к Большому Огнищу. Одна деревушка, другая. Двуножки живут на земле. Там их гнёзда – такие нескладные. Сажусь на забор. Три–и-ки-так! Вокруг никого. Овца звенит колокольчиком. Двуножки зарылись в траву. Остальные в домах – слушают ветер. Летят по ветру крики – то сильней, то слабей. Сполохи в чёрном столбе.
   Гляжу: Чумазый. Три-ки-так! Рядом сел. На перьях солома, хвост обтёрхан. Неряха. Ти-ррак! Как делишки, сестрица? Никак, пропитание ищешь? Трик-трик! Отощала. Тирр-и-таки-так! Собралась до Огнища. Трак-тик-тирра-рак! Не летай, худо будет. Тир-рик! Вон пошёл. Нам, сорокам, сам чёрт не указ.
   Лавирую дальше. Стучалки стучат, тарахтелки пыхтят. В глазах – серая муть. Где-чего? Облетаю Огнище. Пламя столбом. Не понять ничего. Сажусь на забор. Тир-ри-рик! Не забор, а кусты. Вон – стучалка. Стоит неподвижно. Повсюду двуножки. Одни ходят быстро, покрикивают. Schneller! Schneller! Другие – медленные. Жмутся друг к дружке. Глаза большие, как у коров.
   Тр-рак-итак! Двуножки странные. То стоят, то бегут. Скалятся, как собаки. Вода из глаз – ручьями течёт. Меняют кожи из мёртвой травы. Три-ик! Одни – чёрные, громкие. Таррак! Другие тихие, всякие разные. Маленькие, большие. Чёрный орёт: Sachen auf den Boden! Los! Los! Эти бегут, все за ними. Тар-р-тирра-рак! Что за дела?
   Сижу гляжу. Трик-тр-рик! Стучалки стоят. Возле них – никого. Тра-ка-так! Вон двуножки какие-то. Чахлые. Трак! Закопались в чужом барахле. Так и зыркают: взад-вперёд. Трик! Не найду ничего. Лечу дальше. Села на провод. Качалка-жужжалка. Трик-тррик! Тихих гонят в кусты-железяки. Выбегают. Там чёрный кричит: Achtung! Kleidung ausziehen! Wasche – getrennt! Schuhe – getrennt! Seife – nehmen! Juwelen – ubergeben! Schneller! Schneller! Вижу дупло. Три-кр-рик-атак! Внутри – серый скалился. Блестяшки берёт – повсюду сует. Жмот.
   Вон двуножка. Белая, как снег. Сверкнуло в руке. Была ни была. Пикирую. Тррр-ак! Хватаю-лечу. Из дупла зырит. Fang! Fang! Серые ошалели. За мной бегут. Стрекоталки трещат без умолку: трра-ки-таки-таки-таки-так! трра-ки-таки-таки-таки-так! Лечу над стучалками. Фу, еле ноги унесла. Назад не гляжу. Страшно.
   Дальше-дальше. Тирри-рак! Чуть не задохнулась. Дыму-то, ужас! Таррак! Вонь человечья – самая-самая. Трак! Полетела до лесу, через поле и реку. Красный шар медленно ползёт по мутному небу, уходит в землю. Вижу Старую рощу, где Сорочьего Царя дом. Дуб с ветвями громадными, трик! Повсюду мои собратья. Мол, объявилась. То да сё. Чё забыла? Тиррак! Иди отсюда. Трракатак! Я им в ответ: а вот ЭТО видали? Тра-ак-така-так! И показываю блестяшку. Меня сразу в хоромы. Большие такие, круглые, на самой верхушке. Внутри – не видать ничего. Пригляделась: на камне Сорочий Царь сидит, венец плетёный на голове. Глаза у него сверкнули. Перья – узористые, длинные – зашевелились. Ты, говорит, что наделала? Тирри-рик!
   Тарри-рак! Я говорю: вот. Вам от меня лично. Старалась. Тра-ак! Ты, говорит, страх потеряла, что ли? Отвечаю: да нет, вашество. В чём виновата? Он мне: летала ты в место проклятое. Вещь твоя нехорошая, хотя красивая страшно. Тир-рик! Камни светятся разноцветные, переливаются. Шуршат на змеистой ниточке – так чудесно. Три-ки-так! Это, говорит, зло беспредельное. Стон по земле идёт, небо трещит. Верни, где взяла. Тра-а-как-а-так! Я говорю: как так? Тир-ра-рак! Думаю: не возьмут меня в племя сорочье. Видно, умом не вышла.
   Смотрит на меня Царь в темноте пристально и словно мысли мои читает. Дура ты, говорит. Тир-ра-рак! До Большого Огнища летала – тиррак! – да главного и не разглядела. – Чего не разглядела? – Изошёл, говорит, воздух тоскою смертной. Звёзды кривятся. Далеко нас отсюда видно. – Тир-ра-ра-рак! – Чего, говорю? – Тиррак! – Кому видно? – Дали небесной. – Поняла. – Ничего ты не поняла. Трака-так! Снился мне нынче сон: земля говорит со мной. Худо мне. Помираю. Дети мои детьми же моими накормили меня. Тра-ки-так! Осквернили меня, оболезнили – всё живущее-цветущее-плодоносящее, таррак! – до скончания времён.
   Сказал мне Сорочий Царь, чтоб летела обратно – воротила блестяшку хозяевам. Мол, жизнь в ней бьётся чужая. Леденит ему душу ветрами нездешними. Тра-ка-так! Не возьму я такую. Говорит, кто Огнище развёл – будет племя пропащее, будет жить оно смертью, покуда не сгинет. Изгадило племя людей себе прошлое-будущее... Ты ещё тут, негодная? Тра-ак!
   Вот попала. Лечу я обратно. Тир-рак! Залетаю в гнездо. Положила блестяшку. Таррак! Не могу наглядеться. Такая отрада. Слева – ручка железная ржавая. Справа – гвоздики, вилка погнутая. Ещё пуговки медные, фантик и грошик... Никакого сравнения. Тррак! Чтобы МНЕ – да такое отдать? Никогда. Лучше с голода пухнуть!
   Чую, всё содрогнулось. Тир-ри-ри-таки-так! Зашумело качало. Гнездо моё ходуном заходило. Вот-вот упадёт. Веточки захрустели, блестяшки мои забренчали. Трак-трак! Обнаглела ты, птица – слышу голос густой, нутряной. Без того племя ваше меня обсидело. А теперь уж мне вовсе невмочь. – Чего? говорю (испугалась совсем). – Напоила меня мать-земля человеческой кровью – отравою лютой, напитал меня страх человечий – всему миру чужой. Тир-ри-рак! Корни мои день и ночь гной сосут. Напиталося досыта тьмой. Не греми побрякушками, мол. Дай поспать. А особенно той, что всё время звенит и блестит аки смерть. Тир-ри-рик! Во дела.
   Много вас тут – живья бегучего-ползучего-летучего. Тирри-рик! Земли-черногнойки дети – тирри-таки-так! – проклятые. – Ой-ой-ой, говорю. Тарррарак! Не хватало ещё мне без крова остаться. Тиррак! Отчего же проклятые? Трак? Вот я разве проклятая? Отвечает: ты тоже. – Почему? – Потому, говорит, что тупая ты птица. Зла в гнездо натаскала. Таак-тарра-тика-так!
   Да идите вы все! Тирра-рик-тарри-так! Полетела к Огнищу. Вижу: всё полыхает. Всюду пепел, да крики, да лай собачий. Стрекоталки трещат. Чёрные ходят у молчальни огромной. Белых рядами поставили, гонят туда. Дiтки, дiтки, буде вам банька! Села тихонько на ёлку. Белые внизу. Серые с чёрными сзади и спереди: Schneller! Schneller! Белые трясутся. Одна грязь вокруг. Тирри-ри-таррак! Маленькая меня заметила, тычет пальцем: Мама, сорока! Тра-ак! Всё, пропала. Тиррик! Пронесло – не увидели.
   Клюв открыла. Блестяшка упала. Трик-трик! Подбирает, маме несёт. Мама берёт, на ногах не стоит. Молчальни двери открылись. Всех туда гонят. Тррак-таррак, тррак-таррак, тррак-таррак! – гуделка гудит, как припадочная. Тирра-рик! Светилки повсюду – зажглись и таращатся.
   Двери захлопываются. Чёрные смеются.
   Тр-рак!