Отталкиваясь от цитат можно подумать

Что случилось в последнее время, а что нужно... (было сделать).
«Кончилось создание прекрасного — разве вы не замечаете? Возникло антиискусство. Я констатирую это без отрицательных знаков: искусство трансформировалось во что-то другое. И скоро этому продукту придумают название». Ирина Антонова

Декабрь 1942. Время летит, а ты, писатель, идешь с можжевеловой палочкой и сочиняешь, стараясь потрафить и быть современным. Ну, конечно, плохо выходит и сказка не сказывается. Одно, по-моему, остается писателю – бросить сказку и писать по правде, начиная с себя самого. Так я и делаю и начинаю с «Пришвина», каким я складывался на людях до Германской войны и каким я подхожу теперь, в 70 лет, к своему юбилею. Подумать только, что выпало на долю, какой кусочек истории, начиная от первого гражданского сознания в восемь лет при убийстве царя Александра 2-го и до второй мировой войны. Такого пишущего старика надо под стекло и показывать и удивлять, а вы просите сказок! Да ведь я же сам в сказку давно превратился и мне уже не сочинять нужно, а только рассказывать и показываться в рассказах своих как на выставке за стеклом. Ну вот и все, отлегло от души: теперь всем умным понятно будет, почему во время великих событий Пришвин пишет о себе, а глупенькие пусть потерпят, они тоже скоро поймут.
#ДневникПришвина

Как пример: За что можно любить концептуально-прорывную литературу? Конечно же, за разрыв привычного шаблона, к которому многие привыкли, а ещё за то, что двигают её такие же чиканутые, как и сами авторы данных произведений.

Взять, к примеру, «Норму» Владимира Сорокина – первый и очень успешный в узких кругах роман автора, написанный им во времена СССР, распространявшийся в самиздате (далее поймете почему).



Сюжет прост, как разум советского предателя, про которого, кстати, и ведётся речь: сотрудник КГБ, проводя обыск у Бориса Гусева, которым и интерпретировал себя Сорокин, находит у него «Архипелаг ГУЛАГ» и ещё одну «запрещёнку» под названием «Норма». Рукопись эта про то, что все живущие в Советском Союзе поедают дневную «норму» фекалий, что воспринимается всеми как «неизбежный и обязательный долг». Классическое произведение «элитарного культурного подполья» СССР, чья свобода мысли за гранью понимания обычного человека.