Кузьмич

Старый лесник нашёл младенца в лесу. Подойдя ближе к корзине и рассмотрев ребенка, обомлел от увиденного
Нелегка ты, жизнь таежная. Жил старый лесник Иван Кузьмич один в своей сторожке, что на краю маленькой деревни стояла, вдовел.
 Была когда-то семья. Сын-подмога вырос крепким статным парнем. Устроился плотогоном – лес в районный центр сплавлять. И все было бы хорошо, да как-то весной завалило плотогонщиков нерастаявшими льдинами в непогоду. Почти все под лед ушли. И молодой сын Кузьмича тоже. Поставил Иван крест в память о сыне на берегу, так они с женой, как на могилку к нему ходили.
Так они и жили вдвоем. Изредка соседка Тамара заходила, скрашивая их старость. Не прошло двух лет со дня смерти единственного сына, как пошла Зинаида, жена, в лес одна, по осени за валежником, печь растапливать. Недалеко и ушла. Кузьмич на своем ежедневном обходе был, заодно капканы и силки проверял, работу работал. Возвращается к вечеру в избу – Зины нет. Занервничал Кузьмич, знал, что без него она далеко в тайгу не пойдет, ни за ягодой, ни за грибами, ни за растопкой. Зина, обычно, как сумерки начинаются, ждала его к ужину. Он обязательно какую-нибудь добычу приносил, по сезону: то зайца подстрелит или птицу съедобную, то грибов или ягод по пути соберет.
Взял проверенный карабин Иван и побежал по натоптанной тропке, что к делянке вела. Только и успело пройти минут пять, как увидел он рядом с лесной опушкой растерзанное тело жены. Подбежал, да поздно. Не дышала Зиночка уже. Вокруг натоптано свежими медвежьими следами. Видимо не впавший в спячку, голодный медведь-шатун к людям поживиться шел. Похоронили жену всей деревней. Оплакал Зинаиду Иван, горевал сильно. Да и трудно одному жить, не привык старик к одиночеству. Теперь тяжелее стало обходы делать, и в пустой дом возвращаться не хотелось. Да делать нечего, обвыкся Кузьмич, жениться после Зины не хотел и считал, что поздно ему. Не по годам.
Стал старый лесничий чаще болеть – спина часто и сильно давала о себе знать и ноги распухали, гудели. Соседка Тамара приходила, мазями старику спину и ступни разотрет и разговорами развлечет. И, вроде, старику легче становилось, боль на время затихала. Была соседка мастерицей лечебные травы и корешки по нужному времени собирать. Еще по бабушкиным рецептам она настойки, мази и притирки составляла. Всю деревню лечила. Придет, бывало, к Кузьмичу, пока больные места натирает, деревенские новости рассказывает и что в райцентре происходит, тоже знала. Потом чай с душистыми травами заварит, блинов быстренько напечет и зовет: «Иди, Иван Кузьмич, попей моего чайку! Нутро, оно тоже леченья требует».
 Так и жил старик, пока в один такой вечер Тамара ни пришла всполошенная и, с порога: «Иван Кузьмич! Племянница твоя Наташка от водки умерла. Сегодня из райцентра сообщили. Дочь осталась –  шестнадцатилетняя Полина. Квартиры у пьяницы не было, так они, за уборку, комнату снимали. Девочка, говорят, хорошая. Пропадет почем зря: или тоже, как мамка запьет, или по рукам пойдет. Ты один живешь, так приютил бы внучку. И тебе веселей, и - помощница в доме». «Спасибо, соседка, за радостную весть о девочке. Она мне внучатой племянницей доводится. Сестра то давно в город уехала с маленькой тогда Наташей. С той поры только и слышал, мол, сестрица умерла с горя, что дочь спивается. Не знал я, что внучка еще есть».
На следующий день быстро собрался Кузьмич и на попутках до райцентра доехал. Разыскал, по данному Тамарой адресу, нужную квартиру, нажал на кнопку звонка. При этом так волновался старик, что аж дух захватывало. Дверь открыла невзрачно одетая, видно, что в долго ношенное застиранное платье, но симпатичная девушка с длинной косой цвета спелой пшеницы: «Вам кого?». «Ты – Полина?», - дрожащим от волнения, с хрипотцой, голосом спросил Иван Кузьмич. «Полина я», - удивленно отвечала девушка. «Я – твой дед, брат твоей бабушки. Мама твоя была мне племянницей. Прослышал я, что померла она. Вот, за тобой приехал. Домой забрать. Один я живу, у меня никого не осталось. И тут, вдруг, ты объявилась,» - объяснил Кузьмич и внезапно испугался: «Если не поедет? Откажется?». Но на лице Полины появилась такая радость, что старику сразу полегчало. «Конечно, поеду! Я уже думала, что совсем одна осталась, а, оказывается, у меня еще вы есть». «Ты, - поправил Кузьмич, - называй меня на «ты». Дед я тебе».
Полине собирать особенно нечего было, взяла она сумку с вещами, и пошли они в магазин кое-какой одежды девушке прикупить. Закончив покупки, поторопились дойти до трассы попутку ловить. Надвигались легкие сумерки. К вечеру, радостные от встречи, а Полина – еще и от обновок, благополучно прибыли в ставший общим, дом. «Поживешь у меня, потом обучишься, замуж выйдешь и, если захочешь, в город вернешься», - толковал довольный старик. Полина только благодарно улыбалась видно натерпелась девочка.
Так и зажили вдвоем. Дед свою работу делал, а Полинка доучивалась и хозяйство у деда в доме вела. Хороша собой была девушка, да и жизнь с непутевой матерью многому научила, все у нее в руках спорилось: в доме чисто и аккуратно, еда приготовлена, печка натоплена и уроки сделаны. Радовались они такой спокойной жизни, думая, что вдвоем надолго. Но жизнь распорядилась иначе.
Как-то, в обычный летний день, пошел Кузьмич в очередной обход. Отошел от деревушки около полукилометра и слышит – пищит кто-то. Напряг слух старик: «Такого зверя-птицы не знаю». Вдруг, что-то знакомое зазвучало в постоянном пищании: «Не может быть, - заволновался старик, - таких чудес у нас еще не бывало». И заторопился на звук-зов. Прошел немного и увидел корзину, накрытую простынкой, прямо у самой обочины дороги. Мать честная! Снял тряпку и увидел младенца, с открытым ротиком, с закрытыми глазками, плачущего от голода и страха. Огляделся Кузьмич: ни живой души вокруг, только вдали пыльный столб от уезжающей машины клубится. Понял тогда лесник, что ребенка «сердобольная» мамаша у деревни таежной на произвол судьбы бросила и сама сбежала. Авось, подберет кто-нибудь. Взял младенчика Иван Кузьмич на руки, никак рассмотреть не может – глаза старые, слезятся. Повернулся к солнышку и обомлел, чуть не уронил маленького человечка. Младенец-то мулат оказался! «И как ты попал в наши края», - пробормотал Кузьмич, - занесла тебя нелегкая!». Делать нечего. Развернулся старик и, скорым шагом, в корзине, ребенка домой понес.
«Поля! Смотри, что я сегодня из леса принес!», - кричит, подходя к избе. Полина выбежала, увидела, сильно удивилась, но и обрадовалась тоже. «Деда, давай мы младенчика у себя оставим. Я ему мамой буду, а ты станешь ему, как и мне, дедушкой», - говорит. – Так нельзя. Надо его родителей поискать, вдруг кто найдется. Поля развернула ребенка, и в дорогом одеяльце оказалась лежащая девочка, с цветом кожи, как светлый молочный шоколад. Просто красавица. Плакать перестала, услышав голоса, большие темные глазки таращит и ручонку в ротик тащит. Оба сразу и полюбили такую невидаль.
Побежала девушка к соседке Тамаре. Рассказывает о том, что дед у дороги девочку-мулатку нашел, та своим ушам не верит: «Пока сама не увижу, не поверю. Разыгрываешь ты меня». Ну пришла, убедилась. Сели они втроем, точнее уже вчетвером, и стали думу думать, как взять на воспитание брошенную девочку.
Первым делом, участкового вызвали. Рассказали о таком чуде и кроху показали. Обещал Трофим, так его звали, справки о родителях девочки навести: «Тут, Кузьмич, все по закону надо делать, чтобы и лечить, и учить, как говорится. Вон Полине уже скоро восемнадцать «стукнет». Ей могут разрешить, с твоей помощью, взять ребенка на воспитание. Я все узнаю, а вы ждите. Может, и повезет вам.
Уехал Трофим в райцентр справки наводить. А Полина, радостная, все девочкой занимается: купает ее, молочком балует, кашкой жиденькой, - мамой учится быть. Через неделю приезжает участковый: «Не нашли родителей. Никаких концов нет. Как с неба упала. Теперь она ваша. Я в нужных местах договорился, ситуацию разъяснил. Теперь осталось только документами все оформить. Как назовете то?». «Софией!», - закричала счастливая Полинка: «Спасибо, дядя Трофим!».
Теперь они зажили втроем. Поле и деду София задала жару! Веселая, улыбчивая и активная девочка оказалась. Только успевай, поворачивайся! Тамара чаще стала заглядывать: «Может, помочь чем? Я троих вырастила, всему могу научить: и как супчик-пюре сделать, и как творожок заквасить, и как массажик делать». С удовольствием Полина занималась воспитанием малютки, а та, в ответ, первое свое слово ей произнесла: «Ма-ма!». Позднее, и второе слово появилось – деда.
Так и растили они девочку – вместе и дружно. Полина полюбила ее, как дочь. Кузьмич же для обеих дедом оставался, заботился об обеих.
Софии уже шел четвертый годик, как вокруг стал «нарезать круги» деревенский парень Димка. «Положил глаз» он на Полину, уж очень она расцвела во внезапно проявившемся материнстве. Стал красиво ухаживать за девушкой, цветы ей каждый день носил, конфеты в красивых коробках, и София стала к нему привыкать. Этим и тронул сердце Полины. Стала она к Диме на свидания вечерами и ночами бегать, надеялась, что свою семью заведет. На ворчание деда внимания не обращала: «Нравится он мне, деда!», - говорила она – «Может, скоро свадьбу играть будем!».
Но планы о свадьбе прошли, как только Дима навсегда оставил деревню и уехал в город. «Помотросил и бросил» - так в народе говорят. «Для меня в деревне нет перспективы», - так объяснил перед отъездом –«А тебя взять не могу, самому надо как-то в городе устраиваться, к чему мне такая обуза, да и ты мне стала не интересна», - так и сказал. Не стала Полина скандалить – умная девушка была – поняла все сразу. Ничего не сказала бывшему парню, что ждет от него ребенка. «Сами с дедом вырастим. София уже большая, будет у нее братик или сестричка – веселее будет».
Не знал Никитич – радоваться ему или печалиться, когда внучка посвятила его в свою тайну. Но на Диму рассердился. Пошел к его отцу, который был в деревне единственным фермером. Хозяйство у него было не ахти какое большое, но на семью вполне хватало. «Как твой сын мог так поступить с моей внучкой?», - негодовал Никитич – «она же беременна. Он ее бросил и в город умотал. Повел себя, как подлец. Ни слуху, ни духу!». «Ты чего моего Димку обвиняешь», - защищал сына фермер – «Лучше бы за внучкой бы следил!». Выматерился старик от всего сердца и ушел, расстроенный, домой. Приходит, а Полина с Тамарой чаевничают. Поделился дед своей обидой на обоих мужиков, аж подозрительная влага на глазах старика выступила. «Что ты, Кузьмич, Бога гневишь?», - стала утешать его соседка. – «Посмотри, раньше жил бобылем, а теперь – и Софийка подросла, и Полина ждет ребенка! Сколько детей у тебя в доме! Большая семья! Тебе еще жить и жить, на детей радоваться!». Успокоился дед: «И правда твоя!  Чего-то я раскис. За внучку обидно стало. Ничего. Родим и воспитаем, как Софию. Будет у меня еще и правнук или правнучка». Так и разошлись спать спокойные и счастливые.
Родила Полина девочку легко и без осложнений. Назвала вторую дочь Марией. С такой же любовью и заботой растила теперь обеих девочек. София обрадовалась сестренке, по-своему оберегала ее: соблюдала тишину, когда младенец спал и старалась, в силу своих возможностей, помочь маме. Любила напевать песенке маленькой подружке перед сном и, когда та плакала.
Так шли годы. София еще в пятилетнем возрасте всерьез полюбила пение и танцы. К этому времени в деревню провели интернет, и девочка училась игре на скрипке и профессиональному пению. Очень старательно делала уроки и часами пиликала, оттачивая игру на инструменте и вокальные способности. Полностью захватила ее музыка. Она одинаково любила и классику, и народные песни, и эстрадные. Но, в силу природы, лучше всего ей удавались яркие, зажигательные негритянские песни и ритмичные, веселые танцы в стиле самбо, танго и похожие. Пока старшая сестра занималась любимыми занятиями, маленькая Маша училась сидеть, лежать, потом крепко стоять на ножках. Из желания подражать любимой сестре она тоже начинала подпевать и пританцовывать. Ей хотелось, как и София, ездить в город и выступать на сцене клуба юных талантов в райцентре, куда стали все чаще и чаще приглашать старшую девочку. Слава о пении и танцах Софии разнеслась по всему району и стала завоевывать и соседние поселения.
Полина гордилась своими дочерями. Душа ее пела от радости и счастья, когда, по рекомендации начальства районного клуба, старшую дочь показали по телевизору в конкурсном концерте юных дарований. В ответ на вопросы редактора программы, она, ничего не скрывая, поведала историю мулатки-подкидыша. Как нашли ее на дороге у леса, как воспитывали, как она настойчиво и старательно училась музыке. К этому праздничному телепоказу Софии исполнилось уже десять лет. Иван Кузьмич, порой, не верил, что его жизнь настолько полная и счастливая. Девочек своих он любил так, что каждое событие в их жизни трогало его до глубины души, вызывая в старческих глазах радостные слезы.
После выступления на телевидении в адрес старого дома посыпались письма от телезрителей, которые Полина и София не успевали прочитывать и, тем более, отвечать на все.
Но однажды случилось событие, которое перевернуло всю их жизнь, хотя они не думали, что можно быть еще более счастливыми.
Наступила какая-то там по счету пятница. Для большой семьи, живущей в деревне - банный день. Сначала парилась женская половина семейства, потом, с уменьшением жара, в бане прогревал свои старые кости Кузьмич. Когда вся семья расселась для чаепития после помывки, и Полина с Софийкой начали разливать душистый таежный чай по большим чашкам, внезапно раздался стук в дверь. Никого не ждали, гости сюда заезжали редко. «Входите!», - крикнула Полина, и на пороге появился высокий мужчина. «Приятного аппетита и здравствуйте!», - он обвел всех улыбчивым взглядом и остановившись на Софии, стал внимательно ее разглядывать. Девочка под таким пристальным взглядом смутилась. Все стали разглядывать незнакомца. Воцарилось неловкое молчание. Так прошло минуты три. «Меня зовут Андреем», - наконец произнес вошедший. А вас я всех знаю – телепередачу смотрел и комментарии ведущего слушал. Я приехал, чтобы уточнить очень важный для меня вопрос, который может серьезно изменить мою жизнь. Сначала я расскажу вам давнюю историю моих отношений с девушкой из одной северной африканской страны, около десяти лет назад приехавшей учиться в международный университет. Звали ее Камиллой», - так начал он свой рассказ.
«Познакомились мы с Камиллой случайно, в университетском кафе, куда я иногда забегал перекусить. Поскольку там учились иностранные студенты, в нем вкусно готовили, и мне нравилось в этом кафе обедать. Работал я напротив учебного здания, в автофирме отца, чтобы со временем стать его компаньоном и, потом, наследовать ему. Я был молод и легкомыслен, часто влюблялся и вел свободный образ жизни, чем был недоволен мой отец. Как-то, обедая в кафе, я увидел Камиллу. Меня поразила ее красота. Она была грациозна, как черная пантера, ведь она негритянка. Я влюбился сразу и стал пялиться на нее, как дурак. Она почувствовала мой взгляд и только усмехнулась, видимо, привыкнув, что ее красота сильно притягивает. Я решил, что завоюю эту черную пантеру. Теперь каждый день я обедал только в этом кафе, всячески пытаясь привлечь внимание Камиллы. Через официанта передавал ей на столик цветы, горящие свечи, дорогое вино и мягкие игрушки. Все было напрасно. Однажды, узнав о том, что в универе скоро состоится студенческий концерт с последующим застольем в этом же кафе, я купил билет у какого-то студента и, одевшись по последней моде, пришел на концерт. Как Камилла была прекрасна в тот вечер! Как она дивно пела свои негритянские песни и танцевала! Я был окончательно покорен. Ее красота придала мне сил, и я решился пригласить ее на танец в кафе. И она пошла со мной танцевать. На двух ломаных языках – английском и русском, мы, наконец, объяснились и я пошел провожать ее в студенческое общежитие в этот вечер. Мы оба выпили, были молоды и бесшабашны, и по пути, я, чисто интуитивно, вызвал такси и отвез Камиллу к себе. Она осталась и на вторую, и на третью, и, как тогда нам казалось, навсегда. Через месяц я сообщил родителям о том, что собираюсь жениться на негритянке. От такой новости у матери началась истерика, а у отца – сердечный приступ. Мне пришлось встать перед трудным выбором: или женитьба и нищенская зарплата на государственной службе, или высокое положение и достойный заработок в своем автобизнесе. Я рассказал, как мог, Камилле о запрете родителей на наш брак. Она была капризна и непредсказуема по характеру. Просто психанула и вернулась в общагу. Позже я узнал, что, закончив учебу, она вернулась на родину. С тех пор я веду одинокий образ жизни, живу в пустой шикарной квартире и отец, отойдя от дел, передал мне свой бизнес. Надеюсь, вы уже поняли к чему я веду?», - устало вздохнул Андрей. – «У меня есть все основания предполагать, что София – моя дочь. Она поразительно похожа на Камиллу и также великолепно танцует и поет», - закончил он свой долгий монолог. «Но вы можете ошибаться», - произнесла Полина. – «Надо знать точно, а у нас никаких ее данных нет». «Для большей вашей и моей уверенности я предлагаю сдать тест на ДНК» - быстро среагировал Андрей.
Спустя две недели, полученный результат теста подтвердил отцовство Андрея. Для участников истории эти дни проходили мучительно. Как могли расстаться Полина, Кузьмич и Мария с любимой Софией?  Как жить Андрею, неожиданно нашедшего дочь? Всех мучили вопросы о будущем. Но для Кузьмича, Полины и двух ее дочерей предложение, сделанное им отцом мулатки-подкидыша стало полной неожиданностью. «Полина, я прошу вас стать моей женой. Вы замечательно вырастили и воспитали мою дочь. Иван Кузьмич практически спас ее от смерти. Машу я за это время успел полюбить, как родную. За годы одиночества в моей душе накопилось столько нежности и ласки, что мне необходимо вылить их на всех вас. Прошу, не отказывайте мне! Давайте наполним большую пустующую квартиру дружной семьей с теплым взаимным отношением к друг другу. И я проживу свою жизнь не напрасно, а с заботой о своей семье».
Чем, вы думаете, закончилась эта история? Через год у Полины и Андрея родился сын, которого назвали Иваном.