Рецензия на монографию о Русской церкви за рубежом

                Рецензия на монографию Д. В. Хмырова «Спорные вопросы истории РПЦЗ (1920–1945)»
                (СПб.: Изд-во СПбГУ, 2014)

         Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ) не очень-то повезло с объективными оценками в отечественной – сначала советской, а затем и российской – историографии. В годы официальной атеистической диктатуры государственной власти деятельность эмигрантских церковно-религиозных организаций предвзято трактовалась исключительно в идеологическом аспекте, представая на страницах специфической «разоблачительной» литературы в качестве яркого примера всевозможных подрывных политических акций, направленных против решительно и бесповоротно отторгнувшей их страны Советов, отправившей адептов клерикальной реакции в вечное изгнание за пределы родины [1–2].

         В постсоветскую эпоху идейный вектор интерпретаций круто поменял свое направление, и теперь христианские движения в эмигрантской среде, образовавшей уникальный и неповторимый феномен русского зарубежья, стали подчеркнуто комплиментарно и патетически преподноситься как назидательный образец высокого духовного подвижничества, направленного на сохранение верности глубинным мировоззренческим и культурным заветам  дореволюционной России [3–4]. Некоторые особо рьяно настроенные пропагандисты и популяризаторы (считающие себя, однако, учеными и исследователями) даже проявили склонность, в запале публицистического преувеличения, к декларативному приписыванию борьбе РПЦЗ за сбережение своей неизбежно сокращавшейся на чужбине паствы функций едва ли не какой-то всемирной миссионерской деятельности во имя Христово посреди впадающей в грех атеизма и ересь уклонения от основ православия самодовольной и не ведавшей своих ближайших судеб межвоенной Европы [5].   

         Если отстранить подобного рода заведомые крайности и полемические перехлесты, то следует признать, что объективная историческая истина, как это чаще всего и бывает в аналогичных случаях, залегает приблизительно на равноудаленном расстоянии от обоих идеологических полюсов. Никто не станет спорить с тем, что в общей массе своей внутренний духовно-нравственный потенциал абсолютного большинства церковных объединений, на которые распалась Православная Церковь бывшей императорской России в условиях заграничного рассеяния, был по-настоящему велик и плодотворен. Однако нельзя замалчивать и отрицать также и тот очевидный и красноречивый факт, что само это разделение прежде формально единой Церкви на несколько разрозненных и плохо ладивших между собой церковных организаций (крупнейшими из которых, наряду с РПЦЗ, являлись Западноевропейский экзархат, Американская митрополия и количественно немногочисленные, но политически достаточно влиятельные зарубежные приходы Московской Патриархии) оказалось закономерным и печальным следствием внесения сугубо мирских, зачастую прямо-таки политических амбиций, устремлений и страстей в дела собственно церковные – конфессиональные и экклезиологические, не долженствовавшие, казалось бы, допускать такого ущерба для полноценного и всестороннего религиозного общения православных христиан.

         К сожалению, в данном случае в очередной раз получила наглядное подтверждение известная истина: любая юрисдикционная формализация человеческих отношений, даже если они относятся к сфере духовной жизни, закономерно приводит к злоупотреблениям со стороны лидеров, возглавляющих новообразованные структуры, причем образованные, не в последнюю очередь, именно с целью удовлетворить весьма низменные интересы личного честолюбия и, так сказать, местечкового карьеризма.

         Именно такие неутешительные мысли невольно приходят на ум после знакомства с осуществленным в обширной работе Д. В. Хмырова (являющейся монографическим переизданием добротного и содержательного диссертационного исследования на соискание степени кандидата богословия) тщательным историографическим анализом обширного пласта архивных и мемуарных источников, касающихся недостаточно систематизированных до сих пор фактических деталей вопроса о запутанных перипетиях конфликтных взаимоотношений различных эмигрантских иерархов, претендовавших на право верховного главенства в церковной жизни русской диаспоры, а в итоге только расколовших ее, внеся свои неуместные и неумеренные домогательства в и без того сумбурный быт религиозных общин, вынужденных как-то выживать на отнюдь не всегда приветливой к ним чужбине.

         Стараясь выдержать тон научного беспристрастия и объективизма, автор монографии очень сдержанно характеризует это специфическое качество одного из ключевых компонентов источниковой базы своего добросовестного и кропотливого исследования: «Отличительная особенность мемуаров русских зарубежных иерархов и священников состоит в том, что в них прослеживается принадлежность к той или иной юрисдикции (власти) русского зарубежного Православия и связанная с этим пристрастность. Противоречия между источниками также зачастую являются следствием различной юрисдикционной “ангажированности”. Однако существование нескольких точек зрения, выраженных в работах представителей различных русских православных юрисдикций за рубежом и в соответствующих органах печати, помогает исследователю создать объективную картину событий» [6, с. 246].

         А картина эта, увы, оказывается не слишком приглядной и впечатляющей. Происки, интриги и склоки некоторых эмигрантских иерархов (nomina sunt odiosa!) уж никак не украшают собой историю жизни церковно-религиозных организаций русского зарубежья в период между окончанием двух войн – Гражданской и Второй мировой. В этой связи совершенно верными представляется определение причин столь удручающего положения дел в РПЦЗ, данное как раз в тот период авторитетным историком Русской Православной Церкви А. В. Карташевым [7], справедливо усматривавшим истоки и корни кризиса, охватившего церковные отношения в эмиграции, не где-нибудь во внешних обстоятельствах, а в предшествующем состоянии всей церковной организации дореволюционной России:

         «Церковь, лишенная свободы самоуправления, не могла воспитать в себе силы самоорганизации. Она была внешне единой лишь под внешним авторитетом государства. Под этим внешним покровом она таила много не изжитых еще споров. Эти споры разделили ее и у себя дома, и здесь, в эмиграции. И характерно: эти споры и деления произошли не по вопросам религиозным, а по единственному вопросу политическому: как следует относиться к новой безбожной власти и в каком смысле можно ее признавать? Таким образом, церковь оказалась неподготовленной к не зависимому от государства, чисто церковному единству» [8, с. 180–181].

         За эти исторические «грехи» внутреннего церковного неустройства пришлось расплачиваться всяческими зарубежными расколами, в первую очередь – пресловутым карловацким.

         Всё это никак не способствовало повышению устойчивости РПЦЗ в противостоянии авторитарным действиям Московской Патриархии, норовившей руками патриарха Сергия, по прямой указке советских властей, с целью расшатывания и без того не особо-то прочного единства русского зарубежья, подчинить часть приходов за границей своему прямому контролю и ведению. Надо отдать должное ясности духовного самосознания подавляющего большинства представителей эмигрантских диаспор: они не поддались соблазнам «сергианства» и категорически отвергли притязания просоветской иерархии на подчинение заграничных соотечественников своей, пусть хотя бы только номинальной, церковной юрисдикции.

         Принципиальную позицию очень многих мирян русского зарубежья выразил активный пропагандист идей христианского персонализма, литератор Н. А. Оцуп [9], прямо указавший на однозначную неприемлемость для нескольких поколений эмигрантов, пусть даже и страдающих от внутренних церковных несогласий, той искаженной модели полностью контролируемой тоталитарным государством якобы единой Православной Церкви, которую пытались навязать деятели Московской Патриархии своим единоверцам, пребывавшим в изгнании:

         «Разрыв между Христом и большевиками – абсолютный, непреодолимый, окончательный. В холоде эмиграции мы не могли не понять, что смысл нашей судьбы – возвращение к Нему. В каких бы условиях, искаженных уродством мелко-человеческих страстей и страстишек ни протекала наша жизнь, мы ближе к христианству, чем большевики» [10, с. 189].

         Собственно говоря, именно в этом последовательном и сознательном размежевании в критическом восприятии действительно верующих людей непримиримых сил добра и зла, несовместимых ценностей строгой истины и выгод политического расчета как раз и состоит, наверное, самое главное, не утратившее с годами своей значимости идейное наследие Русской Православной Церкви за границей, в полной мере оправдывающее актуальный интерес современных исследователей к ее непростой исторической судьбе.       

                Литература

    1.  Сулацков А. А.  Пишут письма провокаторы: (Критические заметки об истории и идеологии карловацкого раскола). – Алма-Ата: Казахстан, 1973. – 216 с. 
    2.  Гордиенко Н. С., Комаров П. М., Курочкин П. К.  Политиканы от религии: Правда о «русской зарубежной церкви». – М.: Мысль, 1975. – 192 с.
    3.  Попов А. В.  Российское православное зарубежье. История и источники. – М.: ИПВА, 2005. – 619 с.
    4.  Маковецкий А. В.  Белая Церковь: Вдали от атеистического террора. История Русской Православной Зарубежной Церкви. – СПб.: Питер, 2009. – 320 с.
    5.  Пономарева Л. В.  Вселенская миссия Русской православной эмиграции в ХХ веке // Русская эмиграция в Европе (20-е – 30-е годы ХХ века). – М.: ИВИ РАН, 1996. – С. 35–45.
    6.  Хмыров Д. В.  Спорные вопросы истории РПЦЗ (1920–1945). – СПб.: Изд-во СПбГУ, 2014. – 480 с.   
    7.  Егоров А. Н.  Карташев Антон Владимирович // Российский либерализм середины XVIII – начала ХХ века: Энциклопедия. – М.: Рос. полит. энцикл., 2010. – С. 397–400.
    8.  Карташев А. В.  Церковь. История. Россия: Статьи и выступления. – М.: Пробел, 1996. – 303 с.
    9.  Померанцева Е. С.  Оцуп Николай Авдеевич // Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918–1940): В 4 т. Т. 1. Писатели русского зарубежья. – М.: Рос. полит. энцикл., 1997. – С. 300–303.
    10.  Оцуп Н. А.  Литературные очерки. – Париж, 1961. – 224 с.

        3 сентября 2015