Нила Крокодилина

                НИЛА КРОКОДИЛИНА.
                (ИЗ ЖИЗНИ ДРАМАТУРГА НИЛЫ КРОКОДИЛИНОЙ)
                Психологический портрет.
                Глава.1
           Её мятущаяся душа металась во все стороны. Кстати, а что такое мятущаяся? От какого слова происходит и какое значение имеет? Почему мятущаяся металась и почему мятущаяся через «я», а металась через «е», а не через «я», мЯталась неправильно. Мятущаяся от слова, наверное, мятеж, мятежность, несогласность, а метаться, это просто метаться, шарахаться из стороны в сторону, мечущийся человек, пустой возможно человек, букашка. Ой, ладно мы так запутаемся в этих тонкостях.
          Вообщем, наша героиня была женщина о-го-го или ничего? Не знаю, не мне судить, я, по сути, констатировал в данном пересказе чужой судьбы некоторые факты, которые имеют место быть. Знакомьтесь Нила Крокодилина. Именно Нила. И в этом надо отдать должное её отважной маме, которая не побоялась и пошла вразрез с оболваненным рабоче-крестьянскими догмами, всё народное, власть Советам, и всё такое, и выделяться не след, родным до боли, населением. В то интересное время мышление было до рези в глазах максимально простым или попросту отсутствующим. При подборе имени для новорожденного действовала простая логика: - Вон соседи назвали дочку Светой. Какое ж красивое имя. Давай и мы также назовём. И в одном подъезде Свет оказывалось с десяток, не считая взрослых. И когда одна мамаша выкрикивала с прогулки свою Свету, вертело головами и бежало десять штук Свет. И это никого не смущало, и не ввергало в штопор. Всем казалось, что это как-то хорошо звучит. Столько же было Лен, Наташ и Маш Других имён почти не было. И вся эта обслуга шагала в свою серость и однообразность строем, не выделяясь.
           Мама Нилы была не такой. Её мозг активно бился за выживание. Она нашла имя. Нарыла, как она сама говорит в книжках, так как она не только варила супы, а ещё и читала. Узрела имя в произведении классика литературы девятнадцатого века и уже не помнит какого. Нила неполное имя, так его сократили при употреблении ходовом. Полное имя Ненила. Но вот торкнуло маме это имя. Оно её пронзило, как стрела Робингуда. Он у богатых брал, бедным давал. И Ненила побежала по дороге жизни. Уж как её долбили в школе, как её склоняли обо все углы, как издевались все это надо видеть и слышать. Светы, Лены, Наташи куражились в глупости, неистовствовали в своей толпе и серости, не понимали, что смеются над собой. Училки с одинаковыми именами Валентины Ивановны, Людмилы Палны и Татьяны Мироновны завуалированно не отставали, пытаясь через дочу клюнуть и маму. Мама была не робкого десятка, а доча не робкого остатка.
           Огорчаясь поначалу от бесконечных дразнилок и хахачей за спиной, Нила быстро смекнула: - О-о-о, так я ж одна такая Ненила, ко мне не подходи, а то зарежу. Я у всех на слуху. Может что-то из меня и выйдет в этой скучной, противной, мерзкой и бесприютной жизни.
           Нила родом из небольшого городка N, расположенного в пределах Золотого кольца России. Родилась в семье военного, полковника, до большего папаша не дослужился. К дочке относился хорошо и иногда даже достаточно неординарно воспитывал. Он учил: - Вот, вырастешь, дочка, крокодумчик мой, станешь большой, начнёшь сама зарабатывать, деньги попусту не трать. Должно быть так, если человек заработал рубль, десять процентов из этого оставь, не трать, сбереги, на потом пригодится. А лучше двадцать процентов, это верней, никогда не будешь бедствовать и соломку в нужный час себе подстелишь. Нила от папы не отстаёт и спрашивает военнослужащего: - Папа, а если тридцать процентов от заработанного оставлять и не тратить? Отец: - Тоже хорошо. Дочка: - А я сорок процентов будут оставлять и прятать. Папаша: - Это, тогда уж точно лучше всего, будешь первой. Цитировать классику Пал Палыч любил, особенно почему-то уважал в этом сложном деле древа познания Гоголя, Чехова и Островский затесался туда, драматург. А также настольной книгой служаки были «Русские народные сказки» и «Василий Тёркин».  Папа то и дело козырял фразами из классиков: - «Вот глупый француз», или «Ай да сукин сын», «Дураки и дороги», и так без конца резал постулатами. Нила впоследствии, рассказывая почему захотела писать произведения, и в частности, стать драматургом, говорила: - Это папа мне привил любовь к написательству. Слушая его в детстве, я тогда ещё догадывалась, что стану драматургом. 
           Мама была младшей наушницей государственной. Ну, в смысле, трудилась в конторе, НИИшке научницей младшей, клепала без особого задору чертежи. Но в остальном она была душой коллектива. Октябрина Осиповна, как рыба в воде прекрасно ощущала себя общественницей, она горела в этом и дышала полной грудью, обогревала и согревала, и в девичестве у неё недаром была фамилия Обогрелова, это потом она стала… ну не будем об этом. Октябрина Осиповна Обогрелова собирала деньги на дни рождения, юбилеи, поминки, организовывала самодеятельность, трясла всех и щекотала своей энергией и неуспокоенностью.
           Нила с детства что-то пописывала, пострачивала на бумазейке. И даже стихами не гнушалась, а ими кстати и в большей степени. Графоманила, как следует, и это даже лучше, по крайней мере не драла косы куклам. Писала, ошибалась, рыдала, что не получается, но душа её худо-бедно развивалась. А ещё мама активистка, папа полковник с военной выправкой и вставленными мозгами, но не без человечности. Чуть постарше Нила возмечтала стать артисткой, как Нина Русланова или Любовь Соколова, но никому об этом не рассказывала. Ниле в школьные годы хватало посещения музыкальной школы. Там она дробила гаммы и обстукивала фоно. После музыкальной школы она поступила в музыкальное училище на дирижёра хора также в городе N Золотого кольца Родины.
           После музыкального училища Нила решила освоить актёрскую профессию и поступила в городской театр города П. на актёрские курсы, которые засчитывались как в театральном училище, так как сразу в крутой институт поступить не сумела или не могла по времени. В это время она успела подсняться в крошечном эпизоде, вернее даже в групповке, и её было даже 20 секунд видно в кадре, в художественной картине знаменитого режиссёра-фронтовика. После окончания в провинциальном историческом городишке актёрской четырёхлетки Нила рванула наконец таки  в Москву. Об этом она мечтала практически с рождения. Только в Москве она в те времена видела возможность жить и творческого воплощения своих начал. А какие они эти начала она пока ещё не совсем осознавала. Графоманила да! На струментах играла да! Актрисы образование получила да! Но что из этого было ей более близко она не знала. Она металась, она рвалась. Ей нужно было знать точно, к чему она способна, что нужно дальше развивать. Но то, что точно именно из этих трёх видов она не сомневалась ни на кочерыжку. Она была уверена, что что-то из этого выйдет на первый план и зацветёт махровым цветом и тогда её мир засверкает небом в алмазах. Но также она знала, что если здесь ей путь хоть как-то выживать в этом грубом и неприглядном мире, также она знала в глубине своего сердца, что ни одно их этих дел она по настоящему искренне от всей души не любит. Она ко всем этим искусствам холодна. Что-то одно выстрелит и уже хорошо, она будет на плаву, она знает, как выстраивать политику покорения вершин.
           Москва встретила, как всегда. Брызнула столичностью и неумолимым бегом и окунула в прозу жёстко. Нила была не исключением. Удары конечно же были, но Нилина возможность распределяться в пространстве, умение заранее подстилать соломку, минимализм в желаниях и отсутствие страстей, раздирающих во все стороны, берегло Нилу. При внешней мягкости и пухлости облика внутри у Нилы не жёсткий каменно-железный обруч, но понимание гибкости жизни и персонажей, которые окружают. Человек это, животное, по сути, и оно может больно укусить и немилосердно тяпнуть в самые болевые и точные моменты. И от этого не очухаешься не встанешь, и завянешь как цветок. Любой ненужный, жестокий или липкий, и добрый глаз и сглаз, как бы не смеялись и не шутили по этому поводу выбивает надолго, калечит психику даже взрослого человека. Нила, внутри всё-таки рефлексирующая молодая особа, будучи не такой уж философски развитой, ни естественно ни Кантом, ни Фейербахой, чувствовала корнями предков огонёк внутренний, жизненный должен аккуратно гореть всегда, ни на миг, не прекращая своё лучистое дыхание, невидимое другим. Этот огонёк должен гореть ровно не расплёскиваясь, тогда его хватит надолго и ни одна «тварь» не искусает тебя, и поганенькими словами не даст свернуть с истинного пути, придуманного или предназначенного судьбой. Нила старательна по кирпичику улыбается, по камушку ткёт свою паутину, по маленькой щепочке пытается быть настоящей. Ко всему она холодна, но люди ждут милое расположение, улыбочки, не расстревоженные эмоции, и Нила их понемногу и аккуратно, вбрасывает в мир.
           Нила приехав в Москву сняла комнату. В коммуналке жил алкаш, и ещё ненадёжная семья. Мужики стали набрасываться в надежде поживиться глупышкой, но мама была начеку. Нюх мамы и общественная хватка, и хороший провинциальный стержень культивируемого причерноземья, дал ей понять что доче нужна своя комната в Москве, иначе пропадёт кровинушка. Но перед тем, как была куплена своя комната Ниле пришлось бежать из съёмной комнаты из-за домогательств ненадёжного контингента, снять новую комнату с хозяйкой, которая буквально по-бабски впилась в Нилу и стала жрать её с потрохами, контролируя любую пылинку и случайно забытый невыключенный свет. Нила даже какое-то время пожила в семье одного дядечки, который впоследствии стал министром одного очень значимого для людей ведомства, но совсем не значимого для власть придержащих. Долго удержаться в этом кресле министра невозможно, ибо для изображения сменяемости это место ротируется бесконечной чехардой.
           Итак, мама подраспродав кое-какое жильишко в городе N и его окрестностях, собрав определённую сумму приехала по-крестьянски в Москву, огласив окрестности тёмным бархатным контральто. – Ненила, ты только не волнуйся, ща мы тебе что-нибудь подберём. И подобрали в те сложные для страны годы комнату в четырёхкомнатной квартире рядом с метро Новые Черёмушки. Нила, правда всем потом рассказывала, ну разумеется близким, что комнату купила она сама, но мы-то знаем, что покупается всё на это на то, что продаётся в городе N, и ещё там есть, что продавать. Нила осталась одна жить в уже своей законной комнате. Но она быстро столкнулась с целой шайкой коренных москвичей, которые жили по своим законам, и правильная скромная целеустремлённая девушка должна быть непременно научена и ощипана. Жизнь началась весёлая. В ванную не попасть, там в ванне то ли бассейн, то ли рыбу солят, толи бельё замочено. Нила приходит домой хлипкий замок вздёрнут кто-то мирно сопит в её постели, либо маслица растительного бутылочка куда-то убежала и так бесконечно. Измучилась Ненила, но зато хозяйка живи по коммунальным законам. Нила была готова бежать и плакать. А тут неожиданно умирает папа. Папа старше мамы на два десятка лет, бравый военный. И Нила после похорон, проявляя хватку, предлагает маме переезжать к ней: - Мама, что тебе тут одной, помирать что ли, тебе на пенсию скоро выходить. А надо сказать у Крокодилиной любимая тема пенсия, льготы и всякие преференции. У неё к ним какое-то неземное почтительное отношение. Но есть здесь в этом что-то исковерканное. И особенно в этом пиитете перед тем, чтобы ухватить всевозможные льготы и не упустить ни одной маковой лоснинки, у жителей так называемого золотого кольца. Такое ощущение что они бесконечно кем-то биты, искурочены, переломаны какой-то машиной и будут стоять с перекошенными скромно плаксивыми глазками и требовать: - Вы мне обещали, я за гроши работал так дайте мне мои льготы, это всё что у меня есть. Такое ощущение что здесь совсем нет крыльев, а земля-то великая, столько смерчей по ней пролетело. А может просто устал народ от борьбы за самое себя и за земелюшку свою, и выкорчёвывает у власти самое малое, но своё.
           Ну так вот Нила, понимая, что у мамы на носу скоро та самая пенсия и в Москве она получит её побольше, перевозит маму в Москву. Мама сопротивляется: - Нила, кому я там нужна, я ж зачахну, тут хоть к отцу твоему на могилу буду ходить. Нила: - Мама, у тебя здесь никого нет, кроме двух малохольных двоюродных сестёр Стеши и Матреши. А с ними, между прочим, ещё придётся делить дедушкин забор. Вообщем, приехали они в Москву. Заработала Октябрина Осиповна свою пенсию и ещё продолжила работать на новой интересной работе. Жили вдвоём в этой купленной мамой комнате. А потом еще пять лет хлопотали о разъезде. Квартира сложная, всех всё устраивает, у кого комнаты, у кого доли, покупателя найти сложно. После нескольких лет мучений нашли покупателя, продали. Нила с мамой купили маленькую двушку с балконом недалеко от своей станции. Квартирка аккуратная, на двоих хватит. Двенадцатиэтажный дом, блочный, четвёртый этаж. На районе несколько таких же домов, деревья, откос на широкую улицу. Денежек хватило, продали дедушкин забор, и ещё кое-какие квадратные метры на малой родине. И даже на вклад положили кругленькую сумму.
           Устроились на новой квартире. У мамы работа. Нила подрабатывает театральными ненавистными курсами. - Ну, это чтобы для стажа, для пенсии, чтобы набежало, пусть будет, это нужно, ну как же без этого. – не устаёт твердить Крокодилина. Нила суетлива. Несмотря на крупность, такую же как у мамы, внешней фактуры у неё присутствует какой-то привитый испуг. И вот это впрок, и пусть будет, и никуда не убежит – это ей присуще. Мечтая о каких-то высотах, она во многом скребётся где-то внизу, там, где можно выработать, получить хоть крошку, хоть немножко, а разум обширный не включается. Но квартирный вопрос решён никто теперь свиным рылом в твою постель не залезет и не нагадит без спросу. Теперь появилась возможность решать новые задачи. И Нила стала крепко думать.
           Крокодилина высока ростом, почти метр восемьдесят. Широкие плечи, узкие бёдра. Движения её порывисты, привыкла многое делать быстро и качественно, чтобы уже к этому не возвращаться. Лицом она достаточно русопята, и по молодости можно было сказать этакая лапотная от сохи красавица. Но не в прямом смысле красавица, да она мила, но красавица в том смысле что дебела, белокожа, пухла, тепла внешне, этакая мадам Грицацуева мечта поэта. Может показаться что за ней как за каменной стеной, всегда тепло и сытно во всех моментах домашнего бытия. Она и шить умеет, и вышивать, и вязать, и комбинировать вышивкой и тесьмой. И если не занята более насущными проблемами, рукам покоя не даёт, рукоделие - это её вторая страсть, от творчества и желания побед. Но соискатель на счастье и обладание её пышностями много ошибётся, она холодна и эгоцентрична. Для неё важно только её личное. Она может посвятить краткосрочно время для помощи в чём-либо кому-то, но потом её ищи-свищи, она растворяется, исчезает. Со скуки умрёшь с ней у неё всё дозированно, питание, рацион, худение и она никогда не позволит себе чем бы то ни было увлечься. И даже на первом этапе как это делают многие барышни в поисках лоха на семейку, заглядывают в глаза и косят под диких дур, но в нужный момент, когда жертва попалась лавочка быстро закрывается, и наш гусь до конца дней никнет глазами. Нила даже на это не тратится, потому что не считает нужным, да может она всё давно поняла про сударей, и всё это ей вместе с семейной жизнью на дух не сдалось.
           Крокодилина имеет русые волосы, но обесцвечивает их в жёлтый. Такой стиль, цвет, образ она выбрала и не меняет его много лет. Он кажется ей выверенным, закономерным и показывает лучше её облик. Одевается достаточно сознательно старомодно. И одна знакомая рассказывала, как случайно увидела её в метро в больших тёмных очках, в юбке тёмных тонов с рюшами, пиджаке с тёмным цветком возле шеи. И это, о ужас, представьте себе, летом! Ей этой знакомой показалось, что это какая-то потешная старая дева, из ума выжившая тётка. Но опустим слова этой знакомой, она очень завистлива и ревнива, или может её смутило, что это было лето, и Нила была не по погоде одета. Нила, закрывая все части тела, иногда для «красного словца» может на нужное мероприятие нагло вывалить все свои прелести в области груди. Это всё колышется нежно, этого много, это опара, сдобное тесто. И вот всё это, пышногрудое хозяйство, уже смотрится иногда вульгарно и на грани фола, учитывая безупречное реноме Крокодилиной.
           У Нилы были свои табу быть успешной, даже если это не так, как это бывает у многих, и общаться с по-настоящему успешными людьми. Общаться с теми, кто может что-то дать и предпочитать этих самых тем, кто меньше может дать. Мелькать с успешными, и может быть иногда дающими важные связи или возможности заработать копеечку, и выгуливать их на мероприятия, спектакли. Бросать ставших неуспешными в пользу более успешных, и, если неуспешные вновь стали успешными быстро возвращаться у ним. Ей становится невыразимо скучно, с теми, кто не может что-то дать. О чём можно говорить, просто так по гостям ездить, впустую тратить время, когда надо оптой брать, вперёд шагать.
           Нила научилась быть нейтральной, стараться быть нужной и не раздражать всех остальных вплоть до хозяйской собачки. Успех притягивает лучшее, а от горемык возможны болезни и ухудшение общего состояния дел и здоровья. Нила, как средневековая женщина, не любит говорить про болезни, она считает, что они прилипают и разговоры о них уже заразны, и ничего хорошего не жди. Если вы болеете Нила не навестит вас в больнице и вообще на время откажется от общения с вами. Она считает, что ваша болезнь её обворует и упущения, и дыры возникнут во всех областях, которые она так заботливо год за годом выстраивает. Если вы что-то упомянете о болезни, болезнях, скажете что-то о смерти, например, мы все умрём… когда-то. Ненила при таком упоминании посмотрит на вас средневековыми испуганными глазами и скажет: - О, Господи!.. Что она имеет ввиду этим словом, восклицанием непонятно. То ли она боится смерти, то ли она отрицает это в корне, как заразу, которая при излишнем сотрясании воздуха можно прилипнуть.
           Будучи взрослой тётенькой, она, неустанно морща лоб, любит говорить какая у неё воспримчивая психика и она с детства была такой. Что она не смотрит телевизор и не любит дурные вести. А гаджет между тем беспрестанно пикает. Спрашиваешь: - Нила, что у тебя там такое? Нила: - Ой, да это новости приходят, задолбали! – Ну, отключи их, у меня же не приходят, что тебе нравится яд кукловодов получать по порциям? Нила: - Да, нет, я их не подключала. – Не подключала, ха-ха, так отключи тогда. Но она ничего не отключает, верещит, что маму отучила жёстким окриком от телека, всучив маме планшет пусть ищет рецепты и лечит, и предупреждает различные хвори и недуги. (Надо сказать они обе с мамой выпучивают глаза и замолкают, как набрав в рот воды при разговоре о чужих болячках, но о своих могут говорить с удовольствием, и надо сказать в позитивном ключе. Как они находят выходы при лечении глазных болезней, артрита, либо давления). Но тем не менее она в курсе всех последних самых ядовитых новостей. И эти новости поскольку они сейчас бьют по каждому точечно как на войне, бередят её внутренне сильно и от безысходности она отключается сама и уходит в астрал. Эти новости для неё, как «доброе жало», как прививка, с кучей побочки.    
           Все попытки Нилы сочинять и писать на бумаге ничем не увенчивались. В своё время, когда она была ещё молодая, сочна и пухла она пыталась свои стишки «впарить», предложить и даже встречалась с одним очень старым, знаменитым и любвеобильным композитором. Он даже ей обещал на парочку её стишков тиснуть и кинуть в народ популярные мелодишки. Но ничего не вышло, не вытекло бурной музыкальной рекой в широкую общественность. Может ему или ей, Ниле, помешали более везучие товарки-красотки. А Нила красоткой не была, она была мила, и немного деланная, много хотящая от жизни, а это бывает видно, опять же на тонком уровне и пугает и отталкивает таких же соискантов на поле искусства.
           Нила внутренне страдала, что ей достаются сплошные объедки, а часто и не сплошные, а очень редкие и ловить нечего. Нила проявляя деятельность, имея за спиной музыкальное училище, театральные курсы с дипломом училища при театре решает при подталкивании одного своего приятеля ушлого режиссёра, который поклоняется золотому тельцу и ничему другому решает в 35 лет поступить в театральный столичный ВУЗ на заочное отделение. Она думает может это ей даст роли, столичный диплом откроет двери в кино. Но она никому не нужна. Какие-то маленькие эпизоды и то редки. Хоть плач, хоть рыдай. Она рыдала. Но брала себя в руки. Говорила сама себе: - Нила, не разнюнивайся! Кто тебе поможет? Никто. Только сама я могу искать ходы. – Но как их искать, где? – снова рыдала любительница прорыва. На самом деле ей нужна была никакая-то безумная слава, а возможность некоторого признания её заслуг в какой-либо сфере, которые можно потом монетизировать, протирая юбки на различных конкурсах, жюрируя, судить на телевизионных программах, быть некой гранд-дамой с определённым статусом. Но она не понимала в какой же сфере можно определиться со своими талантами, где в какой стороне проявятся способности, а они должны проявиться приказывала себе Нила. Она ждала знака откуда придёт подмога.
           Нила давно поняла, что никакая она не актриса, театр точно не для неё, там нужно служить, а Ниле нужна жизнь в признании, в полуулыбках, а в театре же нужно рожать… роль, скакать как не женщина, а лошадь в поту, в мыле, за крошечные деньги, выслушивать критику всяких забесплатно. И потом Нила не художник роли, она может тащить, везти, но не нюансировать, ей это не доставляет удовольствия. Ей это не дано, она прямолинейна, сказывается мама-общественница и папа военный. Нет у неё тонкости, голубой крови, сочности жизненного восприятия. Она пытается быть аристократкой, быть на этом пути, но она груба внешне и внутренне и может входить во внутреннее пике страха, которое её практически обездвиживает. 
           Нила приветствует себя как актрису только на экране, здесь она понимает, что есть смысл корячиться из-за двух компонент бытия: деньги и слава, которую можно монетизировать. Съёмки Нила приветствует всей душой. Там на съёмках часто ни о каком искусстве речи не идёт, по типажу подошёл постоял побыл и долой. Вон в главных ролях актрисули мелькают из сериала в сериал они что там искусством блещут, талант выказывают, нет просто пребывают в кадре, часто имея просто хорошую чью-то лапу, думает Нила. Также Нила критично воспринимая себя и окружающую действительность поняла, что чем старше тем меньше ролей, нужны молодые до 35 хотя бы, дальше круг сужается и получить крохотный эпизод всё сложнее, ну может по какому везению фактура будет вывозить и фортуна, а так без связей ноль возможностей. Значит денег здесь не будет, женщинам как считает Нила сложнее жить и зарабатывать, тем более если ты делаешь ставку на себя, а не на соседнего мужчину. В любом случае профессия актрисы никуда не уйдёт, и деньги иногда и капнут, но стратегически где ты будешь нужна, где ты можешь толкать себя никого не спрашивая, где может быть нужна сорокалетняя тётка, как в печи зола, а где пятидесятилетняя тётка нужна? Думай, Крокодилина!
           Играть на инструменте фоношке Нила тоже не хочет, хотя могла бы, где-нибудь потренькивать, костяшками постукивать, музыкальным искусством себя убаюкивать, ауру свою, как пёрышками чистить. Она-то знает и слышала, что классическая музыка лечит и выравнивает все слои сознания и подсознания, как щёткой оздоравливает весь организм, милует его родимая и целует. Но Нила грустит здесь, на этом поприще только юбки меняй, всё протрёшь – добра не наживёшь, и ещё истерики негодных, юных  гениев выслушивать и их мамашек.
                Глава. 2
             И вот первый знак был даден Крокодилиной, почитай в тридцать пять лет с копейками, в институте. Под занавес курсов Ниле предложили расписать музыкальную композицию. Нила, разочаровавшись в своей писанине, понимала, что её стишки никому не нужны, и есть лучше писаки поэты. Она в принципе достаточно самокритична и просто так себя хвалить не будет, нет смысла. Но Нила может оптой брать. Нила с отчаянием думая: - Ну, вот что мне делать нечего, как забесплатно этим дуракам помогать? – понимая, что не знаешь, где найдёшь, где потеряешь, взялась тиснуть сценарий. Сценарий с некоей мизансценичностью, ну типа раскидать «по-бырому», пусть подавятся, ноги и руки этих танцулешных. Что говорить, Нила конечно же подрабатывая, халтуря на новогодних и всяких утренних праздниках умело тупо скрещивать сказочных героев. Она даже рассказывает частенько знаменательную в своей жизни историю репетиции одного такого весёлого новогоднего утренника.
           Перед новым годом, как всегда, аврал, всё на бегу, второпях, собрали актёров кто может, кто свободен слепит новогоднюю сказку. Помещение для репетиции тоже найти сложно, но вот договорились, разрешили на один вечер и можно по времени побольше порепетировать. 90-е годы. Полуофисное, полускладское помещение в центре на Баррикадной. Репетировали на первом этаже в подсобном помещении. И вот бесконечно повторяется не получающаяся сценка в спектакле. Баба-яга с сорокой разбудили лешего, он проснулся и ничего не понимает. Две подруги берут его под белы рученьки, пытаются вести вперёд и говорят старичку: - Пойдёмте, дедушка, пойдёмте. И надо сказать верещат пронзительными мерзкими характерными голосами. И вот в сцене какой-то тормоз происходит, режиссёр недоволен, идут повторы. Баба-яга с сорокой от сцены к сцене всё более распаляются и орут всё сильнее и маргинальнее: - Пойдёмте, дедушка, пойдёмте! Пойдёмте, дедушка, пойдёмте! Может полчаса сцена репетируется, может больше. Вдруг дверь резко  нараспашку открывается и врывается наряд милиции с криками: - Куда вы хотите увести дедушку? Все в шоке, застыли с лешим. Наряд тоже застыл, не поймёт, что здесь такое происходит, хотят увести дедушку, а дедушки нет. Перед ними стоят две скрюченные молодые девицы и парень между ними. Один из милиционеров спрашивает: - А где дедушка? Баба-яга: - А дедушки нет! Милиционер: - Как нет, а где он, нам тут сказали дедушку воруют какие-то тётки. Наши друзья хором выдыхают и восклицают: - А-а-а, так это мы спектакль репетируем новогодний, а вот это дедушка будет у нас… потом. Ну, естественно, милиционеры сказали: - Ну, вы, тут это, поаккуратней с дедушками! – и ушли. А это оказывается соседи на первом этаже услышали дикие непрекращающиеся крики и ах, да! Ответы дедушки: - Никуда я с вами не пойду плутовки лесные! - и вызвали милицию.
           Продолжим дальше. - Поэзией свою жизнь не монетизируешь, - размышляет Нила. Про цветочки стишки, да никому не нужно, а гражданскую позицию выражать, так закопают или без штанов останешься, на макаронах и белых батонах загнёшься. Нила соображала. А рассказы, проза тоже сложно, они, конечно, нужнее и востребованнее, особенно если новое слово, новое вкусное сочное яркое слово, так долгожданное обществом, современниками. Но как его найти это слово, если ум не философский. А книгу издать так это вообще нужно быть вхожим в приличные богатые дома и большую лапу иметь. В целом со сценарием прокатило. Крокодилину похвалили и дали какую-то премию, непонятно, где, чуть ли не в другой стране, как она рассказывает, туману нагоняет.
           И тут Нила, озарившись, держа нос по ветру и юбку обтряхивая по подолу, стала приглядываться. Повеяло вокруг чем-то новеньким, интересным. Актёрская братия и сестрия стала шариться по каким- то читкам и разборам. Тупое занятие, это же не театр. По бумажке читать какие-то пьески, трястись. И масса оголтелых режиссёришек этих читок пошла, какие-то малые театрики открывают по библиотекам. А ну их в болото. Но целое ж движение идёт, доморощенные драматурги отовсюду пьесами своими так и шалят по лабораториям, как громко это стало звучать. Пошли лаборатории, читки и нужны новые пьесы и разговоров об этом много, что это якобы новое дыхание, новое время, поиск новых героев, авторов, мнений, драматургов. Стали зазывать новые имена, искать их, выколдовывать. О, приди, приди, дивный автор! Драматургия вот что сейчас надо, вот где жила золотая.
           Нила пошла в этот писулечный мир драматургов, авторов. Новогодние сказки ж сочиняла, почему же здесь не попробовать успеха. Она подошла основательно к этому делу, кому ты будешь нужна без хорошего фундамента, без хороших учителей и правильных связей. Нила не стала жалеть денег и пошла на курсы. На курсы к разным коучерам, не путать с кучерами. На этих курсах затарившись именами известных в узком круге писак педагогами, демагогами и прочими подвязывающимися в оказании услуг по выправлению письма. Крокодилина начала выстраивать свою драматургию. Так как своих мыслей у неё по поводу героев не было, да и не нужно, надо держать нос по ветру и слышать, что говорят умные. На курсах она расписывала короткие пьески-задания с героями по указке, тех кто вёл курсы. А далее походив на тройку-четвёрку курсов Нила писать ничего лично не решила, она стала смотреть кому что нужно, какие проводятся конкурсы и какие условия. Хронометраж постранично произведения, количество героев в пьесе и тема, зачем они парятся эти герои между собой, что хотят, какие поднимают вопросы. Всё это даёт конкурс, который отсматривает произведения для себя. А также для победителей предусматривает условия победы. Либо это денежный приз, либо пьесу поставят в каком-либо театре, на худой конец, это уж совсем тьма, читка какая-нибудь. – Ну, ладно, думала Нила, - из читок тоже можно вылезти и связями обрасти. Нила трепетала от денежного приза. – Это дело, - предвкушала она. Воображение её распалялось всё больше, когда она представляла, что её пьесу поставят вдруг в столичном театре. – Божанси! – орало у неё всё внутри, - Не надо ничего придумывать и философствовать, как эти выдумщики, которые думают, что их мнение или удачно найденные выражения кого-то потрясут, как сто дней. Работать надо над тем, что предлагают и будет тебе счастье. Искусство сложит сложившейся ситуации, заказу. Заказ, возможно, оплачивается. А сочинять бесплатно, удивляя потомков, и радуя себя в стол – враки.
           Нила подружившись с драматургической и сценарной братией, наслушавшись о конкурсах начала их все штудировать и штурмовать. Тут-то и пригодилась ей сказочка новогодняя, которую она не раз перекраивала под утренники на все лады, тряся сказочными зверушками направо и налево, безжалостно манипулируя ими по мере надобности, ну как это у нас сейчас в жизни происходит. Нила исправив и подкорректировав незатейливую сказочку под нужные конкурсные параметры, утряся количество персонажей, вырвав с корнем бобра, не несущего никакую идейную линию, стала рассылать уже детскую пьеску на всевозможные конкурсы. А в деле поиска конкурсов она порвала интернетресурсы, от неё ни одна блоха не ускользнула. Как сказала одна знакомая Нилы: - Мы все знаем про Крокодилину и чем она берёт, она берёт оптой… ну ты понимаешь, усидчивостью и терпеливостью, одним местом, короче… на котором сидят. Улыбочку натянула и вперёд.
           Три года эта пьеска кочевала из множества конкурсов и никому не была необходима. Даже никто не отвечал на Крокодилины потуги, редко придёт отписка: «Спасибо за рукопись», или «Премного благодарны». Нила плевалась и думала: - Ничего вы меня не знаете, захлебнётесь этой моей пьеской. Нила, не отменяя своего принятого кредо всё это время ничего нового не писала, не сочиняла, ибо это глупость, есть у тебя одно тиснение мыслей вот его и толкай. Внутри «произведения» Нила ничего не улучшала и не переделывала и философичностью не выделывалась. Единственно что она упорно делала, это в зависимости от условий конкурса безжалостно тасовала колоду зверей в угоду зверей конкурсных и завлитушек театральных. То бабушку зайца удалит, то потом вернёт её, то у неё один внучок бабушки зайчики, то два, так требует конкурс. Не всегда важна пьеса, а главное в угоду заказчикам работать с количеством персонажей. Нила трудилась не покладая рук. Чутко прислушивалась, что скажет рука дающего, или вернее проводящего конкурс, или правящего балом. Сколько же надо персонажей? – Задолбали, - жалуется Ненила, - я так устала. Этим одно, тем другое, но я от них не отстану, я добьюсь своего, моя детская пьеса еще прозвучит, буду менять сколько угодно, я не гордая.
           Скажут на один меньше, бежит домой выкидывает бедного бобра, скажут три лучше добавить, приплетает сюда сразу змею о трёх головах. Вот такой она автор – Нила Крокодилина безжалостный зверь. Измоталась она совсем, но била в одну точку, оптой, как говорят, брала. Три года пьеса-конкурсантка шломолялась по речевым подиумам и уж как её и Крокодилину не склоняли. И графоманкой, и дурой нечёсаной, и мадам Ха-ха -детская писательница. Нила закулисно слышала эти вопли сатанинские, но у неё кроме опты нет лапы волосатой за спиной и плевать она хотела на плевки и усмешки, утирается и опять на амбразуру. Отлежится от атаки злых языков, заляжет в берлогу, постонет, и в путь на новый конкурс, сколько вам надо три-пять-восемь персонажей? А злое слово оно не материально, а подкашивает капитально. Злость насмешки летят и чувствуются здоровьем, вот уже Нила и болеет, и очухиваться надо, и вставать. А, это даётся всё трудней. И лет Ниле-то уже под пятьдестят набежало. Мама не горюй.
           Нила пиарясь на бесплатных форумах и симпозиумах очень устаёт от этого и всегда спешит домой. Она может вам сказать: - Давай встретимся пораньше перед мероприятием, кофейку попьём, поболтаем. Но на самом деле, если что-то не приносит ей суеты или дивидендов ей скучно. В разговоре она не сильна и не развита. Она, как лошадь может тянуть какое-то дело, но вдаваться в подробности это не её конёк. Она не может философствовать. В разговоре в споре у неё не рождается истина. Нила три часа в разговоре готова повторять одно и тоже: - Надо стараться, и я вот так делаю, я же работаю. Я работаю. Надо работать. Да вот так. И двадцать пять раз она повторять будет, что она вот написала, и потом переписала. – Я работаю, - говорит она и смотрит на вас серьёзными глазами, и опять молчит. – Ну, вот так лучше делать, надо делать всегда, - произносит Нила, если видит, что её продолжают слушать. Что надо делать, кого надо делать? И Вам становится скучно. Но этой своей неразвитостью она как-бы из оппонента или собеседника берёт подпитку. Нет она не вампир, но своё поле подпитывает, наполняет потихонечку, лья по крупицам воду, подолгу молчит и особенно в телефонном разговоре. И если прочухивает, что вы её начинаете раскусывать, перестаёт на какое-то время вам звонить. Возможно, она пытается жить и мыслить какими-то тонкими технологиями, практиками, когда не всё на поверхности и даже не внутри, это даже не пресловутое подсознание и не философия, хотя может быть и она. Это практики тонких тел и материй, это то, что мысленно передаётся, это то, что может воздействовать на людей на события на расстоянии, это то, что может пристать и не отлипнуть.
           Да, кстати, всё в своих трудах литературных Нила и не заметила, как мама стала старой и дряхлой. Но она, Крокодилина, этого не замечала. Надо отдать должное Октябрине Осиповне, что она тоже этого не замечала, мужественно боролась со всякими старческими болячками. Мама её и не горюет. Она освободила дочу от всего в квартире, пусть милая сочиняет. Октябрина Осиповна и стирает, и готовит, и моет, всё на ней. Всё так же резво старается бегать, и общественница прекрасная, всем в доме помогает, а уж сама старуха, а местным домовым лежачим и не выходячим старушкам сколько продуктов натаскала. И всем поможет, ей даже ключи от квартир соседских отставляют, кому передать, где цветы полить. Нила маму воспитывает, всё-таки за семьдесят. Поругивает, чтобы не было старческого слабоумия, мама только отключилась что-то забыла, замешкалась, Нила грубым окриком: - Мама, не тормози, включайся мама. Думай-думай, сама решай, мама. Мама глаза выпучит, вот и вспомнит, что соседи уезжают книги выбрасывают, вот и книг домой натаскает из классики. Нила маме купила планшет и запретила смотреть телевизор. Так мама сейчас в планшете и рецепты смотрит, и травы лекарственные и сериалы сама находит и прочитала где какие бунты происходят и что вакцину колоть нельзя её заливают жидкими металлами ртутью и алюминием, и много всякой там дряни, а действующего вещества ноль. - Компот этот, Нила, - низким грудным ещё достаточно красивым контральто говорит мама, - мы колоть не будем. Мама Нилу потчует настойками всяческими травяными, вот и держатся они друг за друга.
           Нила в своё время осознанно приняла решение не рожать. Долго жила иллюзиями строила свой выдуманный творческий мир. Оглянулась, а уже, когда рожать? Вроде, если постараться, то можно попробовать, но мир собственных грёз, как-то сложился по-своему, да вот так как есть. А принц, который мог бы не спрашивая утащить за собой не появился. Сильной страсти, яркости впечатлений не произошло. А тут эта крохотная квартирка с мамой на двоих, и к маме Нила прикипела, вытащив её из глуши. И как решить эту дилемму? Нила в творчестве, а как же красавцы? Ну что с ними, и что, и как? Наверное, нет у нее материнского инстинкта, возможно бы и родила несмотря ни на что, а так всё мимо и как-то даже неважно для Крокодилиной. И ещё Нила в прожектах и уверена, что женщины вон сейчас и после пятидесяти рожают, да и после шестидесяти, что-то ей подсказывает, что её песенка в плане деторождения не спета. Нила на что-то молится что-то, как и каждый человек божественный желает. Вот и кости Матроны святой уже все исцеловала и изколенопреклонилась. Нила очень часто одна или кого-нибудь приглашая за компанию, ездит в хорошо знакомый монастырь, где лежат мощи святой Матроны. Прикипела она именно почему-то к ним, хотя много и других прекрасных и чудодейственных святых, и с миром, и без него, и с елеем, ой, да мало ли чего есть на свете чудесного. Она просит что-то. Но веры в душе Нилы нет, ей лучше кости целовать, такой вот ритуал совершать общепринятый, а вот поверить Богу не получается у Нилы. Много у неё страхов, не верит, что Господь Бог всё у нас людей на себя берёт и защищает от всего нас слабых и немощных и притрудных. Лучше пораньше встать и в шесть утра в очереди в монастырь к мощам отстоять, упасть, поцеловать, вот и успокоится наша дева на несколько дней. А там опять в пять подъем, монастырь, кости, колена, утренние поцелуйчики.
           Рисуя более глубокий портрет Нилы, возникают очень интересные детали, без которых не обойтись, представляя более крупно человека своей эпохи и личности. Всё падает в копилку характера. И вдумчивому читателю всегда интересно покопаться в деталях, в нюансах движений человека, тем более человека, пытающегося что-то делать, сопротивляясь стихии жизни.
           И тут происходит нежданное, глубокожданное событие пьеса о зверушках попадает в шорт лист известного конкурса «Жизнедеятельность в городе» перед новым годом. Нила удивлена, три года рассылки по театрам и конкурсам и тут… Потом в лонг-лист пропустили пьесу. И наконец Нилу Крокодилину приглашают на вручение премий. Номинанты известны их десять человек. Для данного мероприятия из каждой пьесы разыгрывается для публики небольшой кусочек из пьесы актёрами с режиссёром. Режиссёр нашёл для пьесы и для зверинца оригинальное решение, плюс он сам фаворит организаторов конкурса по поиску новых неизбитых пьес и решений спектаклей. Этот режиссёр довольно самоуверенный и отчасти независимый, потому как за ним стоит сила. Объявляются результаты, и кто бы вы думали победил? Наша Нила, ура! Победила с детской пьесой и режиссёром со связями. Нилу все поздравляют, такая удача. Пьесу победителя поставят в театре в столичном, это ли не мечта?! Нила спокойна, как-будто так и надо, и всё идёт по плану. Как-будто три года она не отправляла в запале удара по клавишам компа в яростной рассылке своей пьесульки. Хорошая мина при плохой игре. Думайте что хотите про Нилу, но она все эти буквально несколько лет работала до боли в спине, сколиоза, пронзающей шрапнели в ногу. Она пахала.
           После постановки пьесы в известном столичном театре кое-кто не будем указывать пальцем начал Крокодилину пинать погаными словами с душком, что и пьеса детская не хороша, и мораль-то она вывести элементарно не смогла, ничего в итого нет в её писуле того, что талантливый ангажированный режиссёр, будущий гений увидел и предложил со своей лёгкой руки, а зверушки в пьесе просто перемещались. Справедливости ради надо сказать не со многими случается такое что произошло с Нилой. Она действительно выиграла конкурс, как драматург, какая разница с чем! Она его выиграла. И пусть режиссёр там свой ангажированный, любимчик, и тётя у него знаменитая певица, и что? Да, ему сказали поучаствуй, надо для виду, поставишь спектакль потом, пока такие условия, не отказывайся, а дальше развернёшься, дружок. Он прочитав мельком, присмотревшись к пьесам, увидел эту писульку Крокодилиной и придумал, что сделает определённый ход, немного политики, мораль в конце о которой даже не думала эта никому неизвестная смешная идиотка, тётка, да плевать на неё пусть хоть себе присвоит его гениальный финал, ему всё равно его ждёт куча других постановок, у него скоро весь мир на ладони, для него главное сейчас, здесь, его режиссура, а её ну пусть кто-нибудь где-нибудь, когда-нибудь, ха-ха, читает.
           Но это всё доводы и отводы, и уходы от темы. Выиграв конкурс, который проводили зубры театральщины и поисковики новых пьес, Нила показала, что она везучая, она избранная, ей это дано, дано и всё, как ты не колыхайся. Это такой звонок. Работай дальше. Мы видим. Это как стать чемпионкой Европы по фигурному катанию. Кто-то затрепыхался, очень хочет выиграть, упал. А ты с холодным носом шажок за шажком, вправо и влево, скручениями, прыжками и вывертами, и выиграл. И ты чемпион. Здесь меньше масштаб, но он достаточен. План Нилы Крокодилиной был выполнен на данном этапе. Песу поставили в театре. Крупными буквами на афише было написано автор Нила Крокодилина «Из жизни бобров, или бобруйское счастье». Да, ну и что, что спектакль для детей, и что у неё нет пьесы для взрослых с любовью, со страстями, с мордобоем, чтобы вся любовь, как говорится и колыхалки набок. – Что из этого, злопыхатели? - думала победоносно Нила, - А вы попробуйте как я, пусть ваши произведения поставят. Я смогла, я добилась, я работала, я пахала. Нила не всегда смотрит широко, ей не всегда хватает развитости. Но, что присутствует в данной истории и имеет место быть так это то, что там наверху, в небесных далях ей сделали маленький подарок. Кто ищет тот всегда найдёт, кто хочет тот добьётся, но можно и лоб расшибить и разочароваться во всём. Потому что некоторым судьба готовит сплошные удары и никакие внутренние тараны не помогут прошибить стену, а только усугубят печаль и грусть от того, что не получается, что ты никому не нужен, всем плевать на тебя. Но может быть сходят с дистанции упорные, эмоциональные, а те, кто с холодным носом получают премии.      
           Жизнь у Нилы после спектакля по её пьесе в известном московском театре полетела своим ходом. Она стала ещё более укреплять свои позиции. Общаться с нужными нужнее, убогих и несчастных сторониться сильнее, всяческих встрясок и негодных разговоров избегать. Крокодилина говорит: - мне не нужны премии и признания после смерти, мне они нужны сейчас. Не надо пытаться быть умным и сочинять то, что ты хочешь, глупость, надо работать над тем, что просят. Да есть гении, которые дают миру новое, но они редки, они двигают мысль и прогресс, что нам думать о них. Это тонкий мир. Эти люди что-то пишут, поют, как божественная Далида, но они за гранью понимания, это мир не материальный, это дьяволы, это небесные субстанции за гранью понимания. Кому они служат? Лопнут мозги, здесь бы свою поляну разделать и сейчас при жизни быть нужным. Устройство мира. 80 процентов ходячие мертвецы, пятнадцать барахтаются, один процент парит. Оболочка гениев не ясна. Кто их господин?
           Не надо лезть куда не следует. Крокодилина понимала, чтобы ползти вверх нужно молчать. Молчание – это так удобно. Быть нейтральным быть со всеми, быть вхожим в любые, враждующие группы и никто же не заметит твоих истинных намерений. Защитить слабого? А ну его! Неудобно. Молчание помогает быть для других удобным. Я молчу и у меня делишки худо-бедно идут. И всем мила, и всем нужна. А ещё полуулыбочка и всё отлично. Джоконда убивающая? Нет, себе помогающая. Когда молчишь, много энергии не тратится впустую и лишних не вылетает слов из жала. Болтун находка для шпиона.
           Не сказать, что Нила равнодушна, ей просто наплевать, что происходит у коллег. Ей самой надо многое успеть. А если у коллег получится что-то хорошо, прекрасно. Нет, не получается – так пробуй-делай дальше. Она же Крокодилина старается, хватается за шансы. Она даже может подсказать куда на какой конкурс отправить вашу писанину, но то, что вы пишете ей не интересно. – Мы все соискатели, - думает Нила, и не новые мысли нужны, а новые премии. 
           Нила на пишущем поприще середняк. Премии на разные конкурсы, с увеличением-уменьшением персонажей. С премиями ты будешь Нехухрымухрыжкиной, как некоторые безродные и без регалий выдумщики. Ты Крокодилина Нила – вот кто ты! Вступление в союзы деятелей. Пришло время, Нила, походив на разные мероприятия, помогая организовывать их, встречать и провожать гостей, забесплатно выматываясь напрочь, наконец-то стала получать приглашения вступать в союзы. Сначала её с двумя с половиной пьесами позвали вступить в Союз драматургов. Она вступила. Потом позвали с двумя и семьдесят пять сотых процента пьесами в Союз писателей. Она вступила. В драматургов больше управляют бабы, поэтому там строгий внешний дресс-код, по шею одежда наглухо. В Союзе писателей мужики, поэтому все белоснежные колыхалки вперёд. Нила аж запуталась: - Ну, кому чё надо, обстудэй?! Через другой союз, ждя трепетно пенсию она выбила себе «Ветеран труда» двадцать необходимых лет стажа. Ветеран труда снял с неё головную боль, пенсия вроде выработана. Но всё-таки волевым решением решила она на пенсию надо идти продолжать напором, не снижать обороты, и пусть ещё капает с временных работ хоть по чуть-чуть, вдруг увеличат денежный вклад в пенсию, баллами обмажут дополнительными. Ещё поговаривают, но это скорее всего злые языки, Нила служит. «Служить бы рад, прислуживаться тошно», - выдал бы, наверное, её папа. Говорят, служит на вольных началах, то ли дружинницей, то ли бумаги в их конторе, где перекладывает, а за это дают ей органы бесплатный проездной и этому она несказанно рада. Вот вам и десять процентов!
           Нила за свою жизнь успела кое-что подкопить. Она старалась работала и сейчас не откажется, как девочка поскакать на корпоративе баба-ягой или кикиморой. И это похвально, что человек трудится. Крокодилина она во всём. Чуть прошла весть, что проценты на вкладах понизятся или подоходный налог будут снимать с процентов, Крокодилина в банк, как слон несётся, заострив нос и тревожно вглядываясь в сотрудника, у стойки операциониста: - Отдайте мои деньги! Отдать свои персональные данные за льготы, за набегающие проценты ничтожные, заманушные, бонусные за проезд на всякие карты она первая. Но только услышит, что данными могут воспользоваться не в её благо, она порвёт телефонные провода, требуя обнулить и стереть все её данные навсегда без права передачи и переписки.
           За всей этой беготнёй Нила не заметила, как стала другой. Не всегда она могла найти себя, распознать, да и понять адекватна ли она происходящему. Не закрутилась ли она в добывании благ, в устройстве жизненном? Чёрствость её проела от колготок до мозгов. И этого может не видно… этой внешневысушенности. Эмоциональная внутривысушенность. Она даже гадала с некоей группой на успех, на его притягивание селёдкой, чёрным хлебом и водкой. Хотя Крокодилину порой что-то гложет непонятное, саднящее, царапающее, правильно ли она всё делает, не ошибается ли она, тем, что, стремясь быть хорошей, ходит к Матроне, просит чего-то, а с другой стороны «служит». А вдруг отвечать за всё придётся, а не напрасно ли всё это? Не заступаться, не помогать, под себя грести. Не вступаться за обиженных и оскорблённых. Молчать? Молчание возвести в идеал? Вон один актёр, всех затыкал, просил молчать, не высовываться, не лезть на рожон и сам чем кончил. Умер на своей даче в одиночестве. Строил там. Хватил инсульт, барахтался, долго помирал один. И была возможность ангелам хранителям, силам небесным спасти его. Но никто не пришёл.
                Глава. 3
           Нила в один из дней пришла домой. Мама как всегда своим низким тёмным бархатным контральто встречает: - Нила, что кофе или чай, или ничего и до утра голодаем? Прихожая узкая, маленькая, набитая верхней одеждой до отказа. Здесь куртки, и шубы, и пуховики, обувь, шляпы. Нила: - Маман, наверное, ничего не буду, два глотка травяного настоя и в кровать. И вдруг мама как-то спокойно стала по стеночке с улыбкой оседать. – Маман, ты что делаешь, у тебя ноги больные, как тебя я подымать буду, опять шутки? Октябрина присела, и голова нелепо съехала набок. Нила стала трясти маму, поднимать её наверх, но мама не реагировала. Нила упорно, уже не понимая, что делает и что надо делать, двигала маму из стороны в сторону: - Маман, мы сейчас встанем и пойдём, что ж вы молчите. Ну же поднимаемся и идём на кухню, я сказала. Дальше Нила ничего не соображала, ей показалось, что она громко орёт, но крика, как потом она поняла не было, это было беззвучно. Она без звука то обращалась к маме, то звала на помощь. Нила распласталась на полу, она обезумела и не понимала, что с ней происходит. Она царапала пол ногтями, беззвучно выла. Когда пришла в себя, Нила поняла, что она вырубилась, и не знает сколько это длилось. Но она знала, что произошло непоправимое и мамы нет. Да она, видя, последние годы что маме тяжелее двигаться, ходить, спина плохо сгибается, но она даже ни на миг не думала о естественном ходе событий. Они лечили, друг друга, помогали, поддерживали. Мама вечная для Нилы.
           А мама отошла спокойно в мир иной. В своей активности и добром сердце, с возможностью найти ласковое слово и приветливо улыбнуться просто прохожему, она, наверное, заслужила такую лёгкую смерть, красивый уход из повседневности к вечности. Мама была в доме и подъезде катализатором помощи всем страждущим. Надо кому-то ключи передать, через Октябрину Осиповну, жильцы у кого-то съехали, новых принять или показ квартиры устроить, лень ехать, Октябрину Осиповну попросим. Сколько сумок с продуктами сгибающаяся Октябрина всем бесчисленным одиноким и не очень, просто детям своим не нужным, перетаскала. Отвечала на звонки даже ночью и бежала помочь. Соседка Валя, старушка присела в ванной, а встать не может. Другой раз упала, завалилась и опять подняться не может. Ноги у Вали больные и сама она на таблетках от боли, при серьёзном заболевании. Живёт только на этих обезболивающих. Их надо три в день, на месяц дают две упаковки 60 таблеток вместо девяноста таблеток. Хоть кричи. Говорят: - Не хватает у нас, вы не одни, ещё раз приедете. А какое ещё раз там праздники длинные! Валя стала звонить Октябрине всё чаще и чаще с просьбой о помощи, и с продуктами, и в квартире помочь. Октябрина не выдерживала, звонила племянникам. Племянники для виду покажутся и нет их, след простыл. А Валя уже всё ничего делать сама не может. Октябрина опять племянников требушит: - Племяннички вы негодные приезжайте. Ваша родная тётя нуждается, нельзя же так. Квартира же вам достанется, а племянники одну уже прогуляли и эту также загужуют, трава не расти. Идёт вечером Октябрина, а у Вали свет не горит. Она племянникам звонит. Приехали, а Валя померла, одна была дома. Октябрина ещё утром её навещала, час развлекала болезную, хотя у самой болячек хватает. А ещё Октябрина участвовала в управе в помощи и на выборах. Хотя за последние выборы оплату совсем упыри обрезали, на общественных началах. Она даже листовки о голосовании по квартирам носила, но за это хоть немного платили, а потом такие нормы ввели, что ни за какие деньги не обойдёшь такое количество домов и хат. И ещё когда открыв дверь вдруг пару раз за это дело обложили трёхслойным проказницу-старушку у неё сразу отшибло за копейки такое слушать. Вот такая она была Октябрина Осиповна общественница на вольных началах.
           Очнувшись после всего произошедшего страшного в жизни, огромного удара… но вполне предсказуемого удара, Нила сидела одна дома, забросив все свои дела, по которым она раньше так рьяно и завистливо шуршала, прославляя и кидая себя во все дыры, из которых может сверкнуть слава и признание. Нила не могла уже рыдать, не было слёз, но было много жалости к себе. – За, что мне это? Мама, как ты могла вот так не вовремя уйти? Что я буду сейчас делать одна без тебя? Кому я нужна? Друзьям?
           Нила винила себя в том, что это ей за то, что она никому не помогала, не делилась своими успехами, думала только о себе родимой. А если бы она делала побольше добрых дел, то и мама прожила дольше. Ведь мама спешила делать добро и помогать тем, кто в нём нуждался бескорыстно. Октябрина и днём и ночью летела на любой зов страждущего в пустыне города. – А я, - горько сетовала Нила, - ругала её за эти приключения. Запрещала ей лишний раз для кого-то что-то делать. Мама, ну что без вашей помощи не обойдутся что ли, что ты одна такая, что тебе больше всех надо?! Мама, мамочка, маман, зачем я тебе это говорила?.. Может прожила бы ещё хоть лет десять, и я бы смирилась с твоим уходом. У тебя же потребность спешить, помогать.
           Я же сама ни хочу никому помогать, не желаю, всё сама выгрызаю. И хоть не блещу талантом писательским, а всё лезу. А что мне ещё делать? Ролей женских, чем старше, тем меньше. Детей в театральной школе ненавижу с их родителями дебильными. Ну что сдохнуть что ли, если совсем ничего не делать. Мама, мама! Для себя же стараюсь, чтобы всегда работа была, чтобы на старость лет было чем заниматься, чувствовать себя нужной, востребованной. Ну что вот написала полторы пьесы и сижу рассылками занимаюсь и конкурсами… А смысл дальше писать… Забесплатно что ли? Философия такая? Да некоторые строчат пьесы, и не пойми чего, прям радость у них такая. Новое типа в мир несут. Про всякую алкашню пишут и рюмку водки на столе. Больше про уродов пишут, чем про людей. Либо заумствуют не по делу, себя показать, я вот такой многосторонний, многогранный. А где светлое, доброе, искреннее? Незачем писать много, сначала пристройте написанное, а потом за новое приступайте. Голова Нилы кружилась от горя и безысходности. Никого не предавала, но иногда отворачивалась. Подлости не делала, но была равнодушна. То, что есть не ценила. Если и делала что-то доброе, так это так для удобства или своей пользы. – Мама! – заорала на всю квартиру Нила и упала с кресла на пол и стала кататься по полу. – Почему я на полу? – откатавшись подумала Крокодилина, - А потому что на полу прохладней… Или как в детстве играешь, ползая в игрушки, спокойно и безмятежно. – Мама, что ж ты наделала? Мне нужна помощь. Что мне делать, как жить?
           Прошёл месяц после смерти мамы. За это время Нила почти не выходила из квартиры. Стали не нужны ей бесчисленные конкурсы, крысиная возня громадной тучи бездарных сценаристов, драматургов, писателей. Время сейчас такое, продуктов стало больше, а деятельной работы меньше. Вот и ломанулись в записные писаки повара, кондукторы и слесаря, а кругозор-то у них ограничен. Им тряпку половую покажи и скажи, что это облако и они поверят, скоты тупые, думала Крокодилина. Она за этот месяц как-то морально и внешне опустилась. Волосы стояли колтуном. Это её-то волосы, которые она холила и лелеяла, бесконечно обесцвечивала, закупала шампуни и мыла дорогие. Перед каждым выходом в свет обязательно тщательно мыла голову и долго сушила, и взбивала феном. Волосы проблемные, не густые, уход важен был для Нилы. Она могла их два раза в день вымыть. Белая кожа потускнела и стала серой. Нила не находила себе места, она не знала за что взяться, тупо слонялась по крошечным комнатам и рулила на кухню. Всё было в запустении, в пыли, в грязи, посуда немытая. Она ничего не готовила, открывала банки консервов из так называемого, неприкосновенного запаса и они все стояли на столе, источая ненужный запах. Летали мухи и какие-то разные насекомые. Она пыталась машинально в отключке варить суп, но так и не довела дело до конца, что-то пошло не так, кастрюля осталась стоять на месте, а на плите крепко засохло то, что успело выкипеть в процессе варки. Но Нила не замечала всего этого, она давно отвыкла сама своими руками что-то делать, так если маме что-то помочь, так это ж мама руководила. Всё делала мама.
           В прихожей и в комнатах валялись газеты, книги, обувь. Упала с вешалки любимая шуба и Нила, не думая ни о чём, прилегла на неё, заботливо разгладив и раздвинув полы мехового изделия. Она прижалась щекой к воротнику и ей стало нежно и тепло. Она вспомнила, как с мамой они на рынке выбирали эту шубу лет пятнадцать назад и очень активно торговались по цене с продавцом, а он причмокивал языком и говорил: - Э, какие женщины! Покатились слёзы, но рыдать Крокодилина уже не могла, всё было выплакано, не было сил. Было безволие и на сопротивление злой судьбе уже не было сил.
           В голове вертелось: - Я же бегала, бегала, хлопотала, соломку себе подстилала, чтобы было удобно, тепло. Премии, премии, какие-то странные премии. Ну, да, но это же мои премии. А за что я их получила? За заслуги? Какие заслуги, перед кем, перед отечеством? Я же за собственные рассылки их получила. За то, что напрягала, надсадничала, просила обратить на себя внимание, оптой брала, усидчивостью. Но это же всё скучно. Получила за то, что в толпе была, в стае? Я же ничего интересного не написала, нового слова в искусстве не сказала?! Мама, милая моя, где ты, помоги мне. Мне ничего не надо от других.
           И вдруг голос то ли мамы, низкое сочное, как в опере, контральто, которая никогда не унывала, то ли ещё чей, но вроде мамин говорит: - Нила, ну зачем тебе нужно подсказывать элементарные вещи. Ты устала, перенапряжена, столько перенесла моя крошка без мамы. Пойди на кухню, да и в комнате непочатые стоят, возьми бутылку водки, у нас же залежи, мы ж не пили. Куда ж это добро девать? Выпей, я тебе всегда говорила в сложной ситуации рюмка водки не повредит, а ты меня никогда не слушала, перечила. Расслабишься и уснёшь, отдохнёшь как следует. А лучше виски, там початая бутылка полгода стоит. Не бойся одна рюмочка не повредит, крепче нервы станут.
           И впрямь, - подумала Крокодилина, хотя поначалу испугалась этого голоса, - и что ж я мучаюсь, страдаю, места себе не нахожу, переинформатироваться не могу. Нила пошла на кухню, мимоходом уныло взглянув на бесхозный мамин планшет, и налила себе полную рюмку с верхом вискаря…

                Москва. 9.11-6.12.20