Флакон любви

Женский день! Праздник!
Сидим с подругами у меня дома,  вспоминаем свои ушедшие истории любви. Одна из подруг зацепила меня своим воспоминанием, и я решила им поделиться с вами.
-----------

      Весеннее мартовское утро шестидесятых годов  прошлого века. Праздник! Выборы! Мы, голосующие впервые, взрослые  идем в школу, предназначенной для голосования.

В коридоре школы стоят продовольственные прилавки. Продавцы предлагают пирожки, булочки, кулебяки, пирожные, котлеты, лимонад…
А в спортивном зале - концерт. Заслушалась, почему то из услышанного меня потрясла и осталась на долгую память песня: «Мы с тобой два берега…».

В связи с первым участием в выборах, решили организовать на дому у Любы музыкальные посиделки. Принесли, кто что мог.
Пока девушки накрывали  столы, парни проверяли работу проигрывателя, подбирали пластинки.

Всего готово. Столы накрыты: дымящая картошка, котлеты, пироги, компот, соленья из кадок: огурцы и помидоры, моченые арбузы и яблоки. И конечно: Солнцедар, Спотыкач… Вино больше для виду, пригубить для смелости. Что-то не помню никого кто бы был жадным до спиртного.

***
    Сказать, что я охотно собирался на вечер. Нет. Просто другу не смог отказать.
К тому времени я уже работал и дома был наездами.
Год назад, по возвращении с Армии, я заехал по просьбе сослуживца в Липецк. Город понравился.
Дома, отдохнув неделю, я без раздумий устроился на Липецкий металлургический завод.
И вот я на посиделках. Гулянье в разгаре, ловлю себя на том, что мне доставляет удовольствие наблюдать за незнакомой девушкой. Судя по общению, она была здесь с подругой. Мое внимание к ней вытесняло все и всех вокруг. Трикотажное платье в текстурных разводах с желтыми цветами, легко отражало ее точеную фигурку. Наряду с серьезностью, у нее удивительная чистая улыбка в общении с подругами. Глаза – черные бусинки искрились в тот миг так, как черный изумруд в огранке серебра. Ее эмоции подталкивали меня наблюдать за ней. Я бродил глазами, ловил ее улыбку в разговоре с подругами и строгий взгляд со мной, когда взгляды наши встречались. Стоило только зазвучать мелодии – я возле нее и мы вновь в танце. Ее нежный, трепетный, но в тоже время волевой стан был послушен и не послушен мне: стоило мне потерять такт, как она сама вела меня. Мы познакомились, её звали Ниной.

По окончании посиделок, я напросился проводить ее. О чем болтали? Да не о чем. Она, в основном, слушала, позволяя мне говорить. Я довёл ее до дома и заторопился к себе, так как оставалось часа два чтобы успеть собраться и отправиться к поезду, завтра на работу.
Время шло, я как обычно уезжал и приезжал домой, но уже с дополнительной целью, нет скорее главной целью, - встретиться с Ниной.

***
   До Павла я ни с кем не встречалась. Симпатии были, не скрываю, но моя серьезность делала свое дело (Это я поняла с годами). Подруги же уже встречались с парнями Желала ли я встреч? Скорее нет, чем да. 
И предложенную дружбу Павлом приняла как доказательство всем и самой себе, что я кому то нравлюсь. От встречи до встречи в груди поднимался росток симпатии –  встречи наши продолжались. Павел приезжал через две недели, в субботу либо в воскресенье, стучал в окошко и я, стыдясь родителей, торопилась к нему, на улицу.
Мою робость родители не могли не заметить.

Воскресенье. Вечер. Я в горнице.
Стук в окно. Тороплюсь как обычно, но мама у двери, готовая выйти сама.
- Дочка, куда торопишься, я сама гляну кто там?
- Мам, я сама.
- Там, прохладно. Ты так легко одета, а на мне шаль.
- Мам, мам, я сама, - бубнила я, все ниже и ниже опуская голову - щеки горели.
- Нина, ну я же сказала, что выйду сама.
Я уже и не знала, как противостоять воли мамы.
Вдруг она накинула мне на плечи шаль и тоном понимания произнесла:
- Иди.
Я не вышла, а вылетела. Поскорее к нему, положить голову на плечо и затушить жар пылающих щек, переключить волнение на радость. Возле крыльца его нет, за крыльцом тоже. На широкой открытой улице никого. Может под крыльцо забрался? Решил пошутить? Но, зачем так, может испачкаться. Загляну под крыльцо. Его нет. Постояла, повертела головой туда – сюда и с неостывшим пламенем щек вошла в дом.

Первая комната – кухня, справа печь и стол, слева возле окна кровать. На кровати лежит папа. Откуда он взялся, ведь его не было? Папа вздрагивал так, что под ним панцирная сетка кровати ходила ходуном от беззвучного смеха. Мама, взяла меня под руку и проводила в горницу.

Не гнев я почувствовала, а облегчение. До этого времени я стеснялась своей дружбы с Павлом, а эта родительская шутка разбила всю мою неловкость.

Высветилась картина. Когда я была в горнице, папа вышел на улицу, постучал в окно; а во время моих поисков, вошел в сени со двора и лег на кровать. С тех пор, я уже смело выбегала к Павлу, а если мама первая слышала стук в окно, говорила «Выходи, твой Гулливер пришел», он был значительно выше меня.

***
     Она вначале была застенчивой, даже сказал бы испуганно-робкой, но через некоторое время преобразилась - выходила ко мне с открытой улыбкой и с явным желанием встречи. Со времени нашего знакомства прошло не мало времени. Ее семья в селе пользовалась уважением. Решил жениться, давно настаивали мои родители. Но, я  до этого отнекивался, не было, на мой взгляд, рядом желанного объекта. А теперь, я боялся ее потерять и придумал: Нина будет жить у нас, и это не даст ей распределиться и уехать, останется со мной. В ближайший месяц у нее распределение.
Ну, так вот, в один из свиданий, не зная как завести разговор, брякнул:
- Давай будешь жить у нас.
Молчание. Я смелее:
- Чего ты боишься? Ближе ходить в техникум...
А что я могла сказать? Я же не поясню, что на одном из экзаменов наш всеми уважаемый пожилой преподаватель осудил, отчитал беременную девушку за ранний, до окончания учебы, брак и явно снизил ей отметку, а меня похвалил и поставил «отлично».
И не только это. У него была сестра.
Однажды, когда мы с Павлом поравнялись с его домом, он попросил подождать его, хочет взять пиджак - прохладно.
Мимо меня прошла группа девчат, среди них была его сестра и, мне показалось, она неодобрительное что-то произнесла в мой адрес. Горький мамин опыт проживания с золовкой ярко встал передо мной и далее не затухал, а периодически вспыхивал.
Два этих мощных фактора мешали мне ему ответить, я молчала, находясь в мысленной борьбе с собой: тебе хочется тех же терзаний, как и маме? Нет, нет, нет, нет. Да и вижусь я с ним, поскольку надо встречаться  –  вдруг проснулась во мне первоначальная мысль, которая поспособствовала свиданиям с Павлом. В голове ничего ясного не высвечивалось, колебалась я. Это предложение, не предложение восприняла я как неожиданную грозу. Не убежать и не спрятаться.

И вот суббота, предновогодние молодежные посиделки - те же, тоже, только собрались мы в другом доме, в доме близняшек Шуры и Галины. Шура училась неподалеку от Липецка, в Лебедяни. Сейчас ее не было, у нее шли зачеты, а Аня со мной училась в местном техникуме.
Сидим с подругой Людой рядом, на руке у меня новое колечко – бижутерия, желтое, как золотое, с тремя алыми камушками. Теперь уже лично мое, до этого Людмила давала на вечер свое. А это я купила в Доме отдыха им. Дзержинского. Отдыхала по путевке предоставляемой от техникума.

Мы с ней при полном наряде: подруга - в белой кофточке и юбке – гофре, я - в кружевном черном платье с серебристой нитью. Танцуем с Пашей в перерывах от застолья, его почему то так задело мое колечко, "кто подарил, да кто подарил". В двух словах не расскажешь, я молчала. Мое молчание его не останавливало, он вновь и вновь возвращался к этому вопросу.
Пока менялась пластинка меня вызвала в сени Галина, сестра Шуры, сказав, что Щура очень любит Павла, они встречаются. Сообрази, Лебедянь ближе к Липецку, - добавила  Галина и ушла в дом.

Чувства! Любовь! Что может быть выше. А я? А я сама в себе не могу разобраться. Но, против явной любви не встану. Да и вообще, кто я теперь ему. Со мной играет? Не пройдет. Решительно вернулась в дом. Попросила подругу не оставлять меня, танцевать со мной. Натыкалась на его взгляд, но с холодом отталкивала. Не выдержав этого, он с одним из парней развели нас. Пытался заговорить, я молчала. Тогда предложил выйти и поговорить один на один.
- Нина, в чем дело. Что случилось? Почему ты резко поменяла ко мне свое отношение?
- Ты же встречаешь с Шурой, так и встречайся,а меня не тронь,  - ответила я и сделала шаг, чтобы войти в дом.
- Это не правда...
Слова его не убеждали,в голове стучало: ложь, ложь...

Павел неединожды делал попытки заговорить, но я, опережая его, вступала в разговор с другими. Посиделки подходили к концу. Павел вызвался меня провожать. Я не возражала. Он аккуратно вел меня по заледенелой дорожке. Мне было уютно рядом с ним, как будто и не было размолвки. Но вдруг вопрос:
- Ты не ответила чье колечко? Кто подарил?
Вопрос всколыхнул все. Я не могла ответить.
 - У тебя без меня кто-то появился? 
Повернул меня лицом к себе, как будто мог в темноте разглядеть мои глаза, а перед ними: мама с теткой моей, ее золовкой, преподаватель стыдивший сокурсницу, Щура… Она его любит…  И не разобравшись в себе самой, в запале отвечаю:
- Да.
 Темнота моя спаситель или вредитель, не знаю, он не увидел моих глаз, они говорили, что я лгу.

Пред нами  перекресток, он оставляет меня, а я бегом от счастья или несчастья не угадать. По щекам бежали слезы, а в них разочарование и потеря, и вера, и неверие. Почему он не нагнал меня, убегающую?

Наутро ко мне пришла Таисия, которая тоже была на посиделках и просила совместно с ней сходить к Павлу, за пластинками, так как он вчера забрал их.
Я ничем не могла от нее отбиться: ни тем, что она сама может попросить, ни тем, что его друзья могут обратиться с той же просьбой, ни тем, что я не собираюсь быть сегодня на посиделках.
- Ты должна помочь, он не идет сам и не дает пластинки. Ты же понимаешь: что пойдешь ты, придет и он с пластинками. Помоги нам.
Что оставалось, пошла.

И вот мы возле его дома. Таисия предложила зайти с ней вместе, я отказалась. Через некоторое время вышла пожилая женщина, вероятно мать, предложила войти. Я отнекивалась на все ее просьбы – почему то каждой клеткой ощущала, что если войду, то останусь там. Во мне играли те же противоречия: преподаватель…, золовка…, Щура. Только на мое категоричное «нет», она вернулась в дом.

Таисия получила пластинки, и мы вернулись: она на посиделки, а я – домой.

По выходным его радиостанция выдавала песню «Расти скорей моя борода», а я пред выходом в эфир взяла позывной «Упрямая».
------

- После окончила техникума ты уехала работать по направлению. А как у него сложилась жизнь? Он женился на Шуре? - задали мы вопросы ей.
- Женился, но не вскоре, и не на Шуре, - ответила подруга.
Прошли годы, а сладко-горький настой флакона нераскрытой любви при колыхании дней тревожил мне сердце: а не обидела ли я его? - поставила Нина свою точку в этой истории.