Хозяин безлунной Москвы. Глава 20

                Глава 20.

     С самого утра накрапывал мелкий тёплый июньский дождь, но как только пара грациозных гнедых, запряжённая в экипаж, предупредительно удерживаемая Платоном Нилычем от резких движений, рысью ворвалась в Москву, из-за последней всклокоченной тучи, лениво подгоняемой сонным Эолом, выглянуло яркое солнце, коснулось нежно лучами шёлковых цветов на полях кокетливой шляпки, прикрывающей белокурую голову пассажирки, проворно развязывавшей на шее шёлковую тесьму душной пелерины, игриво скользнуло по аристократическому, задорно вздёрнутому на конце носику, обдало страстным жаром плотные розовые девичьи губы и, добравшись до груди, дождавшись падения накидки на сиденье, забликовало весёлыми искорками в изумрудных глазах золотой ящерки. Оля в новом платье цвета морской волны с воздушными крылышками рукавов, чуть прикрывавших хрупкие плечи, с юбкой, драпированной тёмно-зелёными лентами, уложенными по бокам в большие банты, в лёгких атласных туфельках на ногах смущённо ловила на себе взгляды прохожих: респектабельные мужчины, мчащиеся по своим делам, на бегу снимали шляпы и склоняли головы, дамы, прогуливающиеся небольшими группками, застывали на месте и принимались шептаться, нищие низко кланялись. Экипаж Орлова, управляемый крепким казаком с чёрной с проседью тщательно расчёсанной на две половины бородой до пояса, суконной фуражке на голове, серебряными серёжками в ушах, синем чекмене, украшенном на груди солдатским Георгиевским крестом, подпоясанном портупеей с лёгкой кавалерийской саблей на боку, и синих же шароварах с красными лампасами, заправленных в полусапоги, знал, очевидно, весь город. Неделю назад, разъезжая с сестрой с предсвадебными хлопотами в этой же коляске, находясь в состоянии оцепенения, она не заметила повышенного внимания горожан к своей персоне.   
- Тпруууу! Стойте, жалочки мои ненаглядные! – зычно крикнул кучер, притормаживая пару на Большой Никитской у четырёхэтажного доходного дома.
      Оля, элегантно подхватив длинную юбку рукой, в другой держа новый ридикюль, расшитый бисером, спустилась на влажную мостовую и, обернувшись, попросила учтиво:
- Платон Нилыч, подождите здесь, пожалуйста. Надеюсь за час управиться, - и направилась к подъезду, вздрогнув на ходу от непривычного, по-солдатски отчеканенного ответа в спину:
- Слушаюсь, барыня! Будет исполнено!
        Из проёма распахнутой двери в ателье выскочила раскрасневшаяся Морданшина что-то недовольно бормоча себе под острый нос, следом за ней торопливо вышла Ламанова, уговаривая не сердиться. Оля в нерешительности остановилась: ей не хотелось встречаться с этой неприятной клиенткой модельера. Она надумала развернуться, но Надежда Петровна её заметила и радостно бросилась навстречу, восклицая на ходу:
- Ольга Николаевна, я вас всё утро жду! Наконец! Невозможно счастлива видеть! – Ламанова обняла девушку, словно подругу и, схватив за руку, подвела к крыльцу.
- Ах, это вы? Счастливая обладательница руки и сердца губернатора ночной Москвы? – произнесла Пульхерия Власьевна, нервно проведя веером по родинке на щеке и по-дурацки хихикнув. Её огромная грудь грозила вывалиться из декольте в любой момент. – Какая брошь, какое шикарное платье, - завистливо проговорила она, разглядывая Олин наряд и украшение. – Я бы тоже такое хотела, - Морданшина с упрёком посмотрела на Ламанову. – Понятно, что изумруды и бриллианты – не ваших рук дело, но платья! К сожалению, кое-кто отложил в сторону все заказы, дабы ублажить любимого клиента, заставив весь швейный цех трудиться исключительно над гардеробом для его молодой жены.
- Что поделать, - засмеялась Надежда Петровна низким грудным протяжным смехом, крепко прижимая к себе растерянную барышню, не успевшую даже поздороваться, подозревая, что она может оскорбиться и уйти, - для Орлова я сделаю всё. И к тому же вам платье подобного фасона категорически не пойдёт.
       Пульхерия Власьевна лихорадочно сглотнула, пытаясь скрыть обиду, а потом, снова обратилась к стушевавшейся девушке:
- Поздравляю с венчанием. Вы не представляете, сколько первых красавиц нашего города провыли в подушку в этот трагичный для них день. Скажите же мне теперь, - её лицо внезапно посерело, - каково это быть супругой Орлова?
- Не признавайтесь, - шутливо выставила указательный палец в воздухе напротив плотных девичьих губ Ламанова, по-прежнему смеясь, - пусть гадают и рыдают. Об этом должны знать только двое. Пульхерия Власьевна, - повернулась она к клиентке, - простите, мы должны покинуть вас: Александру Сергеевичу ужасно не понравится, если его дражайшая спутница жизни сегодня не примерит хотя бы несколько новых нарядов. – С этими словами Надежда Петровна увлекла девушку в ателье, не обращая внимания на возмущённое лицо Морданшиной.
               
                ***

- Нет, нет! И не убеждайте меня, - в очередной раз повторила Оля, бросив быстрый сконфуженный взгляд на свое отражение в зеркале и снова обратив взор на макушку Ламановой. – Никогда такого не надену! Вся грудь оголена! Выгляжу, словно куртизанка.
        Шёлковое платье цвета шампань, севшее на стройную фигуру, как влитое, богато отделанное аппликациями из кружевного полотна блонда, с большим золотистым бантом на спине, от которого струился вниз пышный каскад из воланов, казалось ей роскошно-вызывающим. Надежда Петровна, стоя перед клиенткой на коленях, не обращая внимания на бесконечные причитания, с наслаждением истинного художника, ловко орудуя маленькой двузубой вилкой и булавками, отделывала подол бледно-жёлтой атласной лентой, закручивая её в причудливые узоры. Только закончив колдовать над орнаментом, она удосужилась поднять голову и встать. Сдув влажную от пота чёлку с упрямых бровей и положив руки на плечи барышни, Ламанова внимательно посмотрела во встревоженные русалочьи глаза и убедительно заговорила:
- Поймите, сейчас такая мода – глубокое декольте, исключительно для замужних дам. Вы-то теперь замужем. Догадываюсь, - вздохнула она, - что за столь короткое время ваши чувства к Орлову если и претерпели, то весьма незначительные изменения, да и он, честно говоря, просил не смущать вас вызывающими туалетами, я старалась, как могла. Согласитесь, что первые три примеренных вами сегодня платья весьма скромны в вырезах. – Оля нехотя кивнула. – Но, – Надежда Петровна заметила асимметрию и принялась тщательно расправлять кружева на рукавах – фонариках своего шедевра, - но любовь к мужу обязательно войдёт в ваше сердце и тогда вам захочется надеть этот роскошный наряд именно для него. Я обещаю! Не беспокойтесь, ему понравится: Александр Сергеевич из породы редких людей, не идущих на поводу условностей, навязанных нам обществом. Рядом с необычным супругом должна быть особенная женщина. И не забывайте: мы облачаемся во все эти пикантные туалеты не для себя, а для тех мужчин, на которых хотим произвести впечатление. - Ламанова скользнула пальцами к лифу недошитого платья, открывающему соблазнительную ложбинку, нисколько не смущаясь, воззрилась на неё, пустившись расстёгивать золотые пуговки, хитро улыбнулась и бойко выпалила: - С такой высокой, упругой грудью я бы расхаживала по городу исключительно в прозрачной тунике! Какой вырез был у Морданшиной, обратили внимание? А ведь её тяжёлый бюст, который я поднимаю специальным корсетом, стоило бы скрывать тканями до подбородка! Тем не менее – никакого стеснения, требует декольте, как у мадам Помпадур!
     Густо покрасневшая от нескромного комплимента Оля прыснула от смеха, и тут же, вспомнив странное поведение Пульхерии Власьевны на крыльце, помрачнела и спросила:
- Почему она так недоброжелательно относится ко мне?
- Потому что она – завистливая, эгоистичная, похотливая дрянь, возомнившая себя роковой искусительницей, Цирцеей по меньшей мере, - Надежда Петровна брезгливо поморщилась. - Для неё вы – неожиданно возникшая соперница, разрушившая коварные планы по обольщению самого желанного мужчины.
      Оля озадаченно посмотрела на модельера.
- Она без ума от вашего супруга, - пояснила Ламанова, аккуратно стягивая наряд с тонкой фигуры: - Прошедшей весной Пульхерия случайно столкнулась с Александром Сергеевичем в моём салоне и моментально потеряла голову, воспылала страстью, хотя является замужней женщиной, супругой чиновника высокого ранга. Эта лоретка устроила охоту на Орлова, просиживая в ателье, под любым предлогом, целыми днями в ожидании появления объекта вожделения, кидаясь при встрече к нему с глупейшими вопросами. В конце концов, его утомила надоедливая особа: узрев Морданшину здесь в очередной раз, он подхватил её за локоть, под предлогом конфиденциального разговора со мной довольно бесцеремонно вывел за дверь, проводил до её личного экипажа и приказал кучеру доставить хозяйку домой. Вернувшись, он сердито попросил меня не принимать клиенток во время его визитов, пригрозив, в противном случае, сменить модельера. Потом, успокоившись, извинился и пояснил, что безумно влюблён в юную особу, имеет серьёзные намерения и не желает быть скомпрометированным в её глазах.– Платье упало волнами к стройным ногам в белоснежных панталонах. Надежда Петровна, подхватив наряд, направилась к манекену, продолжая говорить: - В общем, Морданшина потерпела фиаско, а чуть позже, столкнувшись с вами впервые в салоне и узнав о грядущей свадьбе, по-настоящему, обозлилась. Самые опасные женщины – отвергнутые женщины. Будьте осторожны при встречах с ней, - Ламанова метнула предупреждающий взгляд на рассеявшую внимание девушку, отвернулась, натянула своё творение на искусственные плечики, любовно пригладила оборки, вернулась к загадочно молчавшей, чуть улыбающейся своим мыслям клиентке, тактично, не говоря ни слова, помогла надеть платье, в котором та приехала, развернулась, устремилась к креслу, с размаху плюхнулась в него, схватила со стола салфетку и, тяжело дыша, стала отирать мокрые лоб и чёлку.
       Оля поправила перед зеркалом причёску, заметила довольное выражение своего лица: рассказ, свидетельствующий о деликатности мужа по отношению к ней в период ухаживаний, произвёл на неё лестное впечатление, чуть опустила уголки улыбающихся губ и, покинув примерочную, подошла к столу, заваленному дамскими аксессуарами.
- Прошу, - Ламанова указала барышне на мягкий пуфик и, словно владелица несметных сокровищ, повелительно провела рукой над товаром: - Вся эта красота для вас. Я подобрала модные шляпки, накидки, перчатки, ридикюли, веера, шпильки и заколки в своем галантерейном магазине. Выбирайте, мерьте!
      Присев, девушка восторженно пробежала глазами по роскошным деталям дамского туалета, о которых ранее не смела и мечтать, неуверенно взяла кружевные перчатки, лежащие к ней ближе всего и медленно принялась натягивать одну из них на тонкую руку.
- Насколько я знаю, вы женский модельер? – заговорила она, не отрывая взгляда от прикрывшего кисть причудливого узора.
- Совершенно верно! – с готовностью ответила Надежда Петровна и добавила, не раздумывая: - Догадываюсь, почему вы задали подобный вопрос. Вы хотите знать, по какой причине я сделала исключение для Александра Сергеевича? – белокурая головка согласно кивнула. Модельер расслабленно откинулась на спинку кресла, задрала голову к потолку и, вспомнив обстоятельства, толкнувшие её на неприличный и рискованный для воспитанной молодой особы шаг, безрадостно хмыкнула: - Таково было его условие, когда я нанесла ему неожиданный визит, явилась познакомиться и пообщаться тет-а-тет!
     Острый укол уязвлённого женского самолюбия выдернул Олю из блаженного состояния, руки предательски дрогнули.
- И вы тоже? – разочарованно спросила она, с неприязнью посмотрев на отрешённое лицо.
       Надежда Петровна оторвала взгляд от замысловатой лепнины вокруг бронзовой люстры, резко выпрямилась и удивлённо уставилась в широко распахнутые русалочьи глаза:
- Что вы имеете в виду? Ах это? – сообразила тут же она и с укоризной махнула в сторону клиентки салфеткой: - Нет, нет! Вы не так меня поняли! Нас не связывают никакие отношения, кроме деловых! Я пришла к нему не домой, а на Никольскую, чтобы просить о спасении моего честного имени.
- Простите, - пробормотала облегчённо Оля, стянула перчатку, положила обе на стол и потянулась за следующей, бежевой лайковой парой.
- Не стоит! Я вас прекрасно понимаю, - примирительно улыбнулась Ламанова и приступила к рассказу: - Чуть более года назад, измаявшись работать закройщицей по чужим, совершенно не интересным мне эскизам на мастера сомнительного таланта, я решила начать собственное дело. Назанимала денег у знакомых, сняла это помещение, закупила швейные машинки, дорогие ткани, наняла работниц, открыла галантерейный магазин. Достаточно было удачно пошить всего лишь одно платье доверившейся неизвестному модельеру аристократке неробкого десятка, обожающей эксперименты, для ежегодного губернаторского бала, как на меня снизошёл успех. Смелый наряд из голубой парчи сразил всех дам, присутствовавших на великосветском приёме. Я получила столько заказов, что пришлось, извиняясь, ставить клиенток в очередь. Личная жизнь, пожелав удачи на профессиональном поприще, вежливо откланялась, испарившись, моим домом стало ателье, засыпала здесь за столом, уронив голову на листы с набросками. Когда долги были выплачены и головой завладели меркантильные мысли о расширении предприятия, случалась беда: однажды, возвратившись после получасового обеда из кондитерской в мастерскую, я обнаружила, что готовые платья, ожидающие богатых заказчиц на манекенах, разрезаны вдоль и поперёк, превращены чьей-то искариотской рукой в лохмотья...
     Оля, примеряющая перед настольным зеркалом атласную шляпку с задорно загнутыми вверх полями, оторвалась от отражения, с ужасом посмотрела на Надежду Петровну и пролепетала:
- Боже, какая жестокость!
- С грустью приходится констатировать, любезная Ольга Николаевна: на свете не так много добрых людей, как хотелось бы, - вздохнула Ламанова, вытащила из раскрытой шкатулки ножницы, рассеянно ими пощёлкала, передёрнулась от всплывшей в воспоминании страшной картины и, судорожно сглотнув, бросив на место инструмент, вернулась к повествованию: - Оправившись от шока, растерянно заметав глазами по сторонам, заметив, наконец, валяющийся на полу ключ, неумолимо указывающий на то, что преступление совершено далеко не незваным гостем, а неким местным супостатом, поскольку тот самый ключ никогда не покидал замочной скважины двери, ведущей в швейный цех, и был заботливо повёрнут мной перед уходом с целью огородить сей бесценный кабинет, так, на всякий случай, от непредвиденного вторжения, - она выразительно покосилась на узкую дверь в конце просторного помещения, сквозь которую просачивалось характерное стрекотание десятков швейных машин, - я бросилась допрашивать работниц, но ничего путного не добилась: добрая половина девушек якобы в перерыв отсутствовала, выходя прогуляться, купить пирожков и квасу, остальные, будто бы, не поднимая головы, шили, каждая уверяла, что не заметила чьей-то возни с замком, да и как заметить, если его прикрывает напольная вешалка с готовыми изделиями, - лёгкая ироничная усмешка пробежала по крупным губам. - Поди найди истину среди сорока человек! В полицию обращаться совсем не хотелось: люди в форме, рыскающие по углам модного салона высшей категории, моментально подорвали бы степень доверия аристократок к моей персоне. И тут я вспомнила об излюбленной теме для сплетен всех поголовно клиенток – богатом холостяке Орлове, уникальной личности, сумевшей навести порядок в городе. Судя по услышанному о нём, человек таких незаурядных способностей легко смог бы мне помочь найти преступницу. Разговорив первую же приехавшую к ателье после происшествия заказчицу, не позволив ей переступить порог, соврав вежливо и самозабвенно, что нынче принимаю особо важную персону, прибывшую инкогнито, я осторожно выяснила, где находится его контора и вечером, отпустив работниц, заперев двери мастерской, отправилась на Никольскую. Александр Сергеевич выслушал меня предельно внимательно и согласился расследовать дело с условием, что я сошью ему модный качественный сюртук. - Надежда Петровна подалась чуть вперёд, понизила голос и доверительно призналась: - Мне никогда раньше не доводилось шить мужские туалеты, но в моём положении возражать было неразумно: я настолько боялась его разочаровать, что попроси он изготовить бархатный камзол с рюшами эпохи барокко, не раздумывая бы согласилась. И, хотя нестандартная фигура вашего мужа: широкие плечи, крупные руки, узкие бёдра неутешительно свидетельствовала о многократной усложнённости задачи, я дерзнула пообещать ему самый стильный сюртук во всей Белокаменной. – В памяти Оли всплыл образ полуобнажённого супруга, выходящего из ванной, и отчего-то сердце забилось неровно. Схватив со стола веер, резко его распахнув, она прикрыла запылавшие щёки, пытаясь сосредоточить блуждающий взгляд на цветочном узоре бризе. - На следующее утро, - продолжила рассказ модельер, - мы с Орловым встретились в ателье незадолго до открытия. Он внимательно осмотрел испорченные платья, каждый порез и лоскуток, опустился на колени, исползал в шикарных отутюженных брюках всё пространство пола под ними в очках и с лупой, досконально исследуя дюйм за дюймом, собрал в ладонь горстку мелких обрывков разноцветных волосков, каждый размером не более ножки комара, и иных миниатюрных деталей, не заметных обычному человеческому глазу, подошёл к окну и, рассматривая сосредоточенно, ловко подцепляя пальцами и вытягивая к свету фрагмент за фрагментом, пробормотал еле слышно: «Похоже животные. Вы используете при создании нарядов мех?» - спросил Орлов, не оглядываясь. «Никогда, - выпалила я, пристально наблюдая за ним. – Правда клиентки часто захаживают сюда в роскошных звериных боа и накидках». «Н-е-е-е-т, - протянул он, продолжая с любопытством изучать предполагаемые улики, - данная версия не подходит. Волоски вырваны с частицами кожи. Вряд ли кто из ваших аристократок драл на себе судорожно дорогие одеяния или с остервенением вцеплялся когтями в манто подруги. Погодите, здесь ещё имеется пара обрывков усиков, явно не принадлежащих человеку, крупинка змеиной кожи и, - он надолго замер с лупой, - крошечный обрубок иголки, то ли ежа, то ли дикобраза. Зоосад какой-то, - озадаченно изрёк он. – А может цирк? Нет! – уверенно качнулась его черноволосая голова. – Какие ежи в цирке? Проведите-ка меня в пошивочную», - потребовал он. Отодвинув вешалку в сторону, осмотрев замок, недоумённо резюмировав, что вскрывал его профессионал, исползав вдоль и поперёк пустой швейный цех, задержавшись долее под одним из сорока столов, он вынырнул с добычей на ладони из нескольких волосков и только собрался их рассмотреть, как захлопала часто входная дверь: в ателье, боясь опоздать, вваливались работницы, стуча каблучками. Поспешно покинув помещение незамеченными, мы вернулись сюда и, Александр Сергеевич, перебрав у окна обнаруженные мельчайшие фрагменты, сжав в пальцах тугой длинный серый волос и обернувшись ко мне, воскликнул поражённо: «К нашей бесценной зооколлекции добавилась щетинка слона, естественно, с частицей кожи! Её сложно не узнать! Нонсенс какой-то! Что за чудище, разгуливающее по городу в обуви и юбке, усыпанных волосками, усиками и иголками животных, трудится у вас? Позвольте рассмотреть маньячку», - он тихонько приоткрыл дверь в цех и, пробежав сквозь щель взглядом по склонённым над швейными машинками головкам девиц, упёр взор в крепкую румяную работницу в расписном платке на голове, занимавшую тот самый стол с фрагментом слона. «Это не она, - повёл он уверенно плечами, - увечья нанесла, судя по разрывам на тканях, маленькая и тщедушная, как та, та и та, - сложенные вместе пальцы указали на несколько тощих тел. Они меняются местами?» – шепнул, вопрошая Орлов. «Не знаю», - залепетала я, не успеваю следить. «Вот идите тогда к розовощёкой в платке и спросите, кто предложил ей пересесть за другой стол», - подхватив за локоть, он пихнул меня в пошивочную и я, трепетной ланью подскочила к девице, возможно опасной и невменяемой, с допросом. - Надежда Петровна выдохнула тяжело и громко, вздыбив надо лбом едва высохшую чёлку, вспоминая безумный день. - «Не серчайте, сударыня, - испуганно затараторила мне в ухо бездоказательно оправданная частным следователем, тревожно тяжеловесная швея. – Меня Дуня попросила поменяться, - она выразительно покосилась через плечо вглубь помещения. – Я у стены сижу обычно, в самой тени, а она здесь, в середине, на солнцепёке. Сегодня ей нездоровится, вот и пришлось уступить своё прохладное местечко». Вернувшись в примерочную, еле ворочая губами от пережитого страха, я передала короткий разговор Орлову, уставившемуся сквозь щель на сгорбившуюся над швейной машинкой у стены мертвенно бледную Дуню, нелепое, невзрачное существо с непропорционально высоким, словно выбритым средневековым лбом и тощими серыми мышиными косичками на плечах. «Точно она, - удовлетворённо кивнул он, прикрыв дверь, помахивая задумчиво слоновьей щетинкой перед своим хищным носом, - но как аргументировать? Может её ежедневный путь лежит мимо цирка, зоосада или, к примеру, подпольной экзотической выставки, вот и собирает ботинками всю подряд шерсть? Погодите! – он осёкся и принюхался к волоску, вдохнул запах остальных фрагментов меха, распахнув сжатую ладонь, и, хлопнув себя свободной рукой по лбу, воскликнул: - Химикаты! Они пропитаны ими! Как я сразу не догадался. Ну, конечно, Музей прикладных знаний! Там сейчас большая выставка чучел животных готовится. Стоит проверить, вдруг, не просто держит путь, а и внутрь захаживает». Приказав, чтобы я не покидала кабинета, он бросился вон из ателье. Спустя часа четыре, не меньше, он вернулся, - я чуть не поседела за это, словно остановившееся время, - призналась Ламанова, - изложил кратко, что посетил Музей, пообщался по душам с возлежащим под упитанным складчатым животом почившего некогда слона, склеивая детали, завершая отделку чучела для Политехнической выставки профессором, таксидермистом Фёдором Лоренцем, который признался без утайки, поскольку скрывать ему было абсолютно нечего, что действительно обратился недавно к единственно знакомой ему в Москве портнихе, имеющей собственный пошивочный цех, Зинаиде Земляникиной с просьбой предоставить на месяц быструю исполнительную швею для мелких работ в ночные часы и получил в распоряжение весьма усердную труженицу Авдотью – этакую, по его словам, «серую мышь с несуразным средневековым лбом и крысиными косичками». Получалось, девица служила двум, а с учётом временного найма, и трём господам. Затем Орлов, сухо предложив не вдаваться в подробности его визита и последующей суровой беседы с той самой Земляникиной, владелицей ателье, расположенного в паре кварталов отсюда, организовавшей злодеяние против меня, молодой удачливой конкурентки, бросил небрежно на стол чек с суммой, значительно превышающей себестоимость изрезанных платьев и слёзное письмо с извинениями от заказчицы преступления, нерешившейся приехать лично по причине весьма дурственного самочувствия, добавил, что вредительница – дочь мелкого воришки с Хитровки по прозвищу Мазурка, от того она и с запертым замком управилась мгновенно, ринулся к двери в пошивочный цех, нарочито громко распахнув, и только перешагнул порог, как она, вскинув вверх бледное лицо, моментально узнав Александра Сергеевича, как и все хитровские, вскочила и бросилась вон, не оглядываясь. А он, встав, словно вкопанный, нисколько не собираясь пускаться в погоню, крикнул насмешливо вслед своим великолепным хрипловатым басом, пронесшимся поверх голов недоумённо застывших работниц: «Приятной встречи с папашей, Дуняша Мазурковна, он с нетерпением ожидает у подъезда!» Вернувшись в мастерскую и прикрыв дверь, ваш муж коротко пояснил, что привёз с собой отца преступницы, дабы нам с ней не возиться и не сдавать в полицию, избежав таким образом огласки и позора для ателье. А тот, хоть и вор, вряд ли позволит дочери, чуть не закованной в кандалы, пойти на новое дело, тем более, получив строгое последнее предупреждение лично от Ночного Губернатора о высылке из Москвы в случае негаданной встречи в процессе расследования очередного преступления. «Всё, - небрежно завершил ваш супруг, - я свою часть работы неукоснительно исполнил. Теперь и вы извольте следовать условиям договора». И я, держа в трясущихся руках гибкую ленту, принялась снимать мерки с необъятного торса. Ох, - хлопнула Надежда Петровна себя ладонями по щекам, - вы даже не представляете, Ольга Николаевна, каких мучений мне стоил его заказ, особенно выкройка, на которую ушли неделя труда и добрая часть моих нервных клеток, да и пошив я никому не решилась доверить, смётывала, стачивала, строчила сама, не раз выбрасывая в ведро неудавшиеся детали из дорогого шевиота. Но страдания были не безрезультатны: Александр Сергеевич высоко оценил готовый сюртук, идеально севший на его фигуру, правда, поверг меня в смятение, безапелляционно заявив, что желаю я того или нет, отныне он – мой вечный клиент. Так я не по своей воле затесалась в ряды мужских мастеров, - подытожила Ламанова, - причём, всего лишь для одного представителя сильной половины человечества, отстоявшего мою честь, честь моего любимого детища. Единственно, о чём я слёзно попросила Орлова: не рекомендовать ателье знакомым господам, это бы меня убило, - Надежда Петровна театрально ткнулась лбом в стол и громко расхохоталась, заразив заливистым смехом юную гостью.
- Ну, и напрасно! – весело отозвалась Оля, увлечённая и приятно впечатлённая рассказом. – Судя по элегантным сюртукам и пиджакам, которые носит мой муж, у вас бы отбоя не было от богатых заказчиков.
- Не сомневаюсь, - кивнув, легко согласилась Ламанова, вскочила с кресла, проговорив на ходу: - Благодарю! - прошлась по комнате, нежно пробежав кончиками пальцев по платьям, развешанным на манекенах, будто касаясь струн арфы, остановилась у окна, задумчиво посмотрела вглубь поросшего вьюнами дворика и, повернувшись к Оле в ином настроении, устремив на неё выразительный взгляд, направившись в её сторону неспешным шагом, с королевским достоинством изрекла: - Я – не ремесленник, я – художник! Для создания мужского туалета достаточно иметь математический склад ума и знания основ портновского дела, дамский же наряд невозможно сотворить без таланта, сладких творческих мук, способности мыслить нестандартно. Главная задача мужского костюма – всего лишь сесть по фигуре, женского – заставить эту самую фигуру дрожать от страсти.– Оля покосилась на вызывающее платье цвета шампань и нервно облизала кончиком языка розовые губы. Подойдя к столу, Надежда Петровна, наконец, заметила, что клиентка уже ничего не примеряет, выбранные аксессуары аккуратно сложены стопочками в ряд, забракованные отодвинуты в сторону и всплеснула руками:
- Да я вас совсем заболтала! Простите! Забылась, залюбовалась собой!..
- Что вы, - воскликнула Оля, - какие извинения?! Слушать вас – одно удовольствие!
- И всё же, как говорится: пора и честь знать!– проговорила по-деловому Ламанова, открывая ящик стола. Достав счёты, бумагу, карандаш, подвинув к клиентке чернильницу с пером, она принялась, бросая быстрые взгляды на отобранные детали туалета, подсчитывать общую стоимость, резво передвигая пальцами деревянные костяшки счёт. Оглянувшись на платья, Надежда Петровна прикинула что-то в уме, затем, наклонившись к бумажному листку, записала на нём несколько цифр столбиком, сложила и, наконец, выпрямившись, торжественно объявила:
- Итого: три тысячи двести тридцать рублей!
         Оля ошарашенно распахнула глаза, внимательно всмотрелась в плотно сжатые крупные губы модельера, ожидая, что сейчас они зашевелятся, заулыбаются, произнесут довольно: «Я пошутила». Но ни один мускул не дрогнул на невозмутимо-спокойном лице. В голове хрипловатым басом пронеслось, напоминая: «Только не удивляйтесь сумме, которую она назовёт...». Согласно кивнув в ответ невидимому супругу, она открыла ридикюль, достала чековую книжку, потянулась к чернильнице и обмакнула перо. Пока девушка старательно, боясь по гимназической привычке поставить кляксу, выводила умопомрачительный набор цифр, Надежда Петровна направилась к шкафу, возвышающемуся за креслом, порылась на полочках и вернулась, выложив на стол стопку белоснежных, тонкого полотна, вышитых нитью цвета слоновой кости, носовых платков.
- Это подарок, - пояснила она, - для Александра Сергеевича.
       Оля вспомнила о единственной просьбе мужа, совершенно стёршейся из памяти в процессе интереснейшего разговора о нём же, разозлилась на себя за эгоизм и рассеянность, шлёпнула в сердцах ладонью по сумочке, призналась с досадой в голосе:
- Он просил меня купить платки, я совсем забыла.
- Нашли из-за чего переживать! – беспечно пожала плечами Ламанова. – Неделю назад вы даже не знали, где живёт ваш благоверный. В пору ли тут о носовых платках помнить? Завтра, - возвратилась она к основной теме, убирая чек в кармашек платья, -  все покупки вам доставят на дом, можете об этом не беспокоиться. Пойдёмте, я вас провожу.
         На крыльце Надежда Петровна порывисто схватила клиентку за тонкие пальцы и, устремив восхищённый взор на золотую ящерицу, прошептала:
- Какая чудная брошь! Только искренне влюблённый человек мог сделать такой оригинальный подарок. Пожалуйста, - она подняла молящий взгляд на хорошенькое лицо, вонзившись карим взглядом в рассеянные русалочьи, отражающие солнце изумруды - берегите Александра Сергеевича. Такие большие и с виду суровые люди особо уязвимы. Мне кажется, он нуждается в вас, именно в вас, в вашей любви и доверии.
- Хорошо, я постараюсь, - смущённо затрепетали длинные ресницы.
     Ламанова удовлетворённо кивнула и молча удалилась в ателье.
     Вяло отгоняя гладкими, блестящими, заботливо расчёсанными хвостами назойливых мух, гнедая пара сладко дремала, мерно подрагивая острыми ушами в такт филигранному храпу кучера, крепко сжимавшему уголком рта еле дымящуюся затухающую бриаровую трубку. Оля поднялась в экипаж, осторожно постучала пальцами по могучей спине, вежливо позвав:
- Платон Нилыч!
    Кучер подпрыгнул, выпрямился, оглянулся, уронил трубку в руку и забасил:
- Барыня, простите, развезло на жаре, соснул маленько!
- И не вздумайте извиняться, - запротестовала девушка. – Я обманула вас – не управилась за час.
- Тю! – певуче протянул Платон Нилыч. – Так то – приятный обман! Я привык к совсем другому. Скажет, бывало, хозяин, чтобы я его обождал, потерпел, только начну дремать, а он через пяток минут бегом возвращается. И так целыми днями, с заранки до повечерья. Ух, беспокойный! Человек – буря! То ли дело с вами! - Мудрые вишнёвые глаза в обрамлении чёрных ресниц сощурились в доброй улыбке, крепкие руки натянули вожжи, будя лошадей, еле заметные под роскошной бородой влажные пурпурные губы весело чмокнули: - Куда едем, барыня?
- В Лопухинский переулок, пожалуйста, - Оля села на мягкое кожаное сиденье, зажала уши и зажмурилась, когда пожилой казак, оглушительно свистнул, расчищая мостовую от зазевавшихся прохожих, и счастливо улыбнулась залитой солнцем Москве, предвкушая встречу с Любой.
               
 ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...