Клым, Мамучо и Дядя Кролик

Трое коллег по работе и наилучших друга за её пределами, Лымов, Мамчур и Зайцев решили разнообразить скучное и грустное рабочее существование, преследующее их всю неделю.
Для этого, в пятницу с утра были закуплены пара коньяка и несколько банок легкого пива, для начала. Начать предполагалось в обед в «темной» комнате отдыха, которая в обычной жизни служила кладовой для пособий. Сообразить, так сказать, маленький фуршет, без приглашения друзей, товарищей и братьев из других подразделений фирмы. Первоначально не приглашать, а там, как масть пойдет. Они ведь могут и без всякого приглашения припереться, пронюхав, что где-то, в зоне досягаемости  намечается коньяк.
Нет, конечно же, не пьянка, а «культурное мероприятие». По случаю, мм-м… по случаю, скажем, Дня рождения дочери Дяди Кролика. А можно ещё предположить, что Мамучо получил премию. За что? Да так, за одно изобретение.
А в общем, кому какое дело? Пришли, понимаешь, пьют  и задают вопросы…   
Впрочем, коллеги из других отделов в этом коллективе были в уважении, и часто приходили без всякого  дела, а просто покурить и потрепаться. В организации сформировалось мнение, что в их апартаментах лёгкая аура, можно сказать наилегчайшая атмосфера  доброжелательности и доверия.
Люди шли, и это иногда радовало товарищей, хотя между ними самими давно уже  существовали разногласия, как по рабочим, так и по ряду других вопросов.
Однако сегодня, несмотря на то, что был вечер пятницы, они сидели втроем в темной комнате. Дядя Кролик, как руководитель группы во главе журнального столика, Мамучо и Клым по бокам.
Всё было мило и по-домашнему. За рюмкой, как обычно шло обсуждение нескольких насущных рабочих вопросов, на которые  рабочего времени, как правило, не хватает. В их числе: предстоящее сокращение штатов на фирме, что делать с теми разработками, которые уже заряжены, и почему не дают хода их прошлым проектам… В общем, всякая ерунда, о которой часто говорят подвыпившие коллеги.
Наконец, после третьей, уже вдоволь обсудив дела рабочие, друзья вышли перекурить в общий кабинет. Настроение у всех заметно улучшилось, особенно у Мамчура. Он уже в третий раз за день пытался рассказать похабный бородатый анекдот, который зацепил у кого-то из соседей, и никак не мог от него отделаться, передав товарищам.
Товарищи смотрели на него почти с сожалением, и Лымов сказал:
– Мамучо, я понимаю твое восхищение этим дерьмовым анекдотом, но нас-то зачем грузить? Имей совесть, мы же верим в тебя…
– Ладно, пусть себе травит, если ума на большее не хватает, – разрешил Зайцев, – но немного позже. Я вот что, братья… Совет мне, как бы, нужен. И даже не совет, а ваш взгляд на это дело. Тут у меня один приятель, вы его знаете, Лешка Земанин из отдела распределения, нашел себе новую работу.
Мамчур выпустил облачко дыма, и глядя в потолок, проговорил:
– Похоже, Дядя Кролик, нам всем в скором времени придется искать работу, правильно, Клым?
Лымов щелкал «мышкой», передвигая шарики на экране.
– А что ты на меня киваешь, я пока что никуда не собираюсь, а попробуют попросить, я сразу в суд, пусть обеспечивают другим местом, если это  пойдет под сокращение, – зло протараторил он, – а мне до лампочки…
– Так, слушайте, я же не закончил, – Зайцев встал и включил чайник на столике. – Так вот там, куда Лёшка навострил лыжи, отбор – мама не горюй. Куча всяких тестов, анкет, проверок и запросов, и даже, проверка на детекторе лжи.
– Оба-на! – Мамчур сделал круглые глаза, – нет, вы подумайте! Детектор лжи! Ну и местечко себе Земанин надыбал! Я думаю, ему надо хватать вещи и валить оттуда, да, Клым?
Лымов закурил новую сигарету.
– Почему валить? Может, там бабки платят. Я к тому, что то что мы получаем здесь – не бабки, а так… И вообще, это ты к чему рассказываешь, Дядя Кролик? Намекаешь на что-то?
Зайцев встал, и молча пошел в комнату отдыха, взяв, таким образом, паузу. За ним пошли остальные. Зайцев разлил по рюмкам, и как-то устало сказал:
– Да ни на что я не намекаю, Костя. Я просто, пользуясь случаем, рассказываю вам, как теперь берут на работу, в серьезную контору. Ну, будем.
Они выпили. Мамчур сходил в кабинет за чайником. Он разлил по чашкам  кипяток, потом спохватился:
– Пацаны! У нас же пиво есть! Причем тут кофе?
– Пиво на потом, – строго сказал Зайцев, – я брал его с расчетом, если придут гости. Гости не пришли, значит, пиво на понедельник. Ты всё правильно делаешь, Эдик, не терзай себя сложными вопросами.
– Кофе, господа! – торжественно объявил Мамчур.
– Ну, так что там с детектором лжи? – пережевывая бутерброд, спросил Лымов.
– Так вот, я подхожу к сути, мужики. – Зайцев отпил кофе. – Вопросы, что и понятно, самые разные, начиная, например, с такого: «Всегда ли Вы соблюдаете установленные правила» и заканчивая: «Изменяли ли Вы своей жене».
Лымов и Мамчур засмеялись, по мнению Зайцева, не в тему. Он оставался мрачно-уставшим. Он смотрел на товарищей как на дурачков, хотя ничего необычного не было: эффект коньяка, хорошее настроение и всё такое.
– А почему бы им не спросить, – вытирая слезы, проговорил Мамчур, – «Всегда ли Вы используете туалетную бумагу… в качестве туалетной бумаги?» да, Клым?
Вместо ответа, Лымов сказал, глядя в стол:
– Я бы этот детектор обманул, как «два пальца об асфальт». Это – дурка. Тебе задают вопрос, а ты думаешь о другом, отвечаешь просто, автоматически, не вкладываясь в ответ. И всех делов. Знаем мы этот агрегат, главное – не дрейфить. Помните фильм «Ошибка резидента»? Датчики реагируют на кровяное давление. Считается, что когда человек врет, то переживает, и давление подскакивает. Так-то, Дядя Кролик. Давайте-ка лучше выпьем за то, чтобы нам не приходилось, уж слишком часто врать.
Мамчур разлил, и они молча, не чокаясь, выпили.
У Мамчура заиграл мобильник.
– Да, – сказал он в трубку, – нет.
И отключился.
– Жена интересуется, иду ли я уже домой, - пояснил он товарищам. – Слушай Дядя, так что Земанин ответил на вопрос, изменял ли он жене?
– Он сказал, – Зайцев немного помолчал, – что не изменял.
Клым и Мамчур снова расхохотались. И снова Зайцев оставался сосредоточенным. Их смех был ему не вполне понятен, они Земанина едва знали, и уж тем более не могли знать, изменял он жене, или не изменял. Но их смех почему-то выглядел  так: «мол, знаем мы этого Казанову – Земанина, он же не одной юбки не пропустит».
– А чего вы радуетесь, как дети, – сказал Зайцев, – или, по-вашему, этого не может быть?
– Почему, может, – хмыкнул напоследок Мамчур, – если тот, кому задают этот вопрос, не женат. Правильно, Клым?
– Подожди, Эдик. – Клым прочистил горло, – что показал детектор, Миша?
– Не знаю! – резко ответил Зайцев, – Лёшка на этот счет ничего не говорил.
Товарищи снова рассмеялись, и Мамчур разлил по рюмкам (уже пошла вторая бутылка). Они молча выпили и пошли на перекур.
– Чавой-та, Дядя Кролик озабочен, – протянул Мамчур, – да, Клым?      
– Его терзают нравственные проблемы, – отозвался Лымов, – или, что более вероятно, он сам готовится на детектор. Дядя не забивай голову, всё это – хрень.
– Что – всё?
– Да то! – Клым встал, прошелся по кабинету, – изменял, не изменял. Вот ты, Мамучо, что ты можешь сказать на этот счет, по поводу себя?
– А при чём тут я? – Мамчур тоже встал, – очень многие мужья являются изменниками, а ещё есть те, кто не изменял, но только потому, что  просто не успел ещё, а внутренне уже подготовился… И при удобном случае… Я конечно же себя не имею ввиду.
– Фу, как некрасиво, – скривился Лымов, – с кем я проработал больше десяти лет? А ты чего губами шлёпаешь, Дядя Кролик?
Зайцев в это время сосредоточенно щёлкал авторучкой.
– Мамучо вероятно озвучил то, о чем думает постоянно, – кисло улыбнулся он. – Я же думаю о другом. Вопрос этот – глубоко личный и какого хрена его задают при  приеме на работу?
Лымов уселся на стул за компьютер, и, глядя на заставку на экране, сказал:
– Пожалуй, они таким образом проверяют, насколько ты способен солгать и не покраснеть, образно говоря. И потом, друзья, давайте решим: что считать изменой. Вы что же серьезно считаете, что человек случайно сходил на сторону и уже – изменил? Удовлетворил потребность в обновлении крови, и уже – предал? Да это же – чухня! Я люблю свою жену, детей, и всё такое… Но иногда бывают моменты, да что вам говорить!
Мамучо закурил следующую сигарету, и сказал:
– Нет, мужики. Измена, это когда помимо жены имеется кто-то постоянно, и мужик обеим, а то и всем трём, бессовестно врёт. Вот что значит – изменять.
– Ибо оба вы – кобели. Молодые и дурные, – подвел черту Дядя Кролик. – Я вот, никогда бы не пошел налево. Жена выше всех!
– Правильно! – подхватил его Клым, – потому что уже нанюхался заранее. Или я не прав?
Зайцев ничего на это не ответил. Возможно, он впервые серьезно задумался над этим вопросом. Мамучо и Клым были моложе, и смотрели на всё гораздо проще. За годы совместной работы, они не раз встречались семьями, то дома, то на даче у тёщи Мамучо. И всегда всё было добропорядочно и мило. Вопросы супружеской верности никогда ещё не выносились на обсуждение и в минуты отдыха на работе.  Всегда считалось, что всё и так понятно. Но вот, теперь, оказывается, всё немного по-другому. И вдруг, Лымов, словно в подтверждение мыслей Зайцева, выдал:
– Я никогда не изменял Любаше, но женщины у меня были. Это я к тому, что кое на что способен. До сих пор. Все эти встречи я изменами не считаю. Повстречались и разбежались, и весь хрен до копейки! И даже, фамилий не спросили.
– А зачем тебе её фамилия? – съехидничал Мамчур.
– Это я так, образно. Но ты Мамучо, я так понимаю, тоже совсем не дурак до сладкого. Так что у нас тут один Дядя Кролик – примерный семьянин и истинный ариец. Хотя, если послать его на детектор…
– Я знаю, куда его надо послать… – ляпнул Мамучо, и друзья снова расхохотались.
Михаил грустно посмотрел на друзей. Ему не нравился уклон, который приняло обсуждение таких вопросов под коньяк. Он злился на себя за то, что вообще затеял этот разговор. Во всяком случае, веселья товарищей он не разделял. С другой стороны, какой остросюжетный телесериал сегодня не возьми, везде – ложь, измена, предательство и снова ложь. Везде присутствуют любовники, изменники. Жены убивают мужей, мужья развлекаются где попало, с кем попало. Семьи страдают, дети брошены, зато всем  очень интересно...
– Э-э-э, Дядя Зайцев, ты чего? – Клым встал и подошел к Зайцеву, – мы же просто шутим, правда, Мамучо?
– А я вот что предлагаю, – сказал Мамчур, не обращая на Лымова внимания, – мы сейчас хлопнем ещё по одной, позвоним Земанину, и спросим у него, что показал детектор, а? Как вы считаете, братья? Имеется в виду, что позвонит Дядя Кролик, это ж ведь его друг. Это ж ведь из-за него страдает Дядя Кролик!   
Зазвонил мобильник Зайцева, и он вышел в коридор, поговорить. Лымов и Мамчур вернулись в темную комнату. Выпили ещё по одной.
– Я думаю, – сказал Клым, закусывая огурчиком, – что в таких делах, всё должно быть тип-топ, шито-крыто, что означает:  и волки целы и овцы целы. На этом общество держится. Если бы все по домам сидели, было бы скучно…
– Волки – сыты, – поправил товарища Мамчур, – да, я согласен. Всем должно быть хорошо и ...
Он не закончил. Вошел Зайцев, с улыбкой на лице.
– Всё, мужики, пора по домам. Хватит гулять: впереди тяжелые выходные, надо хорошенько отоспаться. Да и… только что говорил с Земаниным, по тому вопросу, что вас так заинтересовал. Так вот, детектор показал, что Земанин врёт! (Лымов и Мамчур переглянулись).  Но… всё дело в том, что Лешка и не женат. Он развелся два года назад, а я и не знал.
Все снова рассмеялись, и Дядя Кролик громче всех. Потом Мамучо  предложил прихватить пиво с собой, и выпить его где-нибудь по дороге к метро.
Предложение было принято с условием, что это будет быстро.
Всех дома ждут жёны.