Я говорю спасибо!

В 5 лет меня отдали в музыкальную школу на класс фортепиано. Первые три урока мне понравились, но дальше интерес сменился ненавистью к звуку клавиш и нежеланием учиться. Родители и преподаватели говорили: «Вырастешь - скажешь "спасибо".

Я росла, но "спасибо" мне не хотелось говорить. В 7, 11 и 14 лет было одно и то же: обычная школа, кружки и секции, которые нравились мне и ненавистная музыкальная школа, в которую я ходила, потому что "так надо". Каждое полугодие - технические зачёты, экзамены, концерты. Каждый день: гаммы, упражнения, этюды, произведения… И это только фортепиано. Удовольствие я получала только тогда, когда люди, совсем не умеющие играть на музыкальных инструментах, восхищались моей игрой. Изредка получалось выучить что-то "для себя" и играть, пока от звука клавиш снова не станет плохо.

Мне говорили, что у меня неплохо получается, но от этого легче не становилось. Я всё играла технически правильно, соблюдала нюансы, музыкальные штрихи. Одного мне только не хватало. Мне говорили: «Так надо». Надо… Кому? «Тебе» - отвечали. Но зачем мне это надо? «Вырастешь - поймёшь». Так прошли 8 лет. Я выпустилась и за 6-12 месяцев подошла к инструменту раз 5. Мне по-прежнему не хотелось никому говорить: «Спасибо!»

Спустя год или два мне захотелось играть. Просто захотелось. Я несколько раз в день играла вальс из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь». Ноты класса для 3, но он мне очень нравился. Спустя полгода я его немного "усложнила". Мне понравилось. Потом стала играть простые мелодии, песенки, вспоминала что-то из школьной программы. В середине 10 класса я решила поступать по музыкальному направлению и стала разучивать более серьёзную программу.

Играла «Октябрь» из цикла «Времена года» П. И. Чайковского. Технически играть получалось и меня это радовало. Но когда мою игру услышала учительница, она сказала:

— Жаль… Я думала, ты чувствуешь музыку. Здесь, - сказала она, указав в ноты, - такой момент, такое развитие мелодии! А ты - не передала этого… Жаль. Техника - это, конечно, хорошо. Но это же музыка! Ты же должна донести до слушателя то, что хотел сказать Пётр Ильич!

Это был переломный момент для меня. Впервые за 10 лет я задумалась: музыка - это же слова.

…Поступила. Фортепиано у нас второстепенный предмет, поэтому можно было играть самые простые произведения. Прошло 4 года после выпуска из музыкальной школы. По факту у меня уже не было техники. Но на первом уроке я поняла: мне это нравится. Я стала много играть, отрабатывать технику. От звука мне больше "не плохело". Наоборот: ошибки хотелось исправить, звук - сделать красивым, в целом - играть, играть, играть… Я помнила слова той учительницы и теперь старалась понять язык композитора. Мне нравилось играть Баха и Рахманинова. Их произведения считаются непростыми, но сложность придавала некоторый азарт - хотелось на максимум отработать материал, чтобы выйти на сцену или в класс с экзаменационной комиссией и ДОНЕСТИ до каждого те самые слова.

Когда я играла инвенции И. С. Баха, в мыслях представляла картины с участием людей: как они спорят, мирятся, поддерживают друг друга. Я не знаю, как это можно объяснить. Голоса будто означали: здесь трагедия, здесь радость, здесь они смеются, а здесь - плачут. И так каждая страница, каждая акколада, каждый такт в произведении был наполнен чем-то невозможным: диалогом без слов. Причём эмоциональным диалогом. Я поняла это на Бахе и мне захотелось видеть эту жизнь у других композиторов.

Во втором полугодии 1 курса мы с учительницей выбирали программу на летний экзамен. Тогда я впервые услышала «Элегию» С. В. Рахманинова (в исполнении Алексея Ботвинова). Она поразила меня: я сидела, плакала и думала: «Здесь же жизнь у человека сломалась». Когда я стала её разучивать, даже первая страница около месяца нормально не получилась - для меня это было сложное произведение. Со временем получилась отработать технику и даже добиться "нужного" звукоизвлечения. Но чего-то не хватало... Главного. И я это знаю. Я чувствую, что не могу сыграть «Элегию» так, как хотел бы услышать это Сергей Рахманинов. Сколько раз я не подхожу к фортепиано - за год ни разу не получилось. Потому что я не пережила то, что пережил тогда Рахманинов. И как бы мне этого не хотелось, я не смогу сыграть её «правильно», пока в моей жизни не произойдёт что-то, что произошло у него и он написал ТАКИЕ «слова».

Почему человек пишет музыку? Потому что в какой-то момент боль, переживания, радость или счастье достигают такой высоты, что не вмещаются ни в какие слова и объяснения. Тогда человек садится и начинает играть. Играть то, что мир ещё не слышал. Не всегда есть то, что может подойти к твоему состоянию в эту минуту. Тогда ты сам начинаешь что-то придумывать. Ноты? Нет, это не ноты. Это твой диалог с самим собой, с другим человеком или людьми, которые так встревожили твою душу. И ты не успокоишься, пока не сыграешь это.

Поэтому не все понимают классическую музыку. Не все умеют слышать другого. Но умеющий её чувствовать - определённо счастлив. Потому что он вступает в невидимый диалог с автором произведения, он выходит за границы видимого внешнего и погружается в неизведанный мир человеческой души. Только так можно заметить, насколько человек прекрасен - когда ты изнутри увидел его.

Сейчас мне 20. Я часто подхожу к инструменту и начинаю этот клавишный диалог с собой, с композитором: я говорю о своей радости, грусти, потерях, приобретениях. С тем, кто меня слушает и вникает в игру - веду свой диалог, который нас сближает и открывает нас друг перед другом по-новому. Понадобилось почти 15 лет, чтобы это понять: музыка - это разговор с собой. Это часть меня. Без этого уже невозможно.

И я говорю: спасибо! Спасибо, что дали мне эту возможность: безмолвно говорить и сближаться с теми, кто написал музыку, слушает меня или играет сам. Знаете, это так прекрасно: наблюдать, как в музыке раскрывается человеческая душа...