О любви

«Что такое любовь? – вопрошает Анатолий Луначарский. – Ответить на этот вопрос очень трудно, не зная, кто его задаёт. Если спрашивает молодой человек, можно ему ответить – подождите, узнаете сами! Если спрашивает старый, мы ему ответим – постарайтесь вспомнить! Но если такой вопрос задаёт человек средних лет, ему можно лишь посочувствовать!». А Франсуа де Ларошфуко ухмыльнулся: «Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто её видел». И всё же влюблённых на свете много больше, чем привидений.

В основе любви лежит достаточно распространённый в природе инстинкт размножения, но какие удивительные цветы распускаются на его почве! Распускаются, чтобы привлечь пчёл и бабочек для опыления растений. Потом образуются либо семена, либо переходные формы – ягоды и фрукты, тоже соблазнительные,  чтобы их съели и разнесли семена по окрестностям.

Любовь между мужчиной и женщиной – это влечение, это стремление к обладанию, это единство противоположностей, торжество противоречий, это напряжение между двумя зарядами, это потребность одного организма в другом, одной души в другой, это невидимая соединительная нить, это целая россыпь разнообразных плодов на дереве простого биологического инстинкта. «Любовь, дружище Поль, – читаем у Бальзака, – нечто вроде непорочного зачатия. Как она возникает – неизвестно. Ни потоки пролитой крови, ни Потозские рудники, ни слава не могут возбудить это чувство, которое зарождается непроизвольно, необъяснимо. Подчиняться нашим прихотям, угадывать их, находить радость в страдании, пренебрегать ради нас общественным мнением, самолюбием, даже религией и рассматривать все эти жертвы как крупицы фимиама, сжигаемого в честь кумира, – вот что такое любовь».

Поскольку изначальный смысл любви заключён в размножении, то любовь без секса смысла не имеет. В то же время секс самодостаточен, ему любовь не больно-то и нужна. Любовь – это прекрасный и дремучий сад, а секс – заветная беседка в его глубине, в конце узенькой цветастой тропинки. Любовь не виновата, что к этой беседке с другой стороны проложена и разъезжена широкая столбовая дорога, вдоль которой выстроились увеселительные и питейные заведения, и с этой стороны беседка не дышит никакой заветностью, она облуплена, подкрашена, увешена крикливой иллюминацией и зазывной рекламой, и вход в неё общедоступен за деньги.

Таким образом, секс без любви вроде как бы скомпрометирован, поэтому вернёмся к любви. «Всякая любовь начинается с удивления», – подметил Стендаль. Удивление через интерес перерастает в восхищение, которое постепенно притихает и замещается привычкой. В дальнейшем мы можем восхищаться другими людьми, но любим своих, даже если объективно они оказались и похуже.
В чём специфика любви? Это что – наиболее сильное влечение к представителю другого пола? Нет, без любви бывает и посильнее. Так может быть, нас привлекают положительные эмоции? Опять нет. Эмоции при этом могут быть весьма болезненные. Всемирная организация здравоохранения внесла любовь в реестр психических заболеваний под международным шифром F 63.9 «Неуточнённые расстройства привычек и влечений».

Главное отличие любви от обычного влечения – она похожа на наваждение, она затмевает рассудок, охватывает всю психо-эмоциональную сферу человека, обладает гораздо большей устойчивостью во времени и гораздо меньше зависит от внешних воздействий. Любые аргументы рассудка против неё бессильны. Ему остаётся роль наблюдателя и резонёра, неспособного зажечь или погасить чувства, разве что придать им какие-то нюансы. Если бы любовь могла управляться рассудком, судьба человечества сложилась бы совершенно по-другому.

Влечение мужчин и женщин друг к другу сродни магнетизму с его единством противоположных начал. «Страсть питается контрастами» – говорил тот же Бальзак. Но это в грубом приближении. Если заглянуть поглубже, гармония союза мужчины и женщины, как и в живописи, и в музыке, бывает контрастной и тональной. Контрастная апеллирует к явному различию, тональная – к некоторому сходству. И то, и другое привлекает, но по-разному. Контрастная ярче и превратнее, тональная спокойней и надёжней. У контрастной сильнее физическое влечение, в тональной больше душевной теплоты. В контрастной обязанности разделяются, в тональной объединяются. Контрастная может внезапно рваться, и притом неоднократно, тональная распадается медленно и лишь однажды, когда себя изживает.

Какая гармония лучше, сказать нельзя. Они равноправны, и обе имеют достоинства и недостатки. Для одних людей благоприятнее контрастная гармония, для других тональная. Хорошо, когда и мужчина, и женщина склонны к одному типу гармонии. Бывает и сочетание обоих типов: какие-то признаки присутствуют от контрастной гармонии, какие-то – от тональной. Это наиболее сбалансированный вариант, если его не путать с отсутствием всякой гармонии.

Нормальный человек всегда влюблён в некий подсознательный идеал, формирующийся в нём с юных лет. Вот как о нём писал доктор Фогпари (псевдоним Ипполита Рапгофа, перевернувшего свою фамилию задом наперёд): «Он постоянно существует и ждёт удобного момента, чтобы воплотиться. Чем ниже и проще идеал, тем легче находит индивидуум его воплощение. Вот почему вульгарные и несложные натуры могут легко влюбляться и столь же легко заменять один предмет своей любви другим, тогда как натурам утончённым и сложным очень трудно встретить в реальной жизни свой идеал или же заменить его воплощение другим, когда они потеряют первое».

В ранней юности психологическая ниша под нашим идеалом ещё мягка, податлива, и её может захватить человек, показавшийся подходящим лишь благодаря нашему воображению. «В любви воображение заменяет действительность», – разъяснял Бальзак. Роберт Музиль расширил тезис: «Не тот, кого мы любим, является источником чувств, им якобы возбуждённых, а сами эти чувства, как лампа, ставятся нами позади него и его освещают» («Тонка»).
С возрастом наш идеал определяется чётче и костенеет, как и весь организм, как психика и взгляды. И искомый человек уже должен точно подходить к нише, заполняя её всю и не вылезая наружу. Такого человека найти труднее, зато тут и возникает подлинная гармония и ощущение собственной цельности. Кстати, то же относится и к дружбе, и потому в зрелом возрасте мы не можем обретать друзей столь же легко, как в юности.

Любовь относится к разряду экстремальных нервно-психических нагрузок, поэтому для тонких или слабых, незрелых натур она бывает слишком болезненной и даже опасной. В принципе она рассчитана на более или менее примитивный, а потому крепкий и устойчивый тип нервной системы. Она выбивает из человека полный спектр эмоций – всё, на что он способен. Но – из любящего человека, а не из любимого. Любимый в этом плане обделён, если сам не любит. «Ваша любовь – дар свыше вам, а не тому, кого вы любите. Не покушайтесь на неё», – говорил по радио один народный целитель.

Лёгкой любви не бывает. Любовь мучительна. Ведь она, в конце концов, – важнейшее средство естественного отбора, и потому всегда – проверка жизнеспособности организма, испытание породы на живучесть. В любви гладкой, лёгкой, бесконфликтной для природы мало толку, поскольку там нет полезной информации для дальнейшего совершенствования вида.

«Любовь – это все дары в костёр, и всегда – задаром», – написала Марина Цветаева. То есть, любовь несовместима с меркантильностью, она в другой плоскости. Любовное счастье приходит от гармонии тел и душ, а не от денег, связей, квартир, возможностей, перспектив. «Любовь находит благо не в своих последствиях, а в самой любви», – прозвучало в религиозной проповеди. Добавлю от себя: кто использует любовь как средство для каких-то других благ, обманывает и себя, и другого, путая счастье с благополучием. Любовь – это психофизическое чувство, и навешивать на неё экономические, да и бытовые проблемы нужно очень осторожно, а лучше вообще не навешивать.

Любовь не терпит непрерывного контакта, для неё необходимо расстояние, и не только физическое, но и психическое. «Разлука для любви – что ветер для огня: слабую гасит, а сильную раздувает», как образно и точно выразился Роже де Бюсси, французский военачальник и писатель ХVП века. Она подобна электричеству, где напряжение возникает между двумя разделёнными зарядами. Это напряжение тем больше, чем больший заряд присутствует на каждом полюсе. Для разряда необходимо только сблизить полюса, и тогда рождается молния, соединяющая их. На некоторое время разряд любовного контакта стирает противоречие и обнажает объективное отношение человека к человеку. Когда улягутся удовлетворённые страсти, хорошо выяснять отношения, и прежде всего, для самого себя. Если восхищение было обманчивым, появляется равнодушие или даже неприязнь. Тут уж о любви говорить не приходится.

Какую дистанцию для любви можно назвать оптимальной? Она редко совпадает для обоих партнёров. Кому-то излишняя близость вредит больше, кому-то меньше. Этот тонкий вопрос должен регулироваться, видимо, чуткостью того, кто любит сильнее, по потребности того, чьё чувство слабее, чтобы нивелировать эту разницу и избежать конфликтов.

Порой бывает, что достойные, незаурядные партнёры не сходятся по причине, разрушающей даже горячую взаимную симпатию: он привык к поклонению со стороны более заурядных женщин и ждёт того же от неё, не расточая ей тех дифирамбов, которые она, в свою очередь, привыкла получать от более заурядных мужчин. И потому этот незаурядный претендент теряет в её глазах часть своих достоинств, а она блекнет в его глазах. И вот две гордости накапливают друг на друга обиду, и при наличии любви налицо уже почва для драмы, а то и для трагедии, как у горьковских Радды и Лойко Зобара («Макар Чудра»). Любовь плохо ладит с гордостью и независимостью. Что-то должно возобладать, а что-то подчиниться. «Любовь – это большое несчастье, – подытожил Михаил Жванецкий. – Это вечная борьба со свободой любимого человека».

Не секрет, что любовь носит эгоистический характер. Даже самоотверженная мать любит именно своё дитя, и любит именно потому, что оно своё, то есть как бы часть самого себя или своё новое воплощение.
В этом смысле наименее эгоистична как раз любовь между мужчиной и женщиной, где каждый любит совсем другого человека, не связанного с ним узами кровного родства, но и здесь эгоизм проявляется в отношении обладания: моё и ничьё другое!

Но не многого ли мы хотим от любви? Ждём вспышки, озарения, седьмого неба, четвёртого измерения… Ждём, что придёт, как взрыв, и захватит дух… Ах, как романтично и… эгоистично! А может, нужно ждать всплеска самоотдачи с целью лишь одной – сделать человека, который тебе дорог, хоть чуточку счастливее – своим участием, добротой, заботой, чуткостью, которая и есть любовь настоящая… и вовсе не обязательны синие сполохи и великие потрясения, которые суть не любовь, а жажда острых ощущений, усталость от серости собственной жизни. Ужо придёт, разбудит, всколыхнёт! Подарит мне, бесцветному, краски мира, мне, безмятежному – адреналиновую истерику. И мелкая речка забурлит, запрыгает по камням… А глубокая течёт ровно и спокойно, и глубока сама по себе. И, даря себя морю, не ждёт бури в своих водах. Дарит, потому что течёт в море. И обогащает его свежей водой. И всё.

Так или иначе, любовь украшает нашу жизнь, без любви она пресна. Всё в человеческой жизни и в природе дышит любовью. Все сюжеты замыкаются на неё, и всё искусство стоит перед любовью на коленях.

(Из книги "Прописные истины в популярном изложении", доступной в интернете).