Зимник

- Папа, а ведь уже скоро новый год, да? Правда? - малышка лет 5-6 теребит за рукав сонного мужчину, который пытается закинуть сундучок с вещами на верхнюю полку.

- Правда, милая. Новый год уже завтра, - вздыхает Николас и поправляет пенсне, так и норовящее свалиться с носа.

Предновогодняя суета - всегда весело. Особенно в поезде, направляющимся в сторону Петербурга. Особенно в ночь с 30 на 31.

Атмосфера, несмотря на путешествие, весьма праздничная: в вагоне туда-сюда снуют люди, пахнет крепким чёрным чаем и - немного - морозцем, протягивающим к путникам свои скрюченные руки через приоткрытые окна. Вагон-ресторан забит до отказа. Все улыбаются, находясь в сладостном предвкушении праздничных выходных.

И только Николас не в восторге. Год не задался - умерла любимая жена, оставив его одного с Катериной на руках и кучей долгов за плечами. С какой-то стороны, мужчина радовался окончанию этого кошмара, но с другой - настроения не было совсем.

Поезд тронулся, и Катерина крепко заснула, а Николас развернул газету, купленную еще с утра. Только вот буквы упрямо не хотели складываться в слова, а смысл скользким ужом выскальзывал из головы.

"Ни мороза толкового, ни зимы как таковой. Скорее бы этот год завершился... Надо искать деньги. Ладно, черт с ними, устроюсь еще на одну работу. Что-нибудь придумаю..."

Погрузившись в размышления, Николас и не заметил, как задремал. Из беспечного дрёма его вырвал хлопок и внезапно наступившая тишина. Хлопнула, разорвавшись, лампочка в светильнике. Затем еще в одном и еще в одном. Наступила полная темнота.

Поезд резко остановился.

Люди начали встревоженно переговариваться. Кто-то выглядывал из купе, кто-то звал проводника, а кому-то было абсолютно плевать.

Николас немного отодвинул серую занавеску и выглянул в окно.

"Здорово. Еще и в каком-то поле встали".

- Остановка не запланирована! Пожалуйста, не переживайте! Мы в ближайшее время со всем разберемся! - проводница ходила по вагону и пыталась успокоить запаниковавших, коих оказалось, к счастью, совсем немного.

Катерина проснулась и прижалась к теплому отеческому боку.

- Папа, я темноты боюсь.

Но Николас не слышал дочь. Он видел, как из снежной бури - далеко в поле - выходит фигура. Он снял пенсне, потер глаза, снова надел пенсне.

"Галлюцинации, что-ли?"

Но это была не галлюцинация. Огромный мужчина, метров семь-восемь в высоту, шел в сторону поезда, делая невероятно большие шаги. Из темных глаз текли черные слезы, тяжелыми каплями оседая на густой бороде. Хищный оскал являл миру желтые клыки, с которых текла густая серая тошнотворная жижа. За плечо существа был закинут мешок, который оно сжимало, цепляясь за грубую холщовую ткань длинными зелеными ногтями.

Существо пересекло поле буквально в три шага и теперь было буквально в полуметре от вагона. Николас отшатнулся от окна, чуть не свалившись на пол.

Тварь наклонилась и, заглядывая одним глазом в окно, прорычало:

- С Новым годом, детки....

Где-то закричала Катерина.