Глава 4 Враг или друг

Окно в комнате, где лежал больной, было приоткрыто, пение соловья лилось чистым потоком. В горле пересохло. Егор еле слышно попросил:
- Пить! Пить!
Частый топот детских ножек эхом отозвался в ушах лежащего в комнате. В следующий момент что-то холодное коснулось его губ. Машинально приоткрыл рот, струйка прохладной воды влилась в него. В мозгу Егора пронеслись река, речные пороги, водовороты, удивительно красивый водопад, холодная вода, смертельная опасность...
Послышался стук дверью. В комнату вошла стройная, темноволосая женщина лет 30.
- Настя, что ты делаешь? Отойди! – тихо сказала она.
- Мама, он пить захотел. Я ему дала, – пролепетала девочка лет шести. Ребенок слез со стула, уступив место маме.
- Вы меня слышите?
- Да, слышу, –  тихо ответил больной.
-Кто вы? – чуть бодрее спросил Егор.
- Я Дана, а это моя дочь Настя.
- Меня зовут Егор! А где Степан?
- Я на берегу вас одного нашла. Вы меня видите?
Очередная попытка открыть глаза, не очень обрадовала Егора. Все слилось в один неопределенный объект. Женщина провела рукой перед лицом больного:
- Мою руку видите, что-то различаете?
- Почти! – Егор повернул набок голову и сжал сильно веки. – Голова очень болит.
- Вы сильно ударились! – Дана намочила полотенце в старом алюминиевом тазике и положила на голову больного.
- Отдыхайте! Настя с вами посидит, если вам что понадобится, вы ей скажите.
В ответ Егор ничего не ответил, только прикрыл глаза в знак согласия. Женщина нежно взглянула на Егора и вышла на улицу.
Через несколько дней, немного окрепнув, Егор смог выйти из дома на улицу. В основном он только принимал воздушные ванны, сидя на лавочке возле дома. Еще через пару дней смело прогуливался по двору и даже захаживал на огород, наблюдая за работой своей спасительницы. Деревенская жизнь еще не сломала ее женскую красоту, но отпечаток тяжелая деревенская работа уже оставила. А также отпечаток нерадостного прошлого на ее красивом, но грустном лице не ускользнул от внимательного взгляда Егора.  После знакомства у Егора с дочкой и ее мамой установились доверительные отношения. Он, не спрашивая их позволения, стал выполнять всю физическую работу по хозяйству. По просьбе мужчины Дана спросила почти у всех жителей небольшой деревушки о Степане, но никто ничего о нем не знал.
Расположение деревушки было весьма интересное. С одной стороны возвышались невысокие горы, на некоторых вершинах виднелись белые шапки. С другой стороны – река – та самая, по которой прибыли Егор с другом. Дворы деревни располагались на разном уровне и на значительном расстоянии друг от друга. Чтобы добраться до соседа, иногда тратили до получаса времени. Если у кого-то случалась какая-нибудь беда, то остальные жители деревни могли ничего не знать и помочь, порой, было некому. Магазина, больницы и участкового здесь и подавно не было. Вот только в стороне от деревни на холме, лет пять назад, а может и больше, один священник соорудил церквушку. Но местный люд как-то сторонился этого места. Слухи по округе поползли, что вовсе он не священник. Странное место для церкви выбрал, в начале прошлого века на этом месте шахта была по добыче угля.
Восстановив полностью свои силы, Егор отправился вниз по реке на поиски друга. Дана неохотно отпускала Егора. Мужская помощь по хозяйству в этой местности отнюдь не лишняя, да и привязалась женщина к нему.
После трех дней поисков у реки Егор снова переступил порог приютившего его дома, но уже не совсем как гость. За столом сидела дочь, у печи трудилась ее мать. Увидев Егора, Дана достала из печи хлеб, накрыла его полотенцем и не спеша подошла к тому, за кем тосковала все эти дни. Обвив его шею руками, поцеловала в щеку. Девочка улыбнулась, спрыгнула со стула и скрылась в соседней комнате. Егор, недолго думая, обнял женщину в ответ. Женское сердце растаяло намного быстрее, чем сердце бродяги.
При мерцающем свете керосиновой лампы ужин прошел как обычно. Только вот Дана бросала неоднозначные взгляды на Егора, видно, он очень припал ей к сердцу.
Электричества в поселке не было. Почти в каждом дворе имелся свой генератор, его включали по мере необходимости, когда без электричества обойтись было нельзя.
Уложив дочь спать, Дана удалилась в свою спальню. Егор стал просматривать старый журнал, найденный в сарае. Бегло перелистывая одну страницу за другой, он не заметил, как подошла Дана. Услышав шорох, мужчина поднял голову. Перед ним стояла Дана в легкой длинной сорочке, с аккуратно расчесанными волосами, с таинственным блеском в зелено-карих глазах... Как магнитом она притягивала взгляд Егора. Очарованный ее красотой, скованный невидимыми цепями, он сидел и смотрел на прекрасную живую скульптуру, боясь нарушить молчание. Сколько времени длилось это молчаливое наслаждение не заметил ни один из них. Ее рука опустила тонкие бретельки, сорочка упала на пол. Белизна кожи, правильные линии, красивые женские руки, сочная грудь и пышные волосы, покрывавшие плечи, – все слилось в глазах Егора в совершенную, сильную, и в то же время слабую, желанную женщину. Егору трудно было поверить, что в богом забытом месте обитает такое совершенное создание. Склонив голову набок, Дана озорно взглянула на Егора и повернулась к нему спиной. Егор, отодвинул журнал в сторону, не нарушая тишину, осторожно выплыл из-за стола. Остановившись позади Даны, боясь коснуться ее прекрасного тела, он глубоко вдыхал ее запах. Этот божественный аромат излучал страсть, притяжение, в какой-то степени невинность молодой женщины. Запах степных цветов исходил от ее волос. Ее горячее, неровное дыхание распаляло костер страсти внутри его потухшего без женского внимания тела. Все это делало женщину  центром вселенной для мужчины.
Егор забыл о своей любви к путешествию, дороге, тонкой змейкой исчезающей на горизонте, или, быть может, он стоял на финишной черте полугодичного марафона. Финиш, который определил не он, а она. Интуитивно подчиняясь этому «приказу» женщины, Егор осознавал, как всей душой влюбляется в этот край, где она живет, эту реку, которая принесла его к ней.  Влюбляется в жизнь, которую ранее ненавидел. Жизнь, которая ранее не дарила ему таких эмоций и ярких моментов. Так, может быть, проблема была не в жизни, не в месте обитания, а только в нем. И лишь изменив себя, свое мироощущение, взгляды, Егор почувствовал потребность в близком человеке. Забота, помощь, защита, понимание – вот на самом деле к чему он шел, к чему стремился.
Егор нежно, легкими касаниями кончиками пальцев дотронулся до гладкой, белоснежной кожи Даны. Невидимый разряд нежности, страсти, влечения пробежал синусоидой между ее телом и пальцами мужчины. Дана вздрогнула, но продолжала стоять, боясь нарушить томительную прелюдию перед надвигающейся лавиной любви. Егор не спешил, наслаждался прикосновениями, поглаживаниями, вначале по спине снизу вверх, затем снова вниз, опускаясь к изящной талии. Движения рук становились все уверенней, а дыхание все глубже и чаще. Дану волновали его откровенные, смелые прикосновения.
Быстрым движением Егор поднял ее на руки, Дана обвила руками его шею, прижалась к груди. Свеча на столе потухла, и силуэты влюбленных скрылись в темном дверном проеме.
Солнечные лучи медленно ползли по стене спальни, перепрыгнув на деревянную спинку кровати, остановились на лице спящего Егора. Крепкий сон оставил его. Отвернув голову от прямых лучей нового дня, он потер лицо. Опустил глаза, на его груди лежала рука Даны. Улыбка озарила лицо Егора, он закрыл глаза. Представил, что он в своей постели с любимой женой, дочь спит в своей кроватке, через стенку, и такая счастливая жизнь длится уже долгие годы. Но только стоило открыть глаза, как вспоминалась прошлая жизнь, та жестокая реальность, с которой он был связан. И связаны с ней были и другие люди, к которым он – Егор, привязался и которых, обязан был отыскать.
Женский взгляд и объятия завлекли его в иной мир, мир любви, который намного прекраснее, чем тот земной, которым вчера он любовался. Завтрак добавил еще несколько грамм к настроению Егора. Дана этим утром выглядела как-то по-особенному. Настя все утро наблюдала за мамой. Допив холодный квас, Егор спросил:
- А, что это за церковь на горе? Почему вы туда не ходите?
- Да церковь эта не очень, стоит давно, может лет шесть, точно не помню. Сам батюшка Илларион строил, он там и обитает. Люди не взлюбили это место. Как-то ночью местные рыбаки его всего черного видели.
- Ну, это и понятно, он же батюшка, да и ночью…
- Да нет же! – перебила его Дана, убирая со стола. – В какой-то странной одежде был, не церковной. А то, что церковь в таком месте поставил, где ранее шахта находилась. Вот, что странно!
- Может ему понравилось место или свыше кто-то указал.
- Так-то оно так! Но из деревни туда никто не ходит.
- А, может, мне сходить, посмотрю, с батюшкой поговорю. Может, он знает что о Степане.
- Не ходи туда, не надо! – попросила женщина.
- Да все нормально будет! Это же батюшка!
Егор поднялся из-за стола, поцеловал Дану в щеку.
- Скоро буду, не переживай!
***
Тропа к церквушке была длинной и извилистой. Обитель располагалась на каменном возвышении. У подножия Егор ощутил странную таинственность. «Наверное, рассказанная Даной история так подействовала на меня», - подумал он. Поднявшись на холм, почти в уровень с обителью, Егор присел на камень. И сразу же понял, почему именно здесь остановился. У подножия горы раскинулся пышный смешанный лес с вековыми, массивными деревьями. С правой стороны от церкви виднелась река, позади горы.
Церквушка, обложенная у основания камнем, и поросшая сверху мхом, мало походила на церковь. Маленькие окошки и невысокая входная дверь создавали впечатление, что это не святое место, а складское помещение или деревенская баня, посещения которых очень редки. «Как-то все это очень странно!» – мелькнуло в голове Егора.
Дверные петли заскрипели и посетитель, наклонив голову, нырнул вовнутрь. Тяжелый, затхлый воздух ударил в лицо. Пошатнувшись, Егор резко выдохнул. В середине было пусто и темно. По углам висели иконы, а в центре, опускаясь с потолка, висела лампадка. Осмотрев церковь более внимательно, Егор понял, что уборки и присутствия человека здесь долгое время не наблюдалось, доказательствами этому были слой пыли, паутина и неприятный запах, который в первую секунду чуть не сбил с ног вошедшего. Сделав шаг в сторону алтаря, Егор стал его рассматривать.
Дверь отворилась, и с потоком свежего воздуха в дверном проеме появился силуэт человека. Егор не сразу определил в нем описанного Даной батюшку этой церквушки. По возрасту – это был старик, седая борода закрывала половину лица. Но батюшку выделяла одна особенность – внимательные живые глаза выразительно выступали на смуглом, потемневшем лице. «Как будто его светлый, святой взор наблюдал за смертными с возвышенности возле святой обители…», - подумал Егор, проникшись доверием с первого взгляда к этому человеку, сделал шаг навстречу.
- Добрый день, сын мой! С чем пожаловал? – спросил Илларион.
- Здравствуйте, батюшка! Больше из любопытства.
- Из любопытства!? В святое место не для этого приходят!
- Я с вами полностью согласен, – поглядел Егор в маленькое окошко. – Но здесь, я так понимаю, давно никого не было. Почему?
- Ты прав, сын мой! Почему-то здешний люд обходит стороной это место.
- Боится чего-то?
- Чего здесь бояться!? Господа Бога!? – повысив голос, промолвил батюшка. – Так его не стоит бояться…
- Так-то оно так. Вот только…
- Что только? –  переспросил батюшка.
Егор посмотрел искоса по сторонам и уверенно заговорил, не владея при этом никакими знаниями ни о религии, ни о церкви:
- Люди не ходят сюда из-за того, что это вовсе не церковь! Нет резных колон, разрисованных сводов, дорогих икон в золотых рамах, везде грязь и паутина. Даже ящичков для пожертвований нет. – Уверенный в своих словах Егор развел руками.
На лице Иллариона при словах нежданного посетителя не дрогнул ни один нерв, ни один мускул. Батюшка спокойно слушал этого человека.
- Переубеждать тебя я не хочу и не буду! Зачем!? Но скажу так! Богу не нужны ни золотые рамы, ни огромные своды, ничего. И тем более подаяния!
- Так вы на что будете жить? – вставил Егор.
Взгляд Иллариона ввинчивался в собеседника, словно стальной, каленый бур, медленным, настойчивым движением входил в каменную глыбу. Егор сразу же понял, что сказал что-то не то.
- У меня есть руки, есть ноги. Для чего мне чужие деньги и Богу они не нужны.
- Так в каждой церкви и соборе делают, это вроде бы традиция такая...
- Там, где есть Бог – такой традиции нет! А если люди и идут в такие места и делают подаяния, то они не к Богу идут, а просто в церковь. К Богу приходят единицы. Вот поэтому ты и видишь здесь грязь и паутину. А если я их пугаю своим внешним видом, так я им не нужен, они же не ко мне идут!
«Этот батюшка отличается от других. И вправду, Святой отец. Слово у него – основное оружие убеждения, чистое и праведное!» - подумал Егор, немного сощурив глаза. И это не ускользнуло от батюшки.
- Я вижу, сын мой, что мои слова в какой-то мере на тебя подействовали?
Егор не спешил с ответом, понимая, что в начале разговора он абсолютно был не прав:
- Да, батюшка, подействовали и очень сильно! Все люди ошибаются, и я не исключение!
- Не многие признают свои ошибки. Я вижу, что ты человек мыслящий и с глубоким внутренним миром, но может до конца не осознающий этого. Мне очень приятно было бы еще раз с тобой пообщаться. А, ты не здешний? – Резко перевел разговор на другую тему святой отец.
- Не здешний! Я в этих краях недавно!
- Мимоходом или в наши края навсегда? – с настойчивым любопытством спросил Илларион. Взгляд батюшки пытался уловить малейшее колебание мимики посетителя, стараясь как можно глубже изучить того внешне и внутренне.
Егор после вопроса святого отца задумался:
- Не знаю, батюшка, может, и навсегда …
- Чужаки у нас редко бывают, места у нас глухие, дорогу тяжело сюда найти, да и опасно здесь!
Егор в свою очередь также пытался усмотреть, уловить в старце что-то. Какие-то мелкие черты показались ему знакомыми. Странные образы, жизненные мгновения и отрывки прошлого прорывались из дальних уголков сознания Егора. Или, быть может, этот священник был чем-то похож на кого-то из близких Егора. Но на кого, Егор вспомнить не мог.
- Сын мой, вы здесь? – прервав задумчивость гостя, спросил батюшка.
- Да, да! Мне, наверное, пора! – посетитель обошел Иллариона и, резко остановившись возле двери, обернулся.
- Святой отец, а вы случайно, не слыхали ничего о Степане, здесь или в соседнем поселке? На плоту он сплавлялся по здешней реке!
- Нет, сын мой! До меня если и доходят слухи, то о тех, о ком другие давно уж забыли!
- Да! – опустил голову Егор. – Ну, я пойду.
- Иди, сын мой, иди! – перекрестил Егора батюшка.
-Да, да, иду… - пробормотал еле слышно посетитель и, бросив взгляд на отшельника. – А вы что-нибудь слышали о таком, Павел Иванович его звали?
- Слышал, но такого нет больше с нами! – с твердой уверенностью ответил батюшка.
Батюшка Илларион ясно и четко донес это до ушей Егора, но тому показалось, что это далеко не вся информация, которой владел батюшка. Но посетителя церквушки в этот момент ответ святого отца абсолютно устроил и больше знать он ничего не хотел.
Опустив голову, Егор повернулся и направился к выходу. Слова, услышанные сзади, заставили его остановиться.
- У всех есть глаза: но одни видят, а другие  просто смотрят!
Голос Иллариона эхом отразился в ушах Егора, почувствовав дрожь по всему телу, он сразу же вышел из святой обители. С высоты было видно, как силуэт человека спускался с холма по направлению в деревне.
***
Настя играла во дворе. Дана в тазу полоскала белье. Стук доносился из чердака. Егор занимался ремонтом крыши. В сезон дождей она сильно протекла. Подбивая очередную доску, он услышал лай собаки. Визг тормозов машины насторожил Егора.
Женщина отложила полосканье, выпрямилась во весь рост. Двери машины распахнулись, и из салона автомобиля, медленно, словно хозяева, вышли трое мужчин. Один из них был человеком пожилым, да и по внешнему виду сильно отличался от двух других. По поведению было понятно, что те двое – его подчиненные.
- Настя, иди в дом! – приказала Дана. Девочка послушно скрылась за дверью.
Петр Иванович, так звали важного пожилого мужчину, со своими подопечными направился к стоявшей у дома женщине.
- Милая моя! Не ждала меня, не ждала! А я здесь! – Лицо Петра Ивановича растянулось в улыбке.
- Что тебе от меня опять надо? – устало спросила Дана.
- Все тоже милочка, все тоже!
- Я же тебе все уже сказала, что не видела никакой тетрадки, ничего! Если тебя интересует только это, то ты ошибся калиткой! – Окатив собеседника взглядом, полным презрения, женщина, схватив тазик, с размаху вылила воду под невысокий, плетеный заборчик. Часть воды попала на туфли подчиненного.
- Эй, ты чего творишь!
- Спокойно, угомонись! – прошипел Павел Иванович, и продолжал, - а я почему-то уверен, что все ты знаешь. И папаша твой не мог уничтожить свои труды, вернее не успел! – Рассмеялся тот и вслед за ним, словно по команде начальника, заржали двое. Сделав несколько шагов к женщине, он взял ее за подбородок и повернул голову к себе. Дана посмотрела прямо в глаза тому, кого боялась и ненавидела, кому желала тяжелых, мучительных страданий.
- А, ты такая же упрямая, как и он, почему этого я раньше не заметил. Но ты же знаешь, что я получаю всегда то, чего хочу!
Дана рывком убрала голову с его сморщенной руки. Услышав мужские голоса, Егор поспешил во двор.
- О…, а это кто такой? – удивленно спросил Петр Иванович, не спеша направляясь в сторону вышедшего Егора. Оценив по настроению Даны ситуацию, Егор ответил вопросом на вопрос:
- А, вы кто такой?
- Он мне еще дерзит, щенок! – Петр Иванович заложив руки в карманы, остановился. – Запомни, здесь вопросы задаю я, понял!?
- Не трогайте его, это мой муж! – заступилась Дана.
- Петр Иванович, может, его наказать, уж больно он дерзкий!? – Дергаясь, предложил один из подчиненных.
- Витя, спокойно, мы же мирно разговариваем, – и повернул голову к Егору.
- Правда? – процедил сквозь зубы.
Агрессия на лице Егора сменилась удивлением:
- Петр Иванович?
- Он самый, – улыбнулся тот. – И к тому же, для тебя – уважаемый Петр Иванович Орлов, это понятно?
Не отвечая на вопрос, Егор спросил:
- Павел Иванович Орлов ваш брат?
Уважаемый хотел было подойти к Дане, но резко остановился и, повернув голову в сторону Егора, спокойно ответил уставшим голосом:
- Да, мой братишка! Только покойный! Откуда ты меня и моего брата знаешь, я тебя первый раз вижу!?
- Знаете вы меня!
- Знаю!?
Разговор набирал обороты, это стало интересно и Дане. Женщина отложила белье и внимательно слушала в стороне.
- Я его сын, ваш племянник!
Все трое молча переглянулись между собой, только стоящим позади Петра Ивановича это было совсем не интересно.
- Вот это поворот, Егорушка, надолго ты к нам?
- Надолго!
- Ну, если так, тогда ты должен знать одну, очень важную вещь! – Лицо дяди резко переменилось, скулы напряглись и в его глазах Егор заметил четкую грань, которая разделяла мир Петра Ивановича, от остального мира. Мир, в котором он создал свои правила и порядки. – Здесь … или со мной, или против меня! Ты подумай хорошенько…! - поправил племяннику пальчиками рубаху на плече. – Немного помолчав, продолжил, но с другой интонацией и в насмешливой форме. - Вот новость так новость. Не ожидал я такого, – почесал затылок Петр Иванович. – У нас в поселке тоже новость. Выловили пловца одного, чуть не утонул, оклемался вроде… Ну да ладно.
При этих словах лицо Егора изменилось. Было понятно, что это Степан. Взгляд  Даны не очень понравился ему, и он перевел взгляд на дядю, резко появившегося в его жизни. Но расспросить о выловленном пловце племянник не спешил, тревога и опасение проникли в нутро Егора. «То, что Степан жив – это уже хорошо! Но с этим дядей нужно быть настороже, я его совсем не знаю! Да и первое впечатление не очень…!» - подумал Егор, поглядывая искоса на незваных гостей.
- Мне пора, мы еще с вами непременно увидимся. С этого дня вас будут охранять мои ребятки. Да, да, да! Так надо и не спорьте! Ваша безопасность для меня превыше всего! Они в сарае поживут! До встречи, мои дорогие! – Не ожидая ответа, с растянувшейся улыбкой на лице, дядя направился к машине. Егор и Дана стояли в недоумении, только Витя и Толя, почувствовав свободу,  пощелкивая семечки, побрели осматривать двор.