Необычный поход к стоматологу Часть 3

               
                Эпизод 3.

                Больница № 1 Палата№ 6


    Проведя самую ужасную ночь в своей жизни (наверное, та, в детстве была всё-таки легче), разбитый, опухший и мало соображающий, минуя поликлинику, я пошёл сразу в больницу, что была недалеко от нашего дома.
    К удивлению, только взглянув на меня, мед. сестра из приёмного покоя, сразу и довольно настойчиво, стала вызванивать врача. Не менее удивительным было молниеносное прибытие самого врача. Только взглянув на меня, он сказал:
    - Полис, средства гигиены, тапочки принёс?
    - Я только проконсультироваться, - замямлил я.
    - Какая на хрен консультация, сдохнуть хочешь? Бегом домой, за зубной щёткой, кружкой и тапочками. Через полчаса чтоб сидел здесь, иначе я тебя не приму!
    Его тон меня не испугал. Наоборот, я увидел свою надежду на спасение. Вот он настоящий врач, который, безусловно, вылечит мою нестерпимую боль! Вот Он, тот путь, на который меня направляет Всевышний! Это моё спасение!
    Дорога домой, сборы и путь до больницы, заняли чуть больше получаса. Великая сила Надежды, развернула мои мозги, притупила боль и даже воодушевила. Супруга едва поспевала за мной. Я с надеждой, верой и притихнувшей предательской болью бежал по длинному, чёрному тоннелю, в конце которого слабо маячили огоньки спасения.
    Пока жена оформляла необходимые документы, меня завели в кабинет врача и внутривенно вкатили двадцать кубиков какого-то лекарства. По телу поплыл колющий жар, похожий на изгнание злых духов. Голова, видимо тоже получила свою положительно заряженную дозу, и моментально всплыл вопрос – «а почему я не мог прийти сюда вчера?»
    - «Дороги человеческие трудны и тернисты!» - ответил кто-то за моей спиной. Непроизвольно обернувшись назад, я никого не увидел. Только портрет какого-то учёного или врача смотрел со стены снисходительной улыбкой.
    Переодевшись в домашне-больничную одежду, меня усадили на табурет вплотную к стене. Тот же врач, теперь детальней, но очень быстро, с помощью лобного рефлектора, осмотрел горло и нос. Затем спросил причину, по которой у меня возникла сия болезнь. Когда я вкратце рассказал свои похождения, он на несколько секунд впал в ступор и смотрел на меня, как человек смотрит на фокусника, вытащивший из его кармана 100 долларовую купюру, которой там не было. Затем молча развернувшись к своей помощнице спросил:
    - Приготовила?
    - Да, всё готово, Сергей Иванович.
    Я стал смутно догадываться о своём местоположении вплотную к стенке. Мои Ангелы-врачеватели вручили мне ванночку-уточку под подбородок и заставили держать её двумя руками. Началась малоприятная процедура промывания носовых пазух. Самым отвратительным было введение трубки в нос. Думаю, что врач действовал профессионально. Голова моя инстинктивно пыталась «пятиться» назад, я не правильно дышал и своим кашлем и дёрганьем мешал процедуре. Раствор вытекал изо рта в ванночку. Сергей Иванович грубо и жёстко держал одной рукой мою голову плотно к стене и громко, почти матом, учил правильному дыханию. Второй рукой он направлял трубку с раствором в нужные места для промывки. Сестра подавала раствор, держа бутыль над моей головой. Я морально был не готов к такой процедуре, и поэтому она мне далась очень нелегко. Зато потом, почувствовав некоторое облегчение, я мысленно поблагодарил врача за его профессиональные навыки. Действительно, тут было не до сюсюканья. Всё было сделано быстро и качественно. Сергей Иванович в тот день, стал для меня настоящим спасителем.
    В дальнейшем, наряду с капельницами и уколами, такие процедуры проводились регулярно до тех пор, пока раствор, проходивший через носовые пазухи, не оставался в первоначальном цвете. Значит чисто – гноя нет!
    Постовая сестра подвела меня к огромной двери палаты. Цифра 6, находящаяся как раз на уровне моих глаз, побудила к поиску в далёких уголках школьной памяти неистово быстро икать отрицательные Чеховские персонажи и их деяния. Палата № 6, случайные случайности… Кто там за этой дверью? Моисейка, Иван Дмитриевич? Или бес Никита?
    Палата была двухместной, чистой, светлой, с большим потолком, с двумя, красиво заправленными кроватями, и даже с инфракрасным нагревателем под потолком. Впервые в жизни, я ощутил себя уважаемым пациентом. Образ Антона Павловича в пенсне, подмигнув мне, стал растворяться. Солнце моего пути вставало всё выше. Приняв капельницу и лёгкий ужин, я спал в тишине, спокойствии, практически без той ужасной боли, и в полной уверенности, что счастье в нашем мире есть, только пути к нему очень не простые.
    Где-то на третий день, самочувствие у меня практически возвратилось в норму. Голова не болела, вернулся аппетит. Только небольшая температура в районе 37,2 – 37, 8 держалась с недельку. На вторую кровать никого не подселяли, и я беззаботно отдыхал, наслаждаясь чтением книги и журналов. Организм от постоянной работы и бесконечных проблем, иногда приходит в критическое состояние. Вот таким жизненным дефибриллятором, как мне думается, меня вернули к жизни, дав время всё обдумать и исправить ошибки. Контингент пациентов был малочисленным и тихим.
    Но не всё, конечно, было прекрасно и гладко. Предстояла самая сложная операция прокола. Так называемая пункция гайморовой пазухи. Очень неприятная процедура, когда тебе между бровями втыкают жуткую иглу для откачки гноя и дальнейшей промывки.
    В моём случае это выглядело так. Дядя врач, с весом примерно 100 кг. вдавливал эту самую иглу в мой лоб. Причём с огромным усилием. Это удалось ему только с третьего раза, и с помощью двух игл. Первую он сломал на второй попытке. Это для меня было жутким ощущением. Хоть я и морально готовился к этой процедуре, видел её исполнение на других пациентах, всё равно перенёс очень плохо.
    В операционной было холодно. Меня трясло. Частично от страха, но больше от холода. Четыре медицинские сестры и сам врач в рубашке с короткими рукавами, холода не замечали. Врач, очевидно настраиваясь на непростую и ответственную работу, быстрыми шагами ходил по операционной из угла в угол, по пути отпуская колкие шуточки каждой из помощниц. Настроившись, он брал иглу и быстрым шагом, подойдя ко мне, начинал процедуру прокола в области переносицы. Вес его не маленького тела, через две огромные ладони передавались моей голове. Порой мне казалось, что стол под нами не выдержит, и мы грохнемся на холодный и жёсткий кафельный пол. После второй попытки, когда игла сломалась, глыба-врач, склонившись надо мной с нахмуренными бровями, в грубой форме сказал мне:
    - Ты почему не принёс выписку?
    - Кккакую выписку?
    От страха, что я опять что-то сделал не так, меня стало колотить ещё больше.
    - Что тебе вшили платиновую пластину в лоб.
    Сёстры захихикали. От наркоза я соображал медленно, но всё же оценил неуместный юмор позитивно. Очевидно, это позволило расслабиться моим лобным костям, и третья попытка завершилась удачей.
    К счастью гноя не было. Видимо инфекция не успела подняться выше. Меня быстренько промыли уже по известной схеме и отправили на отдых. Данную процедуру, в отличие от некоторых, мне больше не повторяли. Это меня несказанно радовало каждый раз, когда я проходил мимо операционной.
    Где-то на десятый или одиннадцатый день меня успешно выписали с чистой и зажившей дыркой из носа в рот. До плановой, очередной, операции в октябре, мне необходимо было после каждого приёма любой пищи, немедленно полоскать рот раствором фурацилина. Что я и безукоризненно выполнял, навсегда запомнив силу дядюшки гайморита.

    Продолжение следует.