43. Штиль в феврале

«Мой милый Грач!
Когда пишу, ; нахожусь к тебе ближе, настолько ближе, что могу представить себе и твои глаза, и суровый вид бровей твоих, а ладони твои, почти дотрагиваются до меня. Только между нами что-то вроде тонкого, но чрезвычайно прочного стекла. И губы любимого пытаются что-то прошептать мне сквозь едва уловимую дымку собственной мятежности. Затем, происходит пробуждение, как после приятного сна и на моем лице, вероятно, вновь возникает та самая тревога, которую ты замечал так часто. О, Грач, почему наша жизнь так сложна и печальна?! Я боюсь, что никогда мы не встретимся вновь. Не услышим друг друга, не почувствуем то великое, что навеки соединяет нас!
Больше я не обитаю в хижине Мнеруля. Мы переехали в более крепкие стены, как утверждает мой друг. Мне нравилась прошлая хижина. Нравилась тем, что виделась твоему Сверчку  нахождением, временным. Вся ситуация воспринималась мною, как явление не такое уж серьезное, не вечное. А сейчас, милый мой Грач, нахожусь я от тебя намного дальше.
Здесь невероятно красиво и светло. Мнеруль производил на меня обманчивое впечатление. Так воспринимается солнце, спрятанное за тучи.
Дом моего друга огромен.  Замок находится на высокой скале, которая часто беседует с Тихой рекой, бегущей вдали. Река, словно гордится твоей дружбой, а Мнеруль разделяет мою радость по поводу близкого солнца.
Когда стоишь на скале, солнце светит намного ярче, ближе. Оно попадает в ладони, если подставить их под безмолвную зимнюю радость. Затем, проникает в сердце, наполняя его восторгом, как в те времена, где мы видели друг друга сияющими от окрыляющего счастья, кажущегося бесконечным. 
Иногда облака, словно задевают мою неразумную макушку. Думаю, ты согласишься со мной, что небо всегда умнее нас, ибо мы сделаны из него, но не слышим всего. Мы можем рассмешить печальные цветы, склонившиеся под снегом, но замечаем только снег. Мы боимся любви, которая прячется в нас самих. Мы сбегаем от сказки, которую сами  выдумали, но постоянно возвращаемся к нашим выдумкам. Зачем нужны слова о любви, когда говорят сердца?
Вернемся к дому Мнеруля. Это огромная крепость из белого камня. Её построил отец Мнеруля давным-давно. У него было много друзей, которые помогали ему. Мои спаситель рассказывает, что в его семье у всех крупные ладони трудяги. Они никогда не смазывали мозоли, а гордились ими. Он даже скучает без подъема тяжелых предметов, ибо «его ладони размягчаются, точно от масла для смазки дверных замков». Ведь и сам он напоминает огромную дверь с множеством тайн и открытий, закрытую от всех в этом мире. Но я смогу подобрать к нему ключи, ведь тайны его души так многогранны и обладают значительным свойством ; отвлекать меня от мыслей о тебе.
В белой крепости много комнат. В отличие от замка Мартыни, они  все закрыты. Мнеруль очень любит свою маму  и боится заходить в эти комнаты без нее. Закрыты только спальни. Поэтому весь холл в моем распоряжении! И я улыбаюсь, когда пишу об этом.
Мнеруль говорит, что никогда бы не стал обитать в таких хоромах, если бы не опасность, мне угрожающая. Думаю, он просто нагнетает, преувеличивает. Возможно, та ветка упала с тополя случайно, от  порыва ветра, или животное с пышным хвостом, могло задеть ее. Без сомнений, мой друг беспокоится обо мне и ты должен понять его. Только переезд в этот дом отобрал у меня все потайные надежды увидеть тебя однажды. Скала украла тебя окончательно.
Помнишь, как я летала? Часто вспоминаю день, исполненный полета и величия. Тогда я решила, что забыла своего колдуна и полюбила строптивого Горна Хрустального. А ведь если бы не тот день, ты мог никогда не превратиться в себя самого, мой Грач!
Сейчас, я бы согласилась превратиться в сороку, галку, даже ворону, лишь бы увидеть тебя, пусть даже издалека. Удивительно, как жестока, бывает судьба, отбирая у нас самое дорогое. Нет, я не виню судьбу! Прежде чем отобрать тебя, она познакомила меня с тобой.
Осколки подсвечника  до сих пор со мной. Они спрятаны в одной из шкатулок, созданной Мнерулем. Один раз, в порыве дикого настроения (ему такое свойственно) он чуть не выбросил их. Правда, я вовремя заметила его действия и спасла лучшее у меня. Произошла ссора. Он говорил, что его Ананке не должна хранить всякую чепуху, вроде странных осколков; что важнее заботиться о себе, чтобы история с нападением не повторилась. Он кричал,  и его голос разносился по всей хижине. Это был последний вечер, проведенный там. Пока он говорил все это, я молчала, чувствуя, что говорить просто не имеет смысла.   
Вдруг он взглянул в мои глаза и  принес свои извинения, подарив мне ту самую шкатулку, которую с того дня называет «Прошлое сердце Ананке».
Ты не сердись на Мнеруля. Он бережет меня, а я стараюсь понимать его. Конечно, он дикий, лесной человек, мало разбирающийся в дружбе и разговорах. Я не обижаюсь на него. Он спас меня, подарил обновлённую жизнь и я могу писать тебе об этом, живой и здоровой.
Мнеруль ; золотой друг и добрый человек. Он хорошо относится ко мне и пытается понять меня. Правда, не всегда может глядеть мне в глаза. Не знаю, почему. Может, его смущает собственное диковатое отражение?»