Старики-разбойники

               
Глаша крикнула, да так, что на дороге оглянулся прохожий. Прохожим был Федька, деревенский пьяница и бездельник. Он шел проверить свою мечту, вдруг зазноба приехала на выходные из города, выпить привезла?  Он, конечно, с любопытством прислушался к бабскому ору. Голос у Глаши зычный, громкий, далеко слыхать.  Перед ней  в согбенной  угодливой позе стоял ее бывший муж, тощий, сутулый, хромой Сашка, стоял и опирался на палочку. Он что-то отвечал, но  его не было слышно. Голосок у него тоненький, тихий. Что-то он делал на огороде и вот, оказалось, делал не так, как надо Глаше.  А она стояла, уперев руки в бока,  огромные груди свободно колыхались под ситцевым платьем и сползали на  выпирающий живот, толстые ноги в галошах уверенно попирали землю. Глашины блекло-желтые, крашеные волосы были собраны в пучок на затылке, а на ее сердитом лице сидели очки в толстой оправе.

Она громко выговаривала:

- Ну, кто так делает? Головой-то подумай! Зачем ты тут дрова сложил? Не здесь надо, а вон там! Совсем уж ничего не соображаешь?  Если я зимой захочу приехать, как я из-под сугроба  дрова достану?

Глаша  долго учила мужа уму-разуму. Сашка слушал, пытался возразить, а потом махнул рукой в досаде. Пошел работу переделывать. С Глашей лучше не спорить, все равно перекричит. Все лето он прожил в гараже, но в лютое комариное время не выдерживал, забегал на ночные часы в дом. Варил тоже сам себе на плитке в гараже. Это Глаша его наказывала за выпивку, не кормила. А сама-то будто не может загулять! Еще как! Вместе и загуляли месяц назад, когда он пенсию получил. Приехал из города с деньгами, сумку фруктов привез, Глаша их очень любит. Бутылку, конечно, тоже прихватил,  сразу хороший стал. Ну, конечно, одной бутылкой дело не ограничилось. Пьянка растянулась на несколько дней. И вот как-то Глаша, пьяная, пошла в уборную и упала возле крыльца.  Сашка сам тогда был хорош, но не падал, палка помогала сохранить равновесие. Он пытался поднять Глашу, да где ж ему осилить такую тяжесть, три своих веса? Тогда он схватил ее за воротник платья и попытался втащить хотя бы в коридор,  не оставлять же валяться на съедение комарам. Да и люди могут увидеть. Платье задралось, и оголился необъятный Глашин розовый зад. Пусто на деревенской улице, но  в тот самый момент, когда  засверкали под солнцем голые ягодицы,  по асфальту мимо их дома проходили  соседи, тоже дачники, бабушка с маленьким внуком. Внук оторопел от невероятного зрелища, испуганно спросил:

- Бабушка, тетя Глаша пьет?

Та уклончиво ответила:

- Не знаю. Ты иди домой, я сейчас приду. Надо тете Глаше помочь.

Соседка подошла, потянула Глашу за руки и кое-как поставила ее сначала на колени, потом на ноги. Глаша бессильно мотала головой, очки сползали с ее носа, пучок волос растрепался, блеклые пряди завесили глаза. Идти она не могла, ее швыряло из стороны в сторону. Соседка с трудом дала ей правильное направление, завела  в дом, а там уже Глаша  сама рухнула на диван. Сашка это прекрасно помнил, он тогда соседке спасибо сказал. А вот Глаша через неделю, когда протрезвела, не поверила Сашке, будто валялась у крыльца. Но он уверен, помнила, просто не захотела признаваться, что была пьяной как свинья.

Иногда ему хочется ее убить. В начале лета, когда она вот так же орала, он взял и треснул ее своей палкой прямо по лбу. Очки у нее тогда с носа слетели. Хоть и толста его бывшая жена, но реакция у нее хорошая. Второго удара не дала сделать, схватила сковороду с остатками жареной рыбы и припечатала Сашку по голове. И один, и второй, и третий раз. Пришлось спасаться в гараже. Долго потом даже в жару носил на голове шапку, шишки и ссадины закрывал от  чужих взглядов. А под глазами все равно синяки натекли.

Весной Сашка пашет огород, картошку сажает, сам окучивает в жару и в компании с комарами, сам  и убирает под сентябрьскими дождями. Глаша не может наклоняться к земле, живот мешает. Да и сердце барахлит, недавно в больнице из-за него лежала. Зато   зимой сама находит покупателей, продает  излишки  картошки, а  денежку в свой карман!  Сашка на другой берег реки плавает, ягоды-грибы собирает, шесть километров тащит  рюкзак на себе, прихромает, наконец, домой, притащит всё собранное, а Глаша вместо того, чтобы дать пожрать, орет, -  слишком много собрал, зачем ей столько, попробуй их почистить!  Хитрожопая Глаша, - называет он ее в своих жалобах сестрам. Сестры сочувствуют, но сражаться за старшего брата опасаются, знают, какова Глаша в гневе.

Летом они поневоле вместе, одна дачка на двоих, а зимой – врозь. Глаша очень удачно после развода сумела разменять квартиру.  Сама отдельно и Сашка с сыном отдельно. Глаша утащила к себе в двухкомнатную норку все лучшее из мебели и бытовой техники. У двух мужиков всё это добро быстро превратилось бы в хлам, это она прекрасно понимала. Сыну скоро тридцать, а нигде не работает. Бездельника вырастили. Глаша  уверена: это Сашка виноват, разбаловал парня. Пусть балует, но теперь уж без меня, - объясняла она развод своим подругам.  У Сашки пенсия большая, а у нее маленькая, стажа рабочего мало. А стажа мало, потому что после рождения ребенка уже нигде не работала, сына растила. Сашка  хорошо зарабатывал, Глаше можно было   позволить себе дома сидеть.
 
Когда ремонт нужен, бывшая жена приглашает Сашку. У нее в квартире хронический ремонт, она все улучшает и улучшает свой быт. То натяжные потолки захотела, то новые батареи отопления, то обои надоели. Сашка ей уже  из балкона лоджию соорудил, застеклил ее,   настелил  новые полы в комнатах, кухню и ванную отремонтировал, много чего сделал. Она звонит, зазывает на выходные дни с ночевкой, и Сашка снова идет. Иногда он по ней даже скучает, - привык. После ссоры проходит время, злость исчезает, Сашка забывает досаду на бывшую жену. Вот и тогда пришел, работу, которая требовалась, сделал. Посидели после, выпили. И Глаша свою обычную шарманку заладила, какой Сашка тупой, учи - не учи, и сколько раз ему говорили, а он все свое и все не так, и сына испортил. Он молчал-молчал, потом безуспешно пытался оправдаться, а потом взял в руки свою палку и пошел по Глашиной квартире крушить свой труд. Вдарит по чешской стенке, набитой хрусталем и купленной на его зарплату,  и приговаривает: так не доставайся же ты никому! Глаша оторопело  стояла в сторонке, прижимала руки к пухлой груди и помалкивала. Палка мимо очков ее летала. Боялась, Сашка это видел!  Ну, что ж,  в заключение разбоя он как следует по башке ее треснул.  Давно напрашивалась. Глаша резво скрылась за новой дверью, ведущей в ванную, а Сашка оделся, громыхнул дверью  и поехал к себе домой с чувством глубокого удовлетворения, хотя и сожалел, что далеко не все сделал, можно было еще стекла в лоджии расколотить.

Ехал в автобусе и свирепо смотрел в окно.  Дома сын-бездельник спросил: чо случилось-то, чо рано-то, и как там мама? Мы с Надей тебя не ждали. Ах, не ждали! Получай, фашист, гранату! На мою пенсию живут,  и меня же и не ждали! Сашка поднял палку, хотел и сына хорошенько треснуть, да не успел. Сердце у него разорвалось.

Сын остался с Надей, а Глаша с больным-то сердцем теперь одна-одинешенька на свете. У разбитого серванта.