Ключи от машины

Капустин шел с сыном вдоль мясных лотков и выбирал говядину к ужину. Жена составила список покупок, в соответствии с которым они передвигались по зданию торгового центра. Тучный мужчина лет пятидесяти с залысиной на затылке, он отслужил в МВД двадцать лет, дослужился до полковника и ушел в отставку, чтобы проводить больше времени с семьей. Его сын Сережа учился в медицинском институте на педиатра и, по словам отца, пошел мягким нравом в мать.

На выходе из ТЦ Капустин вспомнил, что забыл зайти в аптеку.

— Пойди прогрей мотор, пока я буду лекарства покупать, — сказал он сыну, дав ему ключи от своего темного фольксвагена.

Сережа был рад, ведь отец раньше ничего особенно ему не доверял и даже не разрешал сесть за руль, хотя знал о желании сына научиться ездить. Оказавшись на десятиградусном декабрьском морозе, парень быстро нашел на парковке машину, надеясь скрыться там от пронизывающего ветра. Он нажал на кнопку снятия блокировки на ключах, и фольксваген просигнализировал о том, что готов впустить пассажира. Сев на водительское сидение, не успел Сережа закрыть за собой дверь и вставить ключ в зажигание, как к машине подбежала немолодая цыганка с мальчиком лет семи. Она выглядела точь-в-точь как те цыгане, которых ему приходилось видеть на даче, когда он гостил у бабушки: темная длинная юбка, измятый полушубок того же цвета поверх бордовой кофты и цветастый платок на голове. А еще жалостливый и просящий взгляд в придачу.

— Милый, дай денег на покушать. Очень хочется. Век будем помнить, за твое здоровье бога молить. Дай хоть копеечку, — с протянутой рукой просила цыганка.

— Да нет у меня ничего, — как и следует нормальному человеку, ответил Сережа, демонстративно вывернув карманы куртки и штанов.

При этом он подумал о том, что на заднем сидении в рюкзаке у него лежит кошелек со стипендией. Цыганка оказалась напористее, чем думал Сережа, и просто так уходить не хотела.

— Если денег не доверяешь, пойдем, и сам еды купишь, — предложила она парню.
Тут он окончательно растерялся. Покидать машину, чтобы купить ей где-нибудь еды, казалось безумной идеей, равно как и просто дать денег. В то же время цыганка очень убедительно давила на жалость, обнимая стоявшего рядом мальчика, так что Сережа, в конце концов, поверил в то, что они голодны. Рука сама потянулась за кошельком, извлекла оттуда купюру в сто рублей и протянула ее женщине. Вероятно, не ожидая такой щедрости со стороны парня, цыганка обрадовалась и осторожно взяла деньги.

— Дай тебе бог здоровья, милый, счастья! Молиться будем за тебя и твоих родных, дай тебе бог, — быстро заговорила она, удаляясь от машины.
 
Когда цыганка совсем скрылась из поля зрения, Сережа вдруг обнаружил, что ключей от машины в руке нет. Он впал в ступор и начал судорожно шарить по всему салону, у себя в карманах и даже в рюкзаке. «Да, да, точно! Наверное, туда я их и положил, когда доставал кошелек», — подумал Сережа, возложив всю надежду на рюкзак. Но и там ключей не оказалось. Чувства страха перед отцом, обиды на себя и свою доверчивость и злости на цыганку вместе обрушились на голову парня.

Сережа сидел с открытой дверью, тупо вперив взгляд в лобовое стекло, когда из аптеки вернулся отец. Он сразу почувствовал что-то неладное, увидев эту картину, а сын не умел врать, и потому не долго думая рассказал правду. От наполнившей его ярости Капустин затрясся и заорал на сына:

— Да ты блять понимаешь, что это за люди?! Это не люди! У них этих денег, знаешь, сколько от того, что они героином барыжат?!

В этот момент он неохотно вспомнил, как в начале нулевых крышевал наркоторговлю цыган. Вместе с парой оперов регулярно наведывался в поселок, где они жили, и требовал свою часть. Оттуда и вынес твердое убеждение, что это нация преступников.

— Пройдет по парковке, с каждого по рублю соберет и выйдет тысяча! — продолжал Капустин. —  А ты ей сто дал, долбаеб малолетний! Да ладно деньги. Она у тебя еще и ключи с****ила! От моей блять машины! Ну, щенок, молись, чтобы я теперь нашел эту тварь. Дубликата у меня с собой нет, мы *** уедем отсюда.

С этими словами Капустин в бешенстве захлопнул дверь машины перед сыном и пошел обследовать парковку, надеясь найти там цыганку. Его карие глаза метали искры, он смотрел по сторонам, но нигде не находил цель. Отчаявшись, Капустин дошел до конца парковки и собирался уже повернуть назад, когда увидел на остановке у ларька с пирожками цыганку с ребенком, подходившую под описание сына. Он метнулся к женщине и, схватив за грудки, закричал:

— Попалась, тварь! А ну отдавай ключи от моей машины!

Цыганка выронила от испуга только что купленный пирожок и замямлила, что ничего не знает о ключах. Капустин ударил ее наотмашь по лицу. Люди, стоявшие в этот момент на остановке, охнули, а некоторые сочувственно вздохнули, не переставая, вероятно, думать, что цыганка получает по заслугам.

— Спокойно, работает полиция, — сказал Капустин, достав из бокового кармана куртки удостоверение и проведя им по воздуху.

Между тем, цыганка, продолжая молчать про ключи, попыталась вернуть ему оставшуюся от покупки пирожков сдачу. Капустин выбил мелочь из рук женщины:

— Хули ты мне эти гроши суешь?! Говори куда ключи дела! Не хочешь?! Под статью захотела пойти?! Да я тебя сгною в тюрьме!

Мальчик все это время стоял рядом и плакал. В какой-то момент он не выдержал и стал колотить Капустина кулачками. Мужчина оттолкнул ребенка с такой силой, что тот упал и больно ударился копчиком об асфальт. Капустин уже понял, что сейчас от цыганки ничего не добиться.

— Не хочешь по-хорошему, значит поедем в отделение. Уж там-то из тебя всю дурь выбьют, — бросил он. Благо связи по службе еще остались, и коллеги вряд ли отказались бы от помощи.
 
Взяв цыганку за шиворот, Капустин повел ее обратно на парковку, чтобы оттуда позвонить товарищам. Мальчик, обтерев слезы, побежал следом. Когда они приблизились к машине, из нее вышел бледный Сережа. Увидев, как отец тащит побитую цыганку, а за ними плетется мальчик, парень побледнел еще больше.

— Они лежали под сидением, — со страданием в голосе произнес сын, протянув отцу связку ключей от фольксвагена.