43 Легенда Екатерина. Букефал

 ЛЕГЕНДА ЕКАТЕРИНА. Глава 43. Страничка истории № 22. Букефал.
"Что за страшную тайну хотела поведать мне мать, когда я вернусь из похода?"

Джоннотан и Джейн прогуливались по парку при дворце. Это был национальный парк под прежним древним названием старого замка: Волшебный Лес. Все в нем казалось волшебным, потусторонним, прекрасным и странным, непонятным, непознанным. Они разговорились перед обедом о путешествиях Александра. Джейн сожалела, что в те года не было фотографий. Были настенные рисунки фрески, мозаика из цветных камней-стекол. А также великолепные статуи из чистого золота, украшенные драгоценными камнями, которые не сохранились до наших времен. Статуи разграбляли, и можно было увидеть только их отдельные части сначала. Но они были велики для перепродажи, потому камни нещадно разбивали на более мелкие, шлифовали и носили в украшениях различных: начиная от простых пуговиц, рукояток мечей, украшения на сбруе, на доспехах, до колец и корон. Об этом есть упоминания в художественных книгах, например «Копи царя Соломона». Она рассказала, что недавно в библиотеке совочка нашла книжку славянского автора, названия не могу сказать, это было написано древними рунами. А с рунами ей еще пока трудно разобраться. Она показала книгу профессору. Он рассказал для Джейн, что ранее царей Великой империи Греции после их смерти обожествляли и хоронили в Египте. Он взял в руки книжку, и увидел, что это копия с древней рукописи одного из византийских поэтов, соучеников Александра написал юмористическую оду своему другу. Он стал расшифровывать послание:
-…Это занимательная и веселая история о том, «Зашел я в храм Омона Ра, чтобы лично узреть облик царя в его юношеском возрасте».
 Я знал, что в Египте хранятся в храме лучшие изображения богов в их прекраснейшем возрасте, когда человек подобно плоду, не мал и юн  как нежный цветок, а только-только достигает расцвета своих сил и пышет здоровьем и красотой. Он еще не дозрел, но сформировался для своих подвигов, ему еще долго зреть, чтобы наливаться соками сладострастья и неги. А перезрелый плод соберет сильнейший, он возьмет все его победы, сложенные на одном мече, и унесет в одной руке.
Я так мечтал увидеть Геркулеса еще до его подвигов. Рисунки о его детстве, родителях, учебе и взрослении. И наконец, увидеть своего Бога, его достигшим вершины своей красоты, взять в руки меч - каким он был в юности. Этот вопрос мучил меня с детства, как зайти к нему поклониться в храм-опочивальню и прикоснуться к заветной мечте, его изображению? Узреть - кто был Богом для меня, как если бы он был со мной сейчас одного возраста со мной? Как я жаждал зайти в его храм!
Этот храм был самым недоступным. Путь туда начинался не с простой дороги, вымощенной камнями. Эта дорога знаний, которую преподнесли мне мои учителя, научили наукам: видеть тайные знаки на гробницах и понимать их смысл. Это руны и рисунки, говорящие о том далеком времени, которое уже не достать рукой, не найти свидетелей тому. Только в храмах сохранились еще эти древние письмена и изображения.
Наконец, я получил все знания, которых мог бы достигнуть. По их словам, я получил все высшие оценки, даже выше, те оценки, которых еще не изобрели сами они эти учителя. Может они преувеличивают мои способности, я не уверен в этом. Наоборот, мне грустно и даже кажется, что что-то главное все из них скрывают от меня специально, чтобы я дошел всего своим умом, догадался сам. Они, как бы молча, говорят мне, на немом языке жестов, что меня ждет еще что-то более важное, но для этого еще не наступило время познать это знание.
Я не ожидал этого удара от очень близкого мне человека: даже мама сказала, собирая меня в путь к храму, она обмолвилась, что у нее очень высокий титул, а я не являюсь сыном своего отца, а сыном Бога. Какого Бога она имела ввиду? Обожествлен был тот, кто умер: кто был при власти в стране, в какой стране? Египет должен был ответить мне на эти вопросы! Я не уеду оттуда, пока мне не ответят на эти мои вопросы!
Кто из Богов умер последним, тот мой настоящий отец? И почему мне не рассказали, что меня воспитывал приемный отец? Зачем? Зачем он хочет передать бразды власти мне, не родному сыну, не от плоти и крови его?
Все больше вопросов не умещалось у меня в голове. Я ее спросил прямо в лицо. Но она сказала, что раскроет тайну только после моего возвращения из похода.
.. Прошло много зим и лет, и вот я у храма Омона. Я захожу туда в сопровождении жрецов, охраняющих храм.
Самое важное место в этом удивительном месте была эта большая зала, в центре которой стояла статуя в натуральный рост, и имеющая натуральный цвет.
Для этого впечатления все фрагменты тела и лица были сделаны из камней, имеющих идентичный цвет. Глаза из бирюзы были как живые и, казалось, следят за каждым моим движением. Жрецы заметили это мое чувство, и прошептали, что это свойство статуи вложено в нее специально: она следит за каждым свои каменным взглядом в любой точке залы.
Даже поднявшись на его пьедестал, подойдя к нему совсем близко, было трудно различить реальное тело от волшебного камня. Сомнения меня не оставляли ни на секунду. Казалось автор этой статуи пытался достичь нереального сходства, что этой грани было не видно предела. Это одновременно пугает и восхищает. После этой страшной торжественной встречи с Богом, во снах он мне снится: статуя вдруг оживает, шевелится и разговаривает со мной. Эти сны носят прорицательный характер, где Бог передает мне предмет или слово, которое прежде мне не было знакомо. Возможно, что-то я упустил из учебы, и оно всплыло в моей памяти из подсознания головы, когда рун не видишь, но видишь их своей головой, ощущаешь их своим носом, догадаться самому во сне. Но не сам себе я сказал эти слова, их сказал мне Бог. А это значит, важные слова-руны, которые нужно взять с собой в поход, мне помогут и еще пригодятся. Так я стал брать собой в поход и птицу, и своего кота и собаку и коня. Они сказали мне: «Возьми меня с собой, я тебе еще пригожусь».
А сейчас я шел в эту залу уверенными быстрыми шагами, надеясь немедленно потребовать у Бога ответ на мой вопрос! Но здесь в коридоре к зале шаги об гладкий мраморный пол гулко раздавались эхом. Звук поднимался высоко вверх, наполняя залу звуками как натянутую струну.
Наконец я зашел в залу. Она была наполнена зловещей пустотой и темной, как будто попадаешь из мира живых в мир совсем иной - в мир мертвых,  где нет ничего живого. Здесь жизнь как будто остановилась и замерла, нет ни одного признака движения воздуха, ни летающей стрекозы, ни ползающего жука, только одна одинокая фигура возвышалась на невысокой ступеньке-пьедестале из мрамора. Ступенька была настолько широкой, ровно могла поместиться еще одна фигура. На него падало освещение от факелов, и было видно как будто он здесь стоит живой и невредимый. Я даже оробел подойти к нему близко и поклониться. Не смог дотронуться до него. Мои ноги подкосились от страха, руки опустились от немочи ими подвигать. Я замедлил шаг и остановился тут же вдали от него. Потому что был восхищен его изображением. Восхищен тем, что я увидел в нем невероятное, чего никак не ожидал увидеть: свое собственное отражение.
Я все сразу понял, все мои вопросы исчезли сами собой мгновенно. Я догадался, что мне говорили учителя, почему ко мне все так относились, когда вырос. И почему так ко мне обращаются родные, не так как к другим.
Я понял сейчас, почему эти жрецы в благоговейном молчании вдруг покинули меня, и оставили меня с ним наедине. Даже не переживая за ценности самой статуи.
У меня даже вопросы стали в голове совершенно другие, неожиданные, внезапно пришли мне на ум. В этот момент в зале, мне показалось, глупые вопросы. Но я запомнил их на всю жизнь, и мне они освещали дорогу в самые трудные минуты моей жизни. В них был скрытый смысл, который стал направлением в моей жизни далее. Там была такая дикая пронзительная тишина, что даже мой шепот раздавался громом, который разрушает стены и нарушает покои спящего здесь человека. Но я должен был о чем-то попросить Бога: это входит в обязательное воспитание и поведение с Богом.
Я был уверен, что жрецы слышали каждое мое слово. О чем я прошу и молю его! Я был уверен, что эта комната нарочно так устроена, чтобы не только слова, но и шаги, легкая поступь, на цыпочках, каждое движение и шорохи сотрясали воздух, даже само затаенное дыхание любого человека были слышны как гром в этой пещере.
В этот момент я решил, что эра фараонов закончилась, и рабства больше никогда не будет! Правление будет передаваться не по наследству, а человеку, который станет приемным сыном. Как я! Затем последователь должен будет исполнять мою волю, чтобы удачно оставаться при власти: он будет должен обожествить меня после моей смерти, во избежание бунта моих преданных воинов.
Здесь в этом месте я решил: «Сильнейший» придет на мое место, его «сила» будет заключаться в том, что он восстановит мои храмы, и обожествит меня. Тот, кто этого не сделает, будет считаться слабым, падким на пороки человеком, недостойным занять мое место.
Прошло еще несколько лет и зим. Сейчас я не знаю, как мои приказы исполнят мои последователи? Мне хотелось бы это узнать сейчас! Смогут ли они сохранить законы отмены рабства навсегда? Карать тех, кто заводит рабов, это стал мой девиз навсегда! Я пошел в поход освобождать свою маму и сестер из рабства. И освободил их прежде, чем зашел в этот храм. Своих сестер я отдал в жены царям. Тем царям, которые понимали мою речь: что я хочу от мира сего исполнить свои желания и мечты о будущем жизни всех людей, которых смогу очень вежливо навестить.
По всему миру я встретил немало людей, которые в чужой стране говорят на родном мне языке Греции, но они находятся в кандалах. Я не смог этого терпеть. Я прошел все страны, желая освободить свой родной народ. Чтобы никто и никогда не мог сделать людей рабами. Для этой цели я установил высокие стены, возвел крепости-звезды. Везде и повсюду я встречал немало диковин. Но всегда в свой путь я брал с собой своего любимого кота, собаку и коня. Я никогда с ними не расставался.
Я помню момент, когда красивого молодого коня решили вдруг зарезать, он взбрыкнул и стал резво скакать, что никто не мог его укротить. Его прозвали бешеным, и никто к нему не мог приблизиться и оседлать. Я пожалел этого красавца, и забрал его себе. Конь так обрадовался, что повернул ко мне свою морду и даже заплакал как человек. С тех пор я называл его как человека именем, и никогда с ним не расставался, ни при каких обстоятельствах. Позднее годами, когда мой конь погиб, я его обожествил, и возвел крепость и назвал ее этим именем "Букефал"! В добрую память о моем верном друге коне! С тех пор удача отвернулась от меня, как жаль мне коня!
Своего кота и собаку породы по кличке "Волк" я тоже любил не меньше и никогда бы никому не дал в обиду. Даже когда в России в глубоком озере, как мне сказали, где водятся чудовища русалы и русалки, я решил спуститься в бочке и посмотреть на них, то с собой в бочку взял и кота и собаку, и петушка. Этого петушка я бы никогда не съел. Я его называл мой добрый золотой петушок, он никогда не боялся, что вдруг его съедят. Он всегда чувствовал мою защиту.
Мы вчетвером спустились на самое дно озера. Мы видели в окна бочки, как к нам подплыли большие рыбы, думая, что им спустили вкусный обед, чтобы их покормить. Но были не корм для рыб. Мы дышали и смотрели на жизнь под водой во все свои отрытые глаза. Это было удивительное зрелище. Видели там и двух русалов, действительно.
Всех чудовищ мне приходилось убивать, дабы они не пугали и не ели людей. К моему великому сожалению, чем дальше мы отходили от Родины, тем меньше там было уютных городов, тем больше было диких лесов и степей, злых диких племен, которые были хуже всяких чудовищ. Конечно, их приходилось тоже убивать, чтобы они воровали сети рыбаков, не нападали с этими сетями на добрых людей, не ели людей. Эти племена уже забыли всю письменность и грамоту, они разучились себя вести. Они не имели уважения к простым вещам: к Родине, матери, отцу, к Богу. Для них Бог перестал существовать. Они промышляли не трудом, а разбоем и грабежами, нападая на крепости, если им не хватало скота для питания, то ели угнанных рабов как скот.
Я укреплял оборонительные стены, которые разрушило время. Заменял деревянные крепости на каменные. Даже построил стену, расставил охрану на стене. И вернулся из похода домой, чтобы узнать тайну своей матушки. Хотя об этой тайне я уже догадался сам в храме Омона Ра. О чем и поведал своим друзьям в Греции. Они написали эту историю как смех для детей.
Милый читатель, если Вам было интересно, то продолжение историй Алекса на следующей страничке.