Пёстрые крылья

Давно это было. В те годы седые, когда предгорья Рифея только-только стали привыкать к русской речи. Жил в местечке прикамском необычный лекарь. Предки этого человека пришли вместе с народом дивным из земель далёких, северных, после великих земных перемен.
Племя пришельцев отличалось ростом высоким, цветом волос золотистым, уменьями обширными и знаниями неземными. Долго ли, коротко ли, расселились пришлые люди по просторам уральским, а кто и дальше по большой Земле. Те, кто в Прикамье остался, нашли здесь свою любовь. Дети их землю суровую полюбили, своей назвали.

Вот и наш герой в жёны себе выбрал зеленоглазую, черноволосую красавицу, дочь местного охотника. Дружно-ладно жила семья: отец добычу в дом нёс и людей лечил, мать за домом смотрела да дочерей-погодок рожала одну другой краше. Восемь их народилось, ласковых да справных. От отца-матери всё лучшее взяли, как от земли, краски перемешав: головок по цвету волос в семье за столом широким было поровну: четыре – золотисто-русые, солнечные; четыре – словно гагат-камень, смоляные; у четверых глаза зелёные, будто трава весной, а у остальных – серо-голубые, похожие на северное небо. Выросли дочери, все, как одна, статные, высокие, в отца, а любимица младшая, копия мать, небольшого росточка, весёлая да озорная. С малолетства учил отец своих дочерей лечить людей, знания им свои, из северных земель предками принесённые, передавал.

Всё могли прикамские лекари: раненного зверем охотника от потери крови спасти, жён несчастных, у которых никак дети не появлялись, вылечить, тем, кто разум потерял, помочь, и голову, и сердце, и желудок поправить. Те, кто к лекарю обращался, видели, что есть у семьи, кроме знаний, ещё и амулеты целительные.
Камни для них врачеватели умели найти невиданные в родных местах: пёстрые, гладкие, никаким острым предметом их нельзя было поцарапать, блестящие, с затейливыми узорами: то деревья на них виднелись, то птицы сказочные, то цветы, а то и лица людские проступали. И краски такие были у камней, что, казалось, век не выгорят, словно огонь изнутри закипал. Где их семья находила, никто выведать не мог, как ни следили.

Но если человек нуждался, лекарь своё добро не жалел. Одному камень к животу привязывал – боль уходила, другому толок осколки, в воду подмешивал – помрачение рассудка и печаль оставляли. А девицы своим подружкам камешки маленькие дарили для любовного приворота – что скрывать, и такое бывало.
 
Так бы и жили дружно наши герои, женихов для дочерей поджидали, внуков бы потом нянчили, радовались бы земле родной и покою в старости. Но пришла беда, откуда не ждали. Весть о лекаре и его дочерях облетела Рифей высокий и дошла до сибирских грозных земель, в которых обитали кочевые племена. Властитель одного из улусов жениться надумал, да и братья его в возраст возмужания вошли. Разве не повод за горы сходить: и невест себе привести, и воинов поучить в битвах, чтобы не застоялись, как кони в стойлах?

Налетело племя неразумное на мирный край – всех мужчин повыбило, жён в полон забрало и подошло, наконец, к дому лекаря. Осадило его по кругу, поджечь грозится, если дочерей добром не отдадут. Да как же можно идти к погубителям всего селенья! Нет, воевать семья настроилась. И отец, и дочери отбивались, как могли, а стрелять они умели, отец научил, белке в глаз легко попадали, но дом запылал, подожжённый с четырёх венцов, и пришлось семье спасаться через подпол, где на всякий случай лаз подземный имелся. Выбрались, к лесу поползли, но напрасны были их усилия – обложили захватчики округу, посты выставили. Мать с отцом решили увести губителей за собой, а дочкам приказали бежать к лесной сторожке и там схорониться. Ослушаться было нельзя – разделились наши родные. Но не удалась и эта попытка спасения. Только поднялись отец с матерью, чтобы увидели их захватчики, так и упали, словно подкошенные, не пожалели их злые вороги. А девушек схватили у кромки леса и к управителю своему повели.

  Остолбенел воин, увидев красоту девичью, глаза ослепли от света ясного, от них исходящего. Завороженно стоял, слово вымолвить не мог, а уж братья его и вовсе речи лишились от такой добычи. Нет, нельзя такую красоту силой к себе привязать! Слаще лаской да подношениями. Что только ни сулил захватчик своим пленницам, какие только подарки ни предлагал – молчат красавицы, отворачиваются, а то и в лицо плюют убийце родителей. Нет, по-доброму не хотят. И приказал бек бросить девиц в темницу сырую, пусть посидят– опамятуются. Шёлковыми станут. А нет, так и батогом по их спинам гладким пройтись придётся.
Спокойно пошли девушки в узилище, не дрогнули, не всплакнули, выпрямились, как струнки, и только усмешка лёгкая на губах, у всех, даже у младшей. Поставили вороги охрану у дверей темницы, да и спать пошли. А девушки наши в темноте друг к другу прижались покрепче и стали думать, как себя спасти. Долго думали, да так ничего и не придумали. Никак не убежать, но и в жёны к погубителям селенья своего идти нельзя.

И тут старшая сестра вспомнила о поверье далёких заборейских предков, о котором отец рассказывал ей в детстве. Есть путь к спасению!
 – У всех с собой амулеты? – спросила она сестёр.
 – Да, у всех, – ответили шестеро.
– Потеряла, – тихо прошептала младшая.
– Что же делать? – закручинились девушки.
– Ничего, – сказала старшая, – вот возьми мой, а я что-нибудь придумаю. Повторяйте за мной заклинание, то, что мне отец передал, и ничего не бойтесь. Мы спасёмся, я вам обещаю.

  Наступило утро сырое, угрюмое, дождь тягучую песню запел, трава полегла, деревья потемнели. Пришли вороги к темнице, открыл стражник двери: а где девицы?
Одна старшая стоит, волосы русые по плечам рассыпаны, глаза синью небесной горят, губы сжаты, а вокруг неё стайка лебёдушек белых с пёстрыми крыльями . Диво невиданное, откуда у лебедей крылья такие!

Оторопели братья.
А птицы, как только свет свободы увидели, так и рванули в небо сизое. Старшая же сестра кинулась к беку, клинок из ножен выхватила и ударила себе прямо в шею острым лезвием. Кровь окропила багрянцем стылую землю, залила всё округ – и душа девушки отлетела к небу за сёстрами.

Пока воины спохватились, пока стрелы полетели вслед лебяжьему каравану, высоко тот уже поднялся. И только лёгкие пёстрые пёрышки спустились на землю и легли на травы цветным ожерельем.

Развернулись лебёдушки от родного дома и полетели на север, туда, в глубь континента, который стёрли с лица Земли великие природные стихии.
Но, по преданиям, есть там земля обетованная, есть, только ходу туда непосвящённым нет.
Бек же застыл в тяжёлом раздумье, и воины его поражены были в самое сердце. Ушли захватчики из селенья, и никогда больше за Рифей не ходили.
 
Сказывали, через какое-то время в том месте, где погибла старшая сестра, нашли люди каменья волшебные, багряно цветные, «шёлковые» на ощупь, с голубыми и золотистыми вкраплениями. Иной раз, если повезёт старателю, лик девичий на них открывается, плачет девица прозрачными слезами о своей загубленной жизни, о любви не встреченной, о потерях людских. А начнёшь тот камень обрабатывать, изображение-то пропадает.

А там, куда пёрышки пёстрые прилетели, тоже найти можно дивные камни с разводами разноцветными: серо-зелёными, тёмно-красными, густо-малиновыми, палевыми, тёмно-вишнёвыми, чёрными, голубыми. Все камни разные по виду, а по сути – как сёстры родные. У всех свойства единые: сильные камни – ничто их сломить не может, и людям они помогают, лучше, чем иные лекари.
Яшмой  тот камень в народе уральском зовётся, «пёстрый» он, как крылья улетевших в дальний край сестриц лебёдушек.
 
Словарь:
1. Яшма относится к минералам, основу которых составляет кремнистая порода. Окраска их бывает темно-красной, красной, синей, зелёной, фиолетовой, белой. Название камня происходит от греческого «яспис» (пёстрый). На Руси слово «яспис» означало «крапчатый камень».
2.Легенда Гипербореи. Особо важным для гиперборейцев был культ лебедей. Овидий даже утверждал, что тела гиперборейцев покрыты лёгкими лебедиными перьями.