Школа 298

Здесь надо сказать, что на мое время выпал один из экспериментальных этапов в развитии образования. Когда я пошел в первый класс, образование было десятилетним и неполное среднее заканчивалось в седьмом классе. Потом решили, что десяти лет недостаточно, и увеличили длительность образования на один год, за счет чего ввели в школьную программу уроки по профориентации.
Теперь обязательное «неполное среднее» получали по окончании восьмого класса, а всего учились одиннадцать лет. Так было до моего поступления в девятый класс.  Однако убедившись, что поставленных целей в профориентации не достигли, организаторы образования в нашей стране снова вернулись к десятилетнему образованию, но обязательную восьмилетку все же оставили. Кое-где сохранилась и профориентация, но во многих школах ее отменили.
Возврат к десятилетнему образованию наказал тех ребят, кто окончил школу на год раньше меня. На 1966 год пришлось два выпуска школьников, а значит, и  удвоенный конкурс в вузы. Естественно, некоторая часть не поступивших в этот год пополнила ряды абитуриентов в год моего поступления. Но это потом.
***
Классу программистов я обрадовался не потому, что что-то об этом знал или страстно хотел стать программистом. Я все равно бы пошел в эту школу, даже если бы в ней согласно профориентации готовили только закройщиков мехового ателье. Просто это была ближайшая школа, а мне не хотелось ездить далеко, слишком я был ленив.
Но мне повезло, такой класс был. Правда, чтобы в него приняли, надо было сдать вступительное собеседование по математике, которое, по сути, тот же экзамен: нам давали письменное задание, и было еще устное собеседование.
Однако экзамен в этот класс сдавали не всем. Те, кто оканчивал восьмой класс в этой же школе и в том же классе "А", принимались в девятый без собеседования. Достаточно было заявления об их желании продолжать учиться в том же классе. Жизнь показала, что это было ошибкой, так как подготовка их, мягко говоря, оставляла желать лучшего.
Всего в школе было четыре направления профориентации:
класс "А" - программисты, на базе ОКБА на Сельскохозяйственной улице;
класс "Б" - радиотехники, на той же базе;
класс "В" - скорняки-закройщики, на базе мехового объединения "Труд" на улице Докукина;
класс "Г" - швеи-мотористки, на той же базе.
Если бы ребята, попавшие в наш класс без экзаменов, пошли в скорняки-закройщики, их жизнь наверняка сложилась бы удачнее.
С мехами в СССР было плохо.          
***
Итак, я в девятом классе и школьная жизнь продолжается.
На этот раз мне все-таки пришлось надеть форму. Появился даже какой-то портфель: ходить в школу с одной общей тетрадью в тоненькой папке, как это было в седьмом и восьмом классах, у меня уже не получалось.
Вместе со мной в этот же класс поступил Женька Хазов. О нем я  расскажу отдельно, поскольку это мой самый близкий друг, которого, к огромному сожалению, уже нет в живых.
В наш класс пришли учиться также два моих одноклассника и несколько девочек из 608-й школы. Несмотря на то что в восьмом классе мы не были приятелями, в девятом из нас сложилась дружная компания: Мишка Романовский (Роман), Виталий Хомяков (Паша), Женька Хазов и я. Мы все сидели за соседними партами. На все происходящие в классе события реагировали вместе, много шутили, хохмили, особенно Роман. У него было врожденное, какое-то особенное чувство юмора. Ему не требовалось ни секунды, чтобы отреагировать на ситуацию. Его реакция была моментальной, а все окружающие покатывались от хохота.
Однажды на уроке английского, когда класс делился на две части - англичане и немцы - и потому уполовинивался, наша компания сидела в конце класса, обсуждая свои дела и не обращая никакого внимания на учителя. Когда вдруг раздался стук в дверь, Роман, прервавшись на полуслове, специфически сдавленным голосом тут же откликнулся - "Занято!". На этом урок закончился, а нашу компанию повели к завучу.
Несмотря на не самое примерное поведение на уроках никто из нас не был неуспевающим. Все имели музыкальное образование. Роман и Паша играли в оркестре Московского дома пионеров - Роман на скрипке, а Паша на виолончели. Мы с Женькой учились в музыкальной школе - Женька на гитаре, а я на фортепиано. Все много читали и делились впечатлениями от прочитанного.
После одной из наших выходок, когда обиженная учительница возмущенно назвала нас хулиганами, другая учительница, Майя Григорьевна, возразила:
- Это не хулиганство, хулиганами они никогда не будут. Это утонченное хамство. Они чувствуют и используют слабость учителя.
Надо сказать, что эти слова Майи Григорьевны произвели на нас гораздо большее воздействие, чем любые обычные наказания и угрозы воспитателей. Больше к нам претензий по этому поводу не было.

Женька
С Женькой мы познакомились в зимнем лагере, когда нам было по 10 лет. Наши кровати стояли рядом, и общение между нами прекращалось разве что на время сна. Мы были вместе везде - катались ли на лыжах, сидели в столовой или стояли на танцах. Между нами сразу все было понятно. Один начинал фразу, другой ее тут же продолжал. Расставаясь в конце лагерной смены мы не сомневались, что на следующий год встретимся снова.
Летом Женька в лагерь не приезжал, но зимой мы снова встречались, и как будто не было разлуки длиною в год.
Потом он с родителями уехал на целый год в Индию, куда послали в командировку его отца. После Индии он снова появился в лагере, но уже в летнем.
Когда я с родителями переехал в Ростокино, где Гипромез построил новый, уже третий дом для своих сотрудников, оказалось, что Женька живет там же,  в доме, построенном годом раньше. И мы оба предчувствовали, что будем соседями. Кроме нас, в этих домах жили еще несколько лагерных приятелей - Плиссы Боря и Миша, Женя Павлов, Слава Малышев и многие другие, чьи фамилии уже забылись. У нас с Женькой и Борей с Мишей сложился устойчивый дружный коллектив. Мы разбивались на команды - я с Мишкой, а Женька с Борькой - и играли в хоккей, футбол и другие игры.
В то время для игр у нас была целая пойма реки Яузы. Зимой она замерзала и мы без коньков, но с клюшками, с азартом бились в некое подобие хоккея. Темнело рано, дома были далеко и создавалась некая иллюзия уединенности. Поэтому мы не слишком сдерживали свои эмоции во время игры.
Как-то, когда я пришел домой после игры, мама меня спросила:
- Ты не знаешь, кто там на пустыре?
Почувствовав недоброе, так как на пустыре были только мы, я спросил:
- Не знаю, а что?
- Оттуда несется такой отборный мат… Может, там какая-то драка?
Эх, не знали мы законов акустики! От пустыря к нашим домам шел пологий подъем и звук прекрасно распространялся, как над поверхностью воды или в амфитеатре. Я рассказал об этом ребятам, и мы стали выражать свои эмоции более сдержанно.
Когда я учился в 608-й, Женька учился в английской спецшколе, поэтому встречаться приходилось только вечером. Когда же мы вместе перешли в 298-ю, то расставались уже только на обед или сон.
В душе я всегда тянулся к Женьке. Его независимость, интеллигентность, деликатность восхищали меня. В себе я не отмечал этих качеств и даже ощущал некоторый конформизм, готовность принять чужую точку зрения как свою. А у Женьки на все было свое мнение, которое он, впрочем, никогда мне не навязывал.
- Ты знаешь, я считаю иначе, но вполне уважаю твое мнение, - говорил он.
Женька открыл для меня много поведенческих особенностей и стереотипов, о которых я сам никогда не задумывался.
Как-то летом нам с ним вдвоем довелось отдыхать на их даче в Ступино. Родители снабдили нас продуктами, полуфабрикатами, дали немного денег и отвезли на дачу.
Маленький домик на шести сотках. Молодой сад. Лужайки. В доме маленькая кухня с керосинкой и большая комната. Наши кровати в разных углах.
Сразу договорились все делать по очереди: один убирает постели и комнату,  другой готовит обед и моет посуду. Завтра наоборот. Чистим картошку и косим траву вместе.
Прошло пару дней. Я проснулся. Была моя очередь заниматься уборкой, но о-о-чень не хотелось. Понимал, что надо, что есть уговор, но не хотелось и все тут.
Я потянулся и сказал:
- Ты знаешь, так не хочется убираться... Лениво...
- Ничего страшного, - сказал Женька, - я уберу. Я уважаю лень.
Для меня это было неожиданно.
Как это "уважать лень"? Это же порок! Это же неправильно! Ведь есть уговор!
- Если ты ленишься, значит твоему организму это надо, - спокойно объяснил Женька. - И не надо задаваться вопросом, почему, - добавил он, уже заправляя кровати и убирая в комнате.
Это был пример, настоящий пример от друга. Не надо считаться! Надо всегда идти навстречу, - если, конечно, ты друг.
После этого эпизода я так же, как и Женька, стал уважать чужую лень, перестал считаться и вдруг почувствовал, насколько легче мне стало жить.      



Интернет-магазин издательства
http://business-court.ru