Цена счастья

    Вот и настал конец приключению. Закономерный, логический и заслуженный. Ибо там где пустота, холод и темнота—нет жизни.
               
                Предисловие

    Существует общепринятое мнение, что дети—это единственный смысл и счастье человеческое. Первые шаги, первые слова, детский смех... Что может быть дороже этих родительских переживаний. Когда вымотанный с работы домой, а там - весёлый крик "папка пришёл!" И неуклюжая детская забота ввиде принесённых из кухни тапочек, или подложенной под голову подушки. И чтение сказок на ночь, а потом прислушиваться к ровному и чистому дыханию, когда дитя заснуло. А утром он ещё сонный прибегает в родительскую спальню, и нырк под одеяло. Между мамой и папой. Кряхтит, ворочается, и затихает. Опять спит. И прогулки, когда в твоей руке прячется нежная детская ладошка, а ты при этом ощущаешь себя большим и сильным. И сотни "почему", сотни объяснялок... И сотни надежд каким человеком он станет. Вложить в него всё самое лучшее. Весь свой опыт. Чтобы ребёнок твой смог достичь в жизни то, чего ты не сумел. Это ли не счастье?  Но есть одна сатирическая шутка, не лишённая впрочем правды, что дети—не цветы жизни, но на родительских могилах. "Божье благословение" на земле, где бога нет. Возможность познакомиться с собственными демонами.

                I

   Их знакомство состоялось поздней осенью. В столичной гостинице. Ему 40, ей 24. Она была студенткой медицинского училища, и приехала в столицу то ли на конференцию, то ли на мастер-класс. А его, после неудачной попытки обосноваться в Голливуде, депортировали из северо-американских штатов, и Он не знал, зачем он здесь, и куда дальше. Впервые увидев её в гостиничной столовой, Он подумал: "какая добрая и красивая у неё улыбка". Она сидела тогда с кем-то за столом, и о чём-то разговаривала. Жили они на одном этаже, и часто виделись. Однажды Он заговорил с ней, и Она сказала, что совсем не знает город. Тогда Он предложил ей услуги гида, и пригласил прогуляться по одной из древних улиц столицы—местной достопримечательности. А Она согласилась. Пусть не закрадываются у читателя подозрения в пошлости намерений уже несвежего авантюриста. Потому-что намерений, кроме как прогуляться с красивым и добрым человеком, и быть полезным у него не было. Именно с Человеком. После двух неудачных браков, и многочисленных сожительствований, Он как-то подразочаровался в отношениях. В их нужности и целесообразности. Разговаривая с ней, Он каждый раз поражался её искренностью суждений, простотой высказываний и ненаигранностью поведения. Она как-бы лучилась. Добром и светом лучилась. Да, оказалось, существуют женщины, излучающие не только негатив, алчность и стяжательство, но и добрый свет. И в этом был её непреодолимый магнетизм. А посему мысли о какой-либо интрижке, забродившие было в его голове, показались ему мелкими и недостойными, и сами собою отпали. И вот, может впервые в жизни Он сам вёл себя без наигрыша. Гуляя с ней по историческим местам, Он с удивлением для себя отмечал, насколько комфортно ему. Не нужно было охмурять, очаровывать, производить впечатление. Не нужно было "достигать цели". Они бродили по улочкам. Фотографировались и смеялись. Бросали монетки, загадывали желания. Разговаривали, и просто молчали. И это было до простоты естественно. Такие прогулки стали частыми. Теперь Она знала, зачем приехала в столицу, и остановилась в этой гостинице. На тот мастер-класс ведь Она не хотела ехать. А жить могла у друзей. И Он теперь знал, почему он так долго прозябал в этой гостинице. Ведь давно собирался уехать, но словно чего-то ждал. Судьба.

     Сначала они снимали комнату на окраине города. Небольшая, уютная комнатушка в большом, многоквартирном доме. Здесь были радости, и мелкие невзгоды. Здесь пришло стойкое понимание, что два человека—одно целое. Здесь было счастье. Здесь Она забеременела. Эту новость Он принял с радостью, а Она испугалась. Она говорила, что слишком рано. Что они только начали жить вместе, и есть неуверенность в некоторых моментах. Он же убеждал её, что это не просто так, а подарок божий. Ведь были у него прецеденты в прошлом, когда годами не получалось. А здесь два месяца, и счастливая новость! Это же плод взаимной любви. Какие могут быть сомнения. Он очень хотел ребёнка от любимой женщины, и представлял, какой счастливой будет их семья. Она тоже этого хотела. Но не сейчас. Постепенно Она подвела его к мысли, что слишком рано. Приняли решение прервать беременность. Но именно теперь на глаза ему всё чаще стали попадаться сюжеты и статьи об абортах. О том, что там внутри уже живой человечек. Жалостливое обращение нерождённых детей к родителям, их убивших... И Он опять начал её увещевать оставить дитя. Окончательную точку поставила её мама, сказавшая, что ребёнку быть. И что при любых обстоятельствах ребёнок этот будет выращен, и воспитан.
Начались счастливые месяцы ожидания. Она была образцовой женой. Все байки о капризном характере беременных были не про неё. И ей совсем не хотелось ананасов с аджикой, или сгущёнкой мазать селёдку. Она оставалась спокойной, нежной и ласковой. Животик её ничуть не испортил, но Она всё равно переживала, что может быть непривлекательной для него. Он же пылинки с неё сдувал, а перед сном прикладывал к животику ухо и ладонь. Иногда ему казалось, что Он слышит биение маленького сердца, а ладонью ощущал слабые толчки. И это в его душе вызывало восторг.
"У вас будет мальчик!" - так сказала им врач на обследовании УЗИ. Сын. Он сначала немного расстроился. Даже нелепо попросил врачицу проверить ещё раз, может ошибка какая, или чего не разглядела. Возлюбленная его на это весело рассмеялась, а врач с улыбкой сказала, что то, что явно торчит отпасть не может. И показала на экране на маленький отросток, исключающий какие либо сомнения. Странно. С самого начала Он почему-то был уверен, что будет девочка. Доця. Маленькая, похожая на маму куколка. Ему так очень хотелось. Но любимая ему твердила, что будет сын. Красавец, ядок. Это типа ласкательное от "яд", от которого все девки впоследствии кипятком писать будут. И это тоже странно. Откуда Она всё заранее знала. Сын... У него уже был сын. Взрослый. В другой стране. От второго брака. Которого Он, грубо говоря, бросил. По всем правилам должна была родиться девочка. У всех его родственников по отцовской линии так было. И вот на тебе... Ну что ж, сын так сын! Будет возможность искупить вину за первого, и дать этому то, чего первому не дал. И окрылённый новыми соображениями, Он в счастливом порыве обнял свою возлюбленную, а сынок его при этом пнул через мамин живот.
Они расписались в районном ЗАГСе за три месяца до рождения сына. Конечно, это должно было быть в перспективе. Наверное, была бы свадьба, друзья, веселье. Но через два месяца—бац! И живот. Сначала не думали. Потом забыли. А ближе к родам решили узаконить отношения. Шикарные получились фотографии с церемонии бракосочетания. Из присутствующих были Он в синей рубашке, Она в воздушном белом платье, и живот, к тому времени походивший на огромный арбуз.
Сынок вовсю уже пинался, и это стало обычным делом. Беременность протекала нормально. Никаких осложнений и специфических неудобств ввиде частых токсикозов не наблюдалось. Вот только спать ей, бедняжке, было неудобно. Лишь на боку. Спина постоянно ныла. Да ещё эта жара. Лето в тот високосный год выдалось знойным. За полтора месяца до долгожданного события, они переехали из столицы в её родной город. К её родителям. Решили не обогащать столичных зажравшихся докторов, а рожать там где ей всё и все знакомы. Но в назначенный срок ничего не произошло. Сынок не спешил в этот мир, и томил ожиданием ещё неделю. Только после того, как маме пообещали вызвать схватки искусственной стимуляцией, соизволил. Супруги рожали вместе. Он находился с ней рядом от начала, и до конца. Помогал, как мог, и не отпускал её руки. Ей было очень больно. И ему за неё—тоже. Вопреки расхожему мнению, Он не испытал шок от увиденного, и не стал её меньше любить. Один момент его только слегка удивил: нечто синюшное и бесформенное на первый взгляд, показавшееся из под простыни, оказалось головой его сына. Сын не долго мучил маму. Через час с небольшим от начала активного процесса на свет появился новый человек. С богатырским весом, и с богатырским же именем, которое ему выбрали ещё до рождения. Всё прошло благополучно, без разрывов и осложнений.

                II

       Прошло полгода. Это были непростые шесть месяцев. Младенец ещё не вполне обрёл человеческие черты, но за пухлостью и розовощёкостью уже просматривалось, что глаза и ушки—мамины, а брови, нос и губы—от папы. И уже сейчас было понятно, что это будет красивый ребёнок. "Ядок", как и мечтала мама. Голова была бесформенной совсем недолго. Говорят, кости черепа у младенцев мягкие, и при прохождении родовых путей сдвигаются. Потом выравниваются. Так что у ребёнка теперь была ровненькая головка. Правда, слегка инопланетной, вытянутой к затылку формы. Шесть месяцев Он и Она очень плохо спали. Ребёнок был неспокойным и крикливым. Просыпался каждые полчаса. Отцу конечно удавалось поспать: он использовал беруши. А Она... По-нескольку раз за ночь вставала к сыну. И при этом никогда не срывалась, и не нервничала. В этих обстоятельствах Она по-новому открылась для мужа. Как бриллиант сверкает множеством граней, так и Она теперь была воплощением всепрощающей и всетерпящей материнской любви. Он восхищался ею, в себе же открыл грани совершенно противоположные. Когда-то, ещё до рождения малыша, Он говорил ей, что не переносит собачий лай и детский плач. Но тогда он и представить себе не мог, НАСКОЛЬКО СИЛЬНО это относится к плачу. Да, был опыт с первым сыном. Но тот был очень спокойным. К тому же через несколько месяцев после его появления, Он уехал, и уже не вернулся. Теперь же это был вынос мозга в чистом виде. Любовь к сыну сменялась раздражением, и тогда Он иступлённо начинал трясти коляску. Так, что ребёнок внутри неё подпрыгивал, как мячик, и заходился ещё больше. Однажды, Он укачивал сынишку на руках. Тот ни в какую не засыпал, и всё кричал, и кричал. Тогда Он в порыве бешенства начал трясти его, как тряпичную куклу. Жена была в шоке. Забрала ребёнка, и больше уже данную процедуру мужу не доверяла. Благо у него случалась работа. Частенько Он мотался в столицу. Потом работал заграницей. Вобщем была у него отдушина. И ещё мысль грела, что совсем скоро сын подрастёт, и успокоится. И вот через полгода, вернувшись из очередной заграничной поездки, Он собрал семью, и они переехали назад в столицу. Была у них теперь роскошная двух-комнатная квартира в неплохом районе. Было всё: и радости, и печали, и радужные перспективы. Сынишка сделал здесь свои первые шаги. Но по-прежнему оставался крикливым и неспокойным. Через год всё в одночасье рухнуло. Перестали поступать предложения по работе, закончились деньги, за красивое жильё платить стало нечем. Пришлось вернуться опять в ёё родной город. Вновь жили у её родителей. Потом сняли своё жильё. Так и мотались по стране. Из угла в угол.

Он уже не мечтал вернуться в столицу. Перестал заморачиваться об отсутствии любимого дела. Принял, скажем так, сложившуюся ситуёвину. Потом пришла пандемия со всевозможными карантинами, и  теплившиеся надежды на удачную карьеру в кино окончательно рухнули. Тогда он перестал жалеть себя. Устроился на одну физически-тяжёлую работу. Потом на другую, третью... Потом нашёл подработку, связанную всё с тем же тяжёлым физическим трудом. Начал много курить. Похудел на десяток кг. Здоровье его сильно сдало за последний год. Были травмированы плечо, спина и колено. Но работать было нужно. Чтобы как-то оплачивать жильё, и питаться. Денег катастрофически не хватало. Наступило какое-то отупение. Ничего не хотелось кроме одного—ПОКОЯ. Покоя и тишины. Но этот пункт был исключён из игры под названием "Выжить, и не свихнуться". В идеале хотелось прийти после работы домой, схватить в охапку жену и сына, завалиться на кровать, и смотреть в телевизор. В действительности Он приходил домой, и зачастую прямо с порога его начинало трясти от сыновней истерики. "...там плачь и скрежет зубовный..."— это из описания ада? Нет, это описание жизни в квартире, где должна была царить любовь. Дьявольская насмешка.

                III

      Шёл пятый год от рождества сыновнего. Это был красивый, светловолосый мальчуган. С чёрными глазищами, и длинными ресницами. Обычный на вид ребёнок, без каких либо видимых признаков отклонений. Прохожие тёти, всегда умилялись при виде его. Ребёнок до сих пор не разговаривал, гадил в штаны, и ел с ложки. Но это было бы полбеды. Он закатывал сумасшедшие истерики по-поводу и без. Его могла вывести из себя самая непредсказуемая вещь. Например, песня в мультфильме закончилась... Его истерики носили крайне агрессивный характер; он начинал бить по стенам и шкафам кулаками, локтями, коленями, головой. Головой он вообще бился и от радости, и от злости. Отец сначала "умилялся": мозгов нет, зато удар уже поставленный. Но потом стало совсем плохо. Сын стал атаковать маму. Нередко бил её и кулаком, и ногой. И это несмотря на всю её любовь к нему, и всепрощение. От отца он за это тут же получал по жопе. Мама за сына заступалась, а сын уже бился в истерике. Водили его по врачам. Никто ничего вразумительного не смог сказать. Может генетика, наследственность? Но ни по её, ни по его линии в роду подобных случаев не было. Болела, будучи беременной? Принимала лекарства? - Нет. Экология, прививки?  Подозревали аутизм, но не подтвердилось. Все хотели денег. На дорогих специалистов денег не было. Пожил сын с мамой в каком-то санатории, пропил какие-то таблетки—ноль эффекта. Потом Она вычитала некий "протокол", основанный на правильном питании. Вроде пошёл какой-то сдвиг; появилась концентрация внимания, интерес к окружающему миру. Он начал замечать собак и кошек. При любом случае пытался отвесить пендель голубям, крайне возмущая этим местных старушек. Она его снова к врачам повела. Те выписали направление, и ценой неимоверных усилий, собрав кучу нереальных бумаг, Она устроила сына в садик для "особенных" детей. Супруг её, по чести говоря, не верил в успех затеи; ну кто станет чужому ребёнку зад подтирать, и с ложки кормить. Но ребёнок стал ходить в садик, а у неё появилось время на отдых. Впервые за более чем четыре года. У ребёнка появилась осознанность, появился указательный жест. Но речи не было. И гадил он по-прежнему в штаны. А истерики его вышли на новый, осознанный уровень. Теперь он делал всё как бы назло. Уже нельзя было сказать, что он не понимает, что творит. Нет. Он делал пакости, глядя в глаза. Ибо слово "нельзя" им категорически не принималось. Что значит нельзя, если очень хочется. Из садика стали поступать жалобы, что он бьёт и кусает других детей. Она, с присущей ей мягкостью, как-то улаживала конфликты. Она также изменилась за этот последний проклятый год. Нет, она как и всегда оставалась воплощением материнской любви и всепрощения. Вот только  скорбный отпечаток появился на её молодом и красивом лице. Кожа поблекла, и появились морщины. Но Она по-прежнему для него была самой красивой и желанной. Его чувство к ней за эти годы только усилилось. И это было взаимно. Она безумно любила его, и лишь поэтому прощала ему его вспыльчивость. А вспышки необузданной ярости в отношении сына учащались. И это уже походило на аффективное состояние. Тогда ему становилось страшно, а Она плакала от бессилия. Он выходил на балкон, и выкуривая одну-за одной сигареты, в сотый раз проклинал тот день, когда уговорил жену не делать аборт. Как жаль, что время нельзя отмотать назад, где они весёлые и счастливые гуляют по древней улочке. И нет никакого сына... Он проклинал всех: и бога, и чёрта, и высшие силы, и вселенную за эту высшую несправедливость. Как от такой любви мог родиться такой ребёнок?! Проклинал и себя, конечно, справедливо полагая, что у такого как Он не может быть нормального отпрыска. Много чего в жизни было. Желал себе скорейшей смерти. Ему до слёз было жаль свою жену. Ладно Он. Есть за что наказывать. Но её-то за что?! Она в жизни ничего дурного не сделала, да и вообще той жизни Она толком и не видела. Не разменяла молодость и красоту на деньги, а вышла замуж по любви. За седеющего козла-неудачника с наполеоновскими амбициями. Родила от этого козла ребёнка, в надежде на счастливую семью, и что получила?! Где справедливость?! Дети - это ангелы? Какой экзальтированный идиот придумал эту чушь?! Первичные инстинкты - сделать больно, разрушить сломать. Если это "божественное" - значит что-то нетак на "небесах". Люди годами молят тебя — выдуманного, послать им "ангелочка". Ходят по "бабкам", усыновляют чужих детей...  Ради какой такой радости? Чтобы однажды горячо любимое чадо выросло, и начало рассказывать, как тебе жить? Или вышвырнуло тебя из собственной квартиры? Или прибило вообще? Они реально чёкнутые? А у алкашей-бомжей рождаются здоровые дети — это нормально? Это таковы пути, которые неисповедимы? Ау, боженька, иди ты на... далеко, со своим таким промыслом. Подобные разговоры с небом со стороны выглядели сумасшествием.
Настоящим испытанием на прочность становились выходные дни. Когда садик не работал, и сын был дома. Это был постоянно жрущий, срущий, орущий, неспящий, всёломающий и куду-то-тянущий бес. Наматывающий нервы родителей на маленький кулачёк, и усмехающийся. В один из таких "выходных" у отца окончательно сорвало. Сначала он остервенело хлестал дитя по заднице, потом начал душить. Он был не в состоянии расцепить пальцы, сжимавшие нежную шею. Маленькая и хрупкая жена с силою тигрицы, схватив мужа за волосы, оторвала его от ребёнка. Но Он обхватил тело сына ногами в районе грудной клетки, и изо всех сил начал их сжимать. Жена и здесь справилась. Вырвала, оттянула, накрыла собой. Надавала мужу по морде. Чуть позже, успокоив сына, собрала вещи, и ушла.
Он выкурил сигарету. Кое-как уняв дрожь в руках, достал из кухонного стола огромный поварской нож. Делал всё быстро, не давая времени себе опомнится и передумать. Приставив рукоять к стене, остриё упёр в область сердца. В его сознании возник вдруг образ жены. Её добрая и нежная улыбка. "Может быть в следующей жизни, любимая..." Закрыв глаза, выдохнул. И рывком подался вперёд.

                Послесловие.

Мой мальчик! Эти строки орошены слезами, и омыты кровью твоего отца. Когда-то ты вырастешь, и прочтёшь их. Ты будешь вправе осуждать, и презирать меня. Но запомни одно: жизнью своей, и тем, что ты стал человеком, а не мычащим быком, ты обязан своей матери. Люби её, и почитай. Если же по твоей причине слёзы обиды блеснут в её глазах — знай, я приду за тобой. Где бы я ни был. И пощады не будет.