Мак Маг. Особенность Кати И. , гл. 9

                Ирине С-н



Вот так: от селения к селению мы с Катериной продвигались, пока на прибыли 
в большую семью Нартовых, в их большой дом.
Ориентируясь на название улицы и высокий каменный забор, я остановил машину и вышел, чтобы нажать огромную красную сигнальную кнопку звонка.
Катя сидела, поджав ноги, смотрела на меня из окна.
В металлической двери открылось отверстие глазка, и оттуда грозный старческий голос спросил, - кто мы и откуда.
Я объяснил.
- Не знаем мы никакого Мака. Идите прочь! – услышал я ответ.
Я обернулся к Кате, поднял руку в знаке – все нормально. Она ничего не слышала и продолжала равнодушно глядеть на меня.
Я повертел чётки с рунами на запястье и выбрал одну из них, считывая с них указание на препятствия.
«Какие ещё могут быть препятствия? - Подумал я, - рано успокоился? И не даром ли я здесь с моей Катериной?»
Я подумал и ещё раз позвонил.
На этот раз дверь открылась, и в ней появился крепкий старичок со злобными глазами и предупредительно раскрытым ртом, в котором уже были приготовлены слова для гостей.
Небритый, лохматый. Нос картошкой, на глазах очки в тонкой элегантной оправе, правый глаз прищурен.
Но главное – в руке его была берданка.
Как только дверь полностью раскрылась, с грохотом ударившись о стенку, ружье в его руках стало подскакивать, а он нервно перебирать по карабину старческими пальцами.
Он глядел на меня в упор, уничтожая меня уже до выстрела.
Позади него бежал молодой человек, сначала быстро, потом, поубавив, перешёл к шагу. Он не упускал нашу пару из виду.
Дед же, продолжая перебирать в руках оружие, не отрывал от меня острого невменяемого взгляда.
Мужчина скакнул два последних шага, подбегая, и представился, тут же предлагая мне войти и вручая в приветствие свою  холодную руку.
- Бажен. – представился он. - Вы Мак?
Старик ещё больше вытаращил на меня глаза, будто решив меня пусть не пристрелить , так сглазить.
- Дед! – Обратился Бажен к нему, - иди в дом!
Старик, ничего не отвечая, опустил дуло ружья.
Но, все ещё придерживал на мне проклинающий вид.
И, наконец, сдался, не находя ничего выгодного в ситуации, развернулся и волнообразной походкой направился к крыльцу.
- Не обращайте внимания, - посоветовал Бажен, - он немного не в себе, а вообще добрый человек. Это мой отец.
- Вы Нартовы?
- Да, это мы. Мы с вами и говорили. Так получилось, что наша семья вся в сборе, а просить мы вас хотели за мою дочку. У меня две дочери. Жену звать Ильяна.
- Впрочем…,- он оглянулся.
К нам шла молодая женщина.
Длинные распущенные каштановые волосы, внимательный взгляд, тонкий нос с сангвистически раздутыми ноздрями. Она кивнула мне и улыбнулась только тогда, когда остановилась подле мужа.
- Здравствуйте!
Я приветствовал.
- Это вот Ильяна, - представил он нас обоим. – Это Мак.
- Приятно, ещё раз, - сказала она вполголоса и ещё раз, равнозначно первому кивку, слегка кивнула.
- Проходите, проходите! – Бажен легонько подталкивал меня в спину, выправив для этого ладонь.
Ильяна, выгнулась, поглядела, между прочим, за ворота, - на мою машину и девушку, сидящую в ней.
- Вы не один! – Скороговоркой произвела она, - подожди, Бажик! – Остановила она мужа.
- Ах, вы не один! Я совсем забыл же!
Мы трое вернулись назад. Подошли к машине, я открыл дверцу.
Катерина, отложив мой пиджак, вышла из машины и протянула руку хозяйке, потом хозяину.
Я заметил полуминуту соперничества, когда Ильяна оценила Катерину и отступила от молодой рыжей особы, не смея больше ничего добавить.
И со стороны, и издалека было видно – эти женщины – из противоположных соционов.
Я как это всегда бывает, вогнал в ворота «Opel», и мы, вчетвером, пошли в дом.
- Я совсем не думал вас поселять в какой-то времянке. У вас будет добрая половина дома, - говорил Бажен.
- Да-да, - поддакивала  жена.
Но я возражал:
- Нам бы хватило вашей времянки. Теперь тепло. И мы хорошо там расположились бы. Это же вы выслали мне фото ее? – Уточнял я.
- Да, - это там, где я вам приготовил, - отвечал Бажен.
- Да-да, - вторила жена.
- Макс, - сказала Катя, - нам нужно отдельное помещение. Отдельное.
- Нет, как же! – Натянул улыбку Бажен, - это просто невозможно!
На этот раз Ильяна-жена не поддержала его.
А я, да и мы все поняли, что нам с Катей не только довольно будет, но и удобно поселиться именно во времянке.
- Что ж! – Произнёс с показной грустью Бажен, - тогда пойдёмте сразу?
Я обратил внимание на Ильяну, она, как давешнее «да-да», - быстро-согласительное кивнула головой.
Наше отмежевание было им по вкусу.
Мы вышли из дома, не успев и зайти, и направились по отмостке из песчаника– за фасад.
Вскоре мы уже удобно расположились в жилище. И обычное моё предложение, -  задержаться не более, чем два  дня, с инициативы хозяев увеличилось.
 Я видел, как моей спутнице понравилось здесь все, как она, презирая свою болезненную леность, которая сейчас поедала ее, вдруг стала обходить помещение и заглядывать во всякий угол.
Когда она подняла на меня свои глаза, я видел, что они сияли.
- Хорошо, - ответил я нетерпеливо ожидающему Бажену на счёт сроков остановки, - мы сможем немного задержаться.
- Вот и хорошо! – почти воскликнул он. Жена его при этом возгласе, находясь за его спиной в это время, отступила на шаг. И так же радовалась. Она подняла руки для весёлого хлопка, но лишь пальцы ее там смешались.
- Ванесса? Так имя одной из ваших дочерей? – Спросил я, - вы, когда с ней меня познакомите?
- О, она еще спит, не переживайте, - отвечал Бажен, - располагайтесь, мы вас оставим на час. Диля – моя вторая дочь, вам все принесёт.
С тем они удалились.
- Ну, Макс, - спросила Катерина, когда мы остались одни, - что мы тут делаем?
- Ванесса – старшая девочка из Нартовых – инвалид. Они позвали меня ради нее.
- Что с ней?
- Не знаю точно, но, разумеется, какие-то странности. Они решили, что я смогу помочь ей.
- Ты – лекарь душ человеческих. Все сможешь, - отвечала Катерина и удалилась в свою комнату. Нас разделяла квадратура кухни: печь, газовый баллон с горелкой под плиту, большое окно, упирающееся видом прямо в камни забора. На окне - вальяжная шторка.
А в общем здесь во времянке все было  достойно, высоко, просторно, удобно.
- Широко живут, - подтвердила мои мысли из комнаты Катя.
- Да, - согласился я, - я тоже  заметил. Бажен – внешне светлый человечек, с голубыми глазами и простым лицом. Он, думаю, не сложный. Меня несколько напрягает его жена.
- Чем же, Макс? Что в ней не так?
- Жизнь покажет, Катя, а пока давай-ка поговорим о том, что тебе нужен новый гардероб. Твоё платье совершенно измоталось. Честно сказать, я не представляю, как оно тебя выдерживает.
- А я, Макс, очень аккуратна к вещам, очень.
В дверь постучались, и вошла девушка лет шестнадцати со светлыми волосами, абсолютно ровной чёлкой, которой, она, видимо предавала особое чуткое внимание.
Ресницы ее были густо накрашены и улыбалась она всякий раз как-то одной стороной лица. Впрочем, это не портило ее, а давало какой-то шик.
Она вошла, остановившись на коврике у порога, стеснительно мялась там, мало решаясь на что. В руках - спальное белье.
- Я – Диля.
- Я – Макс, - ответил.
- Это только часть. Я сейчас ещё принесу.
Она бросила подношение на ближайший стул, усмехнулась и исчезла.
- Кто там, Мак? – Спросила Катя, - и что ты говорил насчёт моего гардероба?
Я вспомнил и вышел, пока Диля не удалилась.
- Девочка, - отозвал я ее.
- Да, - она полуобернулась, медленно разворачиваясь ко мне сначала головой, постепенно - и всем телом, вертясь на одной ножке.
Подошла ближе.
Она была намного ниже, чем сначала я представлял.
- Вы, Диля, видели мою спутницу? – Спросил я.
- Да, - она, подняла руку вверх, указывая на одно из огромных окон дома, - оттуда!
- Ну, я так и понял. У вас, кажется ещё, кроме сестры есть кто-то?
- Брат, - ответила она, - вам папа говорил?
- Он говорил только о вас обоих, - о Ванессе и о тебе.
- Да, ещё брат. А что? – она обернулась снова к тому большому окну, и в нем я увидел парня в капюшоне.
- А - вот он! – Она помахала ему рукой. Тот ответил тем же.
- Ничего, ничего, - заверил я Дилю. – Ты девочка и ты видела мою спутницу. Ее имя Катерина. Ты могла бы ей что-нибудь прикупить?
- Что же?
- Одежду какую-нибудь.
- Почему нет? Могу. Я сейчас сбегаю домой, вернусь и погляжу на вашу девушку.
Я хотел ответить, что она, Катя, не моя девушка, но решил, что тема эта будет бессмысленна.
Вернулся во времянку.
- Как долго ты, Макс, отсутствуешь! Так что насчёт гардероба?
- Подожди, Диля вернётся, вы поговорите, - ответил я.
- Диля, ха! – Произвела Катя.
Одежда была куплена в тот же день. Катерина теперь не могла обходиться просто сумочкой, но - новой сумочкой. Ей прикупили. Также появился чемодан для одежды. Катя была довольна.
В это день мы обедали, отдыхали. «Ватсон» мой половину дня отсыпалась, продолжая чувствовать разбитость. Она то и дело сетовала на перемену погоды, утверждая, что ничто до сих пор в жизни так не угнетало ее больше.
И потому, наверное, по ее словам, ожидается не меньше, чем убийственный град. Но я думал, что вряд ли это  сбудется.
- Они собаку спрятали от нас, - сказала Катя, когда вечером мы уселись чаёвничать.
- Не удивительно. Почти всегда так.
- Мальчик их выводил ее на улицу. Я видела.
- И что же?
- Так. – Катерина помолчала. Она несколько пришла в себя после полуденной дремоты, удачных покупок, и теперь не спешила вернуться на свою кровать.
- Ванесса, - спросила она, - ты видел ее?
- Они все разукрасились, все. Даже деду, по-моему, бороду вытравили перекисью, я их толком теперь не разгляжу.
- Она инвалид?
- Она может передвигаться только в кресле.
- Что же с ней?
- Я не знаю, Катя. Что-то с ногами. Травма. Прыгала с крыши. Вот с этой времянки, когда была маленькой.
- Она нам ночью не явится? – Улыбнулась девушка.
 - С какой радости?
- Ну, Макс, я с тобой уже ко всему готова. И ещё, ответь: что ты будешь делать со мной?
- В смысле?
- Прямом. Лечить как будешь?
- Изгонять беса? – Неумело пошутил я.
- Изгонять, если понадобиться.
Я попытался сменить тему, но Катерину интересовала именно она.
- Как, Макс? Как ты будешь лечить Ванессу и меня одновременно? Ты же не хочешь прибавить к ее страданиям ещё моего беса?
- Какая мысль, Катя! Какая мысль! Это даже если очень захотеть – практически невозможно.
- И все же?
- Ты не видела Ванессу. Это особая личность.
- Ах, личность, личность! Опять! Вспомнили словечко!
- Не брюзжи. Личность и личность, чем плохо это слово?
- Пусть будет личность, ладно. Но если в ней тоже что-то найдётся вроде моего Существа, как ты с нами обеими справишься?
- Существа вылетают «на раз», если найти нужную частоту. Вот мы говорили с тобой о заповедях.  А ведь каждая строка, если внимательно читать и осознавать смысл – имеет особые колебания.
- Да, колебания! Что: да, то да!
- Катя. Неровность слога, некоторая умудрённость и понимание, что выполнить заветы полностью никак не удастся, - все десять – это ещё не все.
 Одиннадцатый пункт – вот, что меня сейчас волнует.
- Ты говорил, что встречался на практике с этим одиннадцатым.
- Встречался. Десять плюс один. Да. Было. Но все истории – разные. Я не могу пока понять, что в них общее.
Одни люди содержат одиннадцатое в виде какого-то комплекса.
Человеческий комплекс, чисто психологическая увязка не даёт развернуться Божьему слову. Казалось бы, мелочь и даже сам человек не понимает, что этот комплекс не влияет собственно на его жизнь, что расширить диапазон беседы со Спасителем можно было бы легко, но человек упорно строчит черновик. Существует в полдела, в полмысли, в полжизни. А когда подсчитывает года, которые якобы остались ему – и тут ошибается ровно наполовину.
Жить и жить ему судьба, здоровье здоровью быть, только мучает его один вопрос: «Зачем? Зачем столько еще жить?»
- Макс, я тоже поразилась сегодня этой мысли. Да. У меня раньше ее не было. Это во мне Существо?
- Оно затаилось, Кать. Его можно выдавить. Но энергия нужна иного образца.
- Какая?
- Та, что тобою утеряна.
- Интересно!
- Если ты заметила, обычно в эмоциональном всплеске человек ясно пробуждается, просыпается все в нем: забитые обиды, горечь отношений, созревающие мотивы.
В ажитации человек производит высокую частоту вибраций духа, мало какие Нижние Звери выдерживают подобное.
Они могут только подпевать в унисон, чтобы голоса их трудно было различить, чтобы часть тела их же не выскользнула из хозяйского тела, тела арендуемого - человека. Этот унисон нужно улавливать нам, лекарям, как ты говоришь.
- И что? Тогда – хвать за хвост и тяни, да, Макс?
- Почти и так. Никто не хочет задерживаться в том месте, где постоянный сквозняк. Темные не любят беспокойства. Они любят тишину.
Любое Чудовище выпадет по своей доброй воле, если ты станешь вести себя нестандартно.
- Это как? Вынужденно?
- Если бы ты оставалась теперь сама собой, ты бы не задала этот вопрос, как он только что прозвучал.
- Макс, не делай из меня вампира, пожалуйста. Мне итак страшно. С утра в машине, потом здесь снилась такая дрянь!
- Что же?
- Осы.
- Осы?
- Да. Одна за ухо залезла и что-то грызла там. Это было так реально, что я «убила» ее и почувствовала, как скрипнуло ее тельце.
- Она ужалила тебя?
- Она – это сон лишь.
- Во сне ужалила?
- Нет.
- Это хорошо, что ты убила ее.
- Но, Макс, появилась и вторая!
- А она?
- А она! Мак, я больше не могла терпеть. Я размахивала руками, как могла и это, заметь, уже было не во сне. Я полностью пробудилась!
Увидела тебя, сидящим за столом, вот этот столик, - Катя тронула его рукой, - и ничего не противоречило мне, что я встретилась с осой вполне так реально. Я набросила на голову жаркое одеяло и там - трудно дышала.
Потом подняла край, чтобы дышать было легче. Макс! Макс, если бы ты знал, как все это - на самом деле было! Что как?
- И дальше? – Просил я рассказ.
- Дальше я поднялась на ноги и огляделась.
Я была полностью уверена, что осы здесь, рядом. Но окно заперто.
Форточка - в плотной сетке. Ни звука, ни блика. Я ждала, ждала и ничего не дождалась. Их - не было.
- Это кто-то тебе завидует, - перечислял я варианты, - это может быть новая встреча, неприятная встреча, и-и-и, - задумался я,  ещё, кажется, - рождение новой яркой идеи. Последнее – особенно хорошо! – Отметил и подбодрил здесь я Катерину.
- Мы, Макс, там, у Павла все время говорили о какой-то второй двери. Кто туда вошёл или вышел оттуда? Ты так и не объяснил.
- Вторая дверь – это дверь, позволяющая нам войти в свою глубину, не нарушая замкОв. И, в частности, не рвя на шее собственного ошейника.
- Он так тяжёл, чтобы освободиться от него? – Спросила Катя.
- Он есть – одиннадцатый пункт, завет, кроме десятисловия. И он оставлен нам, как тайна, которую нам только каждому, каждому отдельно разгадать и следует.
- Значит, за запертой второй дверью наших, так сказать, внутренностей – у каждого совой секретик?
- Да так, Катя. Именно так. Здесь важным является – понять что-то клейкое, стойкое, не вытравливаемое в своей «каждой» индивидуальной душе. Не подчиняющейся типологии.
- Макс, разве не подчиняющееся типическому вообще может быть что-то в жизни, а? Я никогда не поверю, что я – есть только я и все! Никогда.
- Этим и жива твоя половина – подселённая Сущность. Сладко ей на тех идеях.
Здесь уже вопрос даже не в изгнании Ее, а хотя бы в знакомстве и площади занимаемой ею территории.
Там, где следа ее никогда не бывало – там есть ты, подлинная ты, Катюша. Ты - там.
- Макс, где  то место, где никто не бывал? Оно, что - есть?
- Мы разберёмся в этом. Не спеши.