Пятница

   Вечер. Она заходит на кухню. Вонь от копчёной рыбы перемешана с запахом спиртного. Аромат настолько резкий, что хоть ножом режь. Как часто она чувствует этот мерзкий запах? К её сожалению, слишком часто.
Он скособоченно сидит на стуле.
 – Чего надо? – спрашивает её. Грубо, надменно. Глядит своими мутными глазами, словно он царь всего, а она – блоха.
 – Смотрю на тебя, дурака, – грубовато, но с легкой улыбкой отвечает она.
Ничего нового, но кровь вскипает. «Я что, посмешище для неё? Я делаю всё для семьи, а она…»
 – А ну, повтори!
   Пелена на глазах начала меняться. Зверь внутри пробудился.
 – Кость, ты чего?
 – Я сказал, повтори, что ты только что сказала! – Зверь уже тут. Зверь рычит, ему нужна кровь.
 – Костя, не надо, я больше не буду.
 – Фига с два ты не будешь! А ну, повтори! – Кусочки кильки застряли в его бороде. Глаза красные, ведь выпивка не кончается третий день. – Иди сюда!
   Он поднимается на ватных ногах, тянет к ней руки, испачканные скумбрией, и хватает ее за рыжий домашний халат в крупный горох. Резкая смена его настроения и встряска заставляют её окаменеть от страха.
 – Костя, что с тобой? – Голос предательски дрожит. К глазам подкатили слёзы.
 – Теперь я Костя, да? Секунду назад был дураком!
 – Нет, я не это имела в виду...
Она договаривает фразу уже на полу. Его тяжёлое туловище склоняет ее к старому протёртому линолеуму. Две слезинки упали на пол, разбившись на кляксы Роршаха.
«Сколько же раз он обещал сделать ремонт? Почему в такие моменты в голове всплывают идиотские мысли?»
 – Сейчас я научу тебя уважать мужа. Не приведи Господь тебе сдвинуться с места! – Звериный рык в самое ухо, даже от этого уже больно.
  Он встаёт. Идёт в соседнюю комнату. Шкаф из ДСП раскрывается с привычным скрипом. Он суёт сальную руку вглубь и достает армейский ремень с начищенной бляхой.
 – Теперь молись! – кричит он, закрывая шкаф.
   Тяжёлой походкой возвращается обратно.
 – Костя, пожалуйста, не надо… клянусь, я тебя больше не побеспокою! – Она так и лежит на полу, лишь воздевает к нему руки. Глаза умоляют пощадить её, но уже ясно: очередных побоев не избежать.
   Свист ремня рассекает пространство кухни. Хрущевка с тонкими стенами заполняется воплями и криками. Соседи слышат её вой – будто собака в зимнюю стужу просит метель сжалиться над ней. Но нет ей пощады. Удар за ударом обрушиваются на неё...
   В стране наступил вечер пятницы.
   Для неё так было и будет всегда. Синяки в понедельник скроются под дешёвым тональным кремом. Если повезёт, выглянет солнце и глаза можно будет спрятать за тёмными очками. Всё лучше, чем рассказывать горькую правду.
   Его воскресные извинения ненадолго его остудят, но она знает, что скоро на столе снова появится килька, скумбрия и бутылка водки.