Зачем собака и кошка тем, кто не сеял и не пас?

Был такой этап в истории человечества, и длился он несколько тысяч лет. Землю люди ещё не засевали, овец не пасли, а кошки с собаками у них уже были.

Смотрите.

Собаку и кошку люди одомашнили не позднее 12–15 тысяч лет назад, причём независимо друг от друга в разных регионах мира.

Земледелием же стали заниматься, самое раннее, в 9250 году до н.э. (растили неопадающую домашнюю пшеницу в Малой Азии). Горох с чечевицей — это уже 7-е тысячелетие до н.э.

И лишь около 6500 до н. э. в Междуречье одомашнили овец и коз. Тогда же стали сеять плюс ко всему ячмень и полбу.

Вопрос: что делали вместе человек, собака и кошка на протяжении нескольких тысяч лет, пока до земледелия и животноводства люди ещё не додумались?

Получается, что наши «классические домашние животные» сблизились с человеком не для того, чтобы охранять чего-то там или от кого-то. И не для того, чтобы он их поедал (хотя всякое могло быть, но в общее правило не вошло).

Причина остаётся только одна: человека, собаку и кошку объединило одно общее занятие — охота и добыча пищи. Да-да, и кошку тоже! Кто живёт вне города или хотя бы вывозит кошек в деревню на сезон, знаком с их инстинктом: наигравшись с добытой живностью, принести её человеку. Охотничьих собак на это натаскивают, а кошка делает это сама по себе, по заложенному в генах ритуалу.

Так что гениальная идея Татьяны Толстой «мышь наше всё», положенная на страницы её социально-фантастического романа «Кысь», оказывается ближе к исторической истине, чем многим может показаться. Добытые котом птички, бельчата, мышки всяко вкуснее, чем самому червей из земли выкапывать и улиток с кустов-деревьев собирать. Главное ведь, что с бесплатной доставкой человеку на порог (а то и на кровать)!

Собаки же — сейчас уже многие приняли эту гипотезу — сдружились с человеком по поводу добычи пропитания вот каким образом. Были то, собственно, не собаки в нашем понимании, а шакалы: их гены есть и в современных собачьих породах. Шакалы кормятся результатами успешной охоты других, более крупных зверей: лев там, тигр, барс, другие хищные и сильные охотники-одиночки. Завалят какую-нибудь антилопу, козу, барана, по-быстрому наедятся самым вкусненьким. Остатки же —  шакалам и людям. Прячась за кустами, они сопровождали их на охоту, а теперь дожидаются в сторонке: когда же, наконец, эти хищники нажрутся и отвалят?

Люди быстренько уволокут останки царского пира себе в пещеру, где всё доскоблят и накормят всю семью. Обглоданные кости выкинут — а шакалы тут как тут: грызть кости это уже чисто их блюдо, и люди не препятствуют. Всё-таки на тот момент поводов для дружбы между человеком и шакалом было больше, чем для вражды. Дальше же дело житейское: приручив шакалят, люди и волчат притаскивать стали для своей площадки молодняка. Подрастая, те стали спариваться, и вот тут началось уже выведение породы крупнее шакалов.

Через тысячу-другую лет шакалы уже и не нужны стали человеку. Новую породу он на них науськал, и обманутые шакалы из друзей превратились во врагов человека, а заодно и своих потомков с густо замешанной волчьей кровью.

Человек же, освоив на шакалах царский принцип «разделяй и властвуй», сделал первый шаг к трону «царя природы», ловко обойдя позицию «царя зверей». Которая так за львом и осталась.