Подвижники блокадной сцены И. Нечаев и О. Иордан

               
               

          ПОДВИЖНИКИ БЛОКАДНОЙ СЦЕНЫ ИВАН НЕЧАЕВ И ОЛЬГА ИОРДАН
               
                ПИСЬМА  и  ВОСПОМИНАНИЯ

               
                Памяти заслуженных артистов  РСФСР

                блокадников

                Ивана Нечаева и Ольги Иордан


 


                ВЕДУЩИЙ СОЛИСТ, ПРЕПОДАВАТЕЛЬ
   
       Неизменно в хорошем расположении духа,  с доброй  широкой улыбкой   на устах,   таким я  и запомнила    друга нашей семьи, заслуженного артиста РСФСР,  ведущего  солиста  Государственного академического  Ленинградского театра оперы и балета имени  С.М.Кирова,   Ивана Алексеевича Нечаева.  Знакомство   моей семьи  с  Иваном Алексеевичем Нечаевым  состоялось в конце 30-х   в Ленинграде,   и с годами переросло  в крепкую, проверенную временем  дружбу. 
       Будучи в числе  многочисленных  поклонников  артиста,  мы   восхищались   его  неповторимым  лирическим тенором.    Лёгкий,  мягкого тембра  голос   Ивана Нечаева  покорял   сердца  слушателей.   Артист, наделенный  природным аристократизмом  в сочетании с  изысканно-непринужденной, доброжелательной  манерой общения,  производил      обманчивое  впечатление   баловня судьбы,  от рождения получившего все жизненные блага.  Но, чем более вне сцены   мы узнавали Нечаева,    тем  более он раскрывался перед нами как великий труженик,  педагог, мужественный, героический гражданин и одновременно  глубоко ранимый человек.
      Иван Нечаев родился  в 1900 году в деревне Бор Нижегородской губернии.  С детских лет  ему  полюбились русские народные песни, которые  исполняли сельские жители.   Свое призвание  Нечаев  почувствовал, когда песни и романсы   в его исполнении  стали  получать  одобрение слушателей.  Чтобы стать профессиональным артистом,  он твердо  решает   учиться  вокалу,   и в 1922 году  поступает во  2-й  Петроградский  музыкальный  техникум.  В течение пяти лет, с 1922 по 1928 годы,  Иван Нечаев  занимается   в классе  известного в России и за рубежом  певца,   солиста  оперных театров  Санкт-Петербурга и Москвы   А.Я.Порубиновского (1876-1941).   А 1927-28 гг.,  студент выпускного класса  Иван   Нечаев  уже  служит артистом   хора Ленинградской капеллы.   Так начинался творческий путь   заслуженного артиста.
      Из книги «Мастера  оперы»  С.М.Вольфсона:  «В 1928  году Ленинградская капелла гастролировала в Италии. Особенное внимание прессы на родине бельканто привлек лирический тенор Нечаев. Через год певец был приглашен в труппу ГАТОБа  (Государственного академического Театра оперы и балета – А.С.) и вскоре стал одним из ведущих его исполнителей.
      Хорошая музыкальная школа, дружеское общение с Л. В. Собиновым, которого во многом можно считать наставником певца, и незаурядные вокальные данные помогли Нечаеву стать подлинным мастером… Репертуар певца свидетельствует, что  являясь многие годы ведущим исполнителем партий лирического тенора, Нечаев неоднократно обращался к ролям драматического плана, в которых создавал правдивые, психологически глубокие образы». 
      Более четверти века, с 1928 до 1954 гг.  Нечаев  был  ведущим  солистом Ленинградского Академического театра оперы и балета им. С.М.Кирова,   и  одновременно  - Ленинградского  Малого   академического театра оперы и балета.   Певец  с  неизменным  успехом исполнял  труднейшие теноровые партии,  в числе которых:   Ленский, Баян, Герцог, Берендей, Левко, Владимир Игоревич, Синодал,  Альмавива, Альфред,  Король, Хосе,  Индийский гость, Юродивый,  Ростовцев, Владимир Дубровский.   
      В годы войны в  осажденном немцами  блокадном Ленинграде   артист  организовал и возглавил оперную  труппу блокадного Музыкального Театра,  который работал в стенах Театра Музыкальной комедии.   
      С начала  50-х  Нечаев   посвящает себя преподавательской работе  в  Ленинградской  государственной  консерватории   имени  Н.А.Римского-Корсакова,  где  в течение десяти лет   преподает сольное пение.
               
                ЛЕТОПИСЕЦ  БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА
         
        В  апреле 1941 года,   наша  семья переезжает из Ленинграда в Москву, в связи с назначением  главы семьи, Николая Васильевича Жильцова, с 1938 по 1941 гг. занимавшего  должность первого заместителя председателя Ленинградского Облисполкома,  на пост наркома земледелия РСФСР(1941-1946).
        18 июня 1941 года    Иван Алексеевич   отправил  Жильцовым   первое  письмо с благодарностью    за  приглашение   посетить   нашу семью  по  приезде  певца в Москву.   Так началась переписка  Ивана  Нечаева  с  семьей Жильцовых,    продолжавшаяся более 20-ти лет и завершившаяся   незадолго до  смерти  артиста.
        В своих письмах  Иван Нечаев   рассказывал  о  работе    блокадного   Музыкального  театра и о пережитой городом  первой блокадной зиме,  о шефских концертах   и   выступлениях  на  Ленинградском радио,   делился    своими   творческими планами и личными переживаниями.   Все письма имеют штамп «Проверено цензурой», часть страниц вырезана,  несколько писем, как выяснилось позже, вообще  не дошли до адресата.  Упоминание  в корреспонденции о  таких  фактах  жизни блокадного города,  как   об   улицах,  устланных    телами  умерших от голода и холода  ленинградцев  и  об имевшем  место быть каннибализме,   цензура не пропускала.
        Впервые публикуемые в  год  75-летия Победы и 120-летия со дня рождения Ивана Нечаева  выдержки из писем  артиста   являются   хроникальными,  достоверными  источниками,  написанными  рукой  участника и свидетеля исторических событий,    яркой страницей   Летописи блокадного Ленинграда и Кировского театра.  В этих письмах  подлинный Нечаев    -  человек,  артист, гражданин великой страны.
 
                *   *   *
      Первое письмо Ивана Нечаева из Ленинграда, от 18 июля 1941 года, адресованное в Москву Жильцовым, родным сестрам, на ту пору ученицам старших классов,  Вере Николаевне и Раисе Николаевне (моей будущей маме):
   
      "Дорогие мои друзья, Верочка и Раечка,* конечно, я Вас хорошо помню и был рад Вашему письму и приглашению. Откровенно признаться, Ваш переезд в Москву   НАВСЕГДА,  меня очень огорчает, но я предполагаю после спектакля, оперы  «Князь Игорь», 26-го числа выехать в Москву и надеюсь воспользоваться Вашим любезным приглашением, чтобы засвидетельствовать глубокое уважение Вашим родителям.  Шлю Вам мой искренний привет и наилучшие пожелания.  Надеюсь скоро увидеться.
Ваш Нечаев".
      
      
       Но этим планам не суждено было сбыться – 22 июня  началась  война.

        Письмо от 14 июля 1941 года:
       "Дорогие и милые друзья Верочка  и Раечка! Получил от Вас письмо  от 22 июня с/г и не мог сразу на него ответить Вам по причине Вам известной. Я мечтал несколько дней отдохнуть в Москве, около друзей, и вот…   Сейчас   я работаю чрезвычайно много и усталости не чувствую. Я – то землекоп, то  слесарь, то артист.  Мысли одни,  – скорей разгромить этих псов паршивых. Конечно, я глубоко верю, что час этот близок. Прошу меня простить, что задержал свой ответ. Не буду много писать – не время. Крепко Вам жму руки. Сердечный привет Вашим любезным родителям. До скорого свидания.  Ваш Ив.Нечаев".
                               
       8 сентября 1941 года, была прервана сухопутная связь Ленинграда со всей страной.  Эта дата считается началом блокады Ленинграда. Двумя неделями раньше, 27 августа, было прервано  железнодорожное сообщение. Гитлеровские войска приступили к  массированным артиллерийским обстрелам и бомбёжкам Ленинграда.  19 сентября в здание Кировского  театра  попала бомба,  из-за значительных разрушений спектакли  были прекращены. Не успевшие эвакуироваться  и оставшиеся без работы артисты театра, были отправлены в бессрочный отпуск.
       Нехватку продовольствия ленинградцы почувствовали уже в октябре, а в ноябре начался голод. Все транспортные коммуникации,  по которым в город доставлялось продовольствие: как по воздуху, так и по воде через Ладожское озеро,  находились под постоянным артиллерийским огнем.
      Из-за болезни   Нечаев не смог вовремя выехать из Ленинграда. С первых же дней блокады он приступает  к  работе по  организации «блокадного» Музыкального театра, который уже в ноябре 1941 года показал свой первый спектакль – оперу «Евгений Онегин». Партию Ленского исполнял Нечаев.


       Письма в Омск, где моя семья находилась в эвакуации.
       Письмо от 10 сентября 1941 года:
      "Дорогие и милые друзья Верочка - Раечка! Судя по Вашему письму, Вы, верно, не знаете, что наш театр эвакуировался в г. Молотов (бывшую Пермь) 19 августа. Я вместе с театром, ввиду болезни,  выехать не мог, а когда поправился, то теперь выехать совершенно не представляется возможным.
      С шестого сентября на  наш красавец город немецкая авиация делает налёты. Первый налёт он сделал на мой район.  В 23 час. 20 мин., без  объявления воздушной тревоги, была сброшена фугасная бомба в жилой дом, который находится в 300-350 метрах от моего дома.  Было жуткое впечатление. Теперь начинаем привыкать, но не знаю, останусь ли жив.  Я сейчас нахожусь в очередном, так сказать, отпуске. Каждый,  почти что день, пою шефские концерты.  Сейчас мы организовываем в бывшем Михайловском театре оперу,  силами  оставшихся по тем или иным причинам в городе.   P.S.  Напишите   если  -   Оперный театр.  Филиал давно ликвидирован".
      
   
      В 1942 году Оперная труппа Музыкального театра, возглавляемого Нечаевым,  выступала  в помещении Театра Музыкальной комедии.  С участием  артиста проходили спектакли «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Травиата».
      Вместе с труппой  Нечаев  выступал  перед  бойцами Красной Армии и Флота на шефских концертах.  Из блокадного Ленинграда  велась трансляция концертов  и сольных выступлений артиста  по радиовещанию.  В  исполнении   Нечаева  звучали  арии  из опер,  народные песни   и русские   романсы.

      Из письма от 13 января  1942 года:
     "Вчера мороз стоял – 33; сегодня, по-моему, приблизительно также.  Брр – как холодно. Пою часто по радио, но петь приходится в шубе и в шапке, а пианистам играть в шерстяных перчатках.  По-прежнему обслуживаю Красную Армию, Флот и госпитали.  Духом стараюсь не падать, а бороться". 
      Подвижнической работе  артистов-блокадников  по организации  театральной жизни блокадного Ленинграда,  посвящены научные труды и книги театральных деятелей и  историков театра.     «Голос Ивана Нечаева был хорошо известен всем ленинградцам, - пишет в своей книге  « Музыка в дни блокады»   свидетель тех событий,  блокадник,  кандидат искусствоведения,  Андрей Николаевич Крюков (1929-2015) , -  С начала 1942 года певец выступал по воскресеньям на радио вместе с баянистом из Ансамбля Краснознаменного Балтийского флота В. Коженковым. Он сам вел концерт по заявкам,  объявляя произведения,  и по чьей просьбе они исполняются. По окончании концерта он обращался к слушателям с призывом присылать в Радиокомитет свои пожелания.   Как правило, раненые и бойцы с фронта просили исполнить русские народные песни.  «Мысленно я часто переношусь в то страшное время, – писал позже один из блокадников. – Вижу себя, истощенного, бессильного, вижу жену, дочь, сына, слышу стонущие звуки сирены, зловещее гуденье немецких самолетов, визг фугасных бомб. Это все смерть и разрушения. Но вот после отбоя воздушной тревоги мы вновь слышим живой голос диктора: “Слушайте Ивана Алексеевича Нечаева”».

 

     Из письма   от 01 марта 1942 года: 
    "Почтовая связь у нас в Ленинграде и в области находится в крайне тяжёлом положении.  Обвинять же их в плохой работе не приходится. Они работают, как герои, в холодных, нетопленных помещениях с лучинкою в руках из-за отсутствия света.  О  себе скажу, что был один момент, когда я настолько ослаб физически, что думал – пришли ко мне мои последние денёчки.  Но благодаря помощи, я не погиб, а Кронштадтская поездка меня чрезвычайно хорошо поддержала. Теперь я бодр. С продовольствием у нас стало значительно лучше,  чем было, но всё ещё выдают в скромных размерах.  На каждом предприятии  организованы, так называемые, стационары.  Туда направляются слабые, которые получают усиленное питание. Надеемся, что скоро, скоро блокада будет прорвана и враг под Ленинградом уничтожен.    Сейчас у меня много работы по обслуживанию частей Красной  Армии и Красного Флота. Это нас вдохновляет и зажигает всех, потому что мы получаем от бойцов, политработников и командиров, по истине, такие благодарности, что не в силах их передать".

     Из письма от 12 апреля 1942 года: 
    "Страшно устаю.   По вчерашний день с 1 января с/г я дал 80  шефских концертов, не считая выступлений по радио.      5  апреля в Пушкинском театре (б.Александринском) был дан первый симфонический концерт. Он прошёл при переполненном зале и с огромным успехом.  Слушатели были в состоянии приподнятости и нетерпеливом ожидании, так как одно время они были лишены непосредственного общения с музыкой.   Нас, артистов,  «Ленинградская Правда»  отметила «как пламенных патриотов своего города». Сегодня там же состоится второй симфонический концерт.  Я пою каватину Фауста.
     Филиал, который был открыт в ноябре месяце, 1-го декабря пришлось закрыть, так как обстановка не позволяла продолжать дальнейшую работу.  Поэтому я с 1-го декабря всецело посвятил себя по обслуживанию частей Красной Армии и Красного Флота, что продолжаю делать и сейчас.    Погода у нас стоит весенняя, а на сердце скорей бы встретиться со своими друзьями". 

      Из письма от  14 мая 1942 года:               
     "Дорогой друг Верочка!   Я пишу Вам во время тревоги. Ну,  вот мы дожили и до весны.  Сегодня прекрасная погода и на душе как будто стало теплее.   Весна эта проходила необычно, и ленинградцам пришлось много поработать для того, чтоб было сухо, хорошо и город походил бы на прежний, величавый, гордый. Красавица Нева очистилась ото  льда и мусора. Набережные чистые, как белое полотно. Трамваи ходят.  Вот только эти птички, да дальнобойные нам ещё до сих пор не дают мирного труда. Трудиться мы умеем, а также переносить все тяготы жизни фронтового города.  В этом наша слава и гордость.  Сейчас, в эти весенние дни,  все ленинградцы заняты посевной – овощной кампанией: отводятся земельные участки под огород, как коллективные, так и индивидуальные.  Это у нас особое   важное мероприятие.
     Советую и Вам заняться сугубо этим важным делом и, таким образом, Вы своим личным трудом принесёте лепту для родины. Что касается моего выезда на большую землю, я в настоящее время делать не хочу.  Так как я   считаю, что я должен быть с Красной Армией и Красным Флотом.  Обслуживать их   -  это почётная задача.  То, что я пережил и что то, что я видел собственными глазами, наших героев, которые по-геройски сражаются за наш любимый город и за нашу Великую родину, ни один писатель, ни один поэт не сможет всего передать, - как свои личные общения с этими людьми".

     Из письма от 16 июля 1942 года:
    "Мне приходится много работать. Причём,  работаю в различных условиях: на воздухе, на танке, на барже, в лесу, в полузакрытых и открытых помещениях. Работаю, как говорят, не за страх, а за совесть.  Здоровье моё в настоящее время гораздо лучше, чем было. Но вот последние два, три дня я немножко чувствую себя неважно: какая-то слабость и всё время хочется спать. Видимо – переутомился.    Сегодня выступаю по радио в 21 час 15 мин.   Пою некоторые сцены из оперы  «Ромео и Джульетта» муз. Гуно.  Джульетта В.Шестакова.   Недели полторы тому назад, а точнее, 25 и 26 прошлого месяца состоялась киносъёмка нашей бригады: П.З.Андреев, С.П.Преображенская, И.И.Плешаков, А.П.Нелидов, Н.В.Красношеева, я и наш администратор-бригадир Б.Н.Верёвкин.  Фиксировались: первое – момент приезда бригады в № часть, второй момент – приветствие командования и третий момент – концерт.  У нас сейчас идут каждый день дожди, но погода стоит, между тем, прекрасная.  Сейчас усиленно идёт эвакуация. Я получил от Раечки письмо и могу судить, что Вы ещё находитесь на старом пепелище, почему и пишу на старый адрес.  Надеюсь, что как только Вы приедете в Москву, надеюсь, что не замедлите дать мне весточку. Ваш Ив.Нечаев".


                ЖИЗНЕННЫЕ ПЕРЕМЕНЫ

                Письма в Москву.

      Из письма от 24 июня 1943 года:
     "Милые мои друзья Верочка и Раечка! …  Работаю  по-прежнему очень много. 3 июня мне вручили медаль «За оборону Ленинграда». Вручение было торжественным.  Собираюсь выехать на гастроли в Москву. Есть предположение, что это произойдёт в недалёком будущем. Тогда я надеюсь с Вами встретиться, как с родными и близкими моему сердцу.  О своих переменах жизненных* я надеюсь Вам рассказать лично, потому что надеюсь, что скоро я Вас увижу.  Ваш Ив.Нечаев".

     Под «жизненными переменами» Иван Алексеевич имеет в виду  радостное событие:    наконец  он обрел семейное счастье, соединив свою судьбу с солисткой балета Кировского театра, заслуженной артисткой РСФСР, Ольгой Генриховной Иордан. Их знакомство состоялось в сцене  «Вальпургиевой ночи» в «Фаусте».  Эту сцену поставила сама Ольга Иордан.
     Одна из  лучших учениц А.Я.Вагановой,  18-летняя выпускница Ленинградского хореографического училища  Ольга Иордан в 1925 году   становится  солисткой  балета Мариинского (с  1935 года Кировского)  театра.  Балерина в  совершенстве владела  техникой классического танца.   Исполняемые ею партии Дивы, Заремы, Феи бриллиантов, Девы-красы, Панночки, Жанны  и  многие  другие  отличались особой экспрессией, страстностью  и, как писали критики, «творческим апломбом». 

      Из-за болезни матери Ольга Иордан  в эвакуацию не покинула Ленинград и  также как Иван Нечаев всю блокаду оставалась в осажденном фашистами городе.
      В  2019 году, в год  75-летия снятия блокады, вышел в свет сборник, посвященный актёрам блокадного Ленинграда, «Танцуя под обстрелами», который совместно выпустили Музей обороны и блокады Ленинграда, Военный музей Карельского перешейка и творческое объединение «Ленинградская сюита». В книге впервые опубликованы дневники  и  воспоминания  артистов Кировского театра  Ивана Нечаева, Ольги Иордан и Натальи Сахновской.
      Из дневника О.Г. Иордан: « Как бы трудно мне не было, я должна была найти в себе силы и возможности для работы. Работать хотелось мучительно. И не мне одной. Об этом говорили все мои товарищи, с которыми я снова начала встречаться. Оказалось, что из нашего театра осталось человек двадцать. Это была способная молодежь, но все были в ужасном состоянии, истощены и обессилены, а у Тихомирова, кроме дистрофии, была еще и цинга: колени распухли, танцевать он не мог.  Агриппина Ваганова  эвакуировалась весной, в марте, и потому возглавить работу балетного коллектива пришлось мне. Я как старшая чувствовала на себе моральную ответственность за судьбу моих младших товарищей».
      Собранная Ольгой Иордан балетная труппа   давала спектакли в блокадном Ленинграде,  выезжала  с концертной программой   в  расположение ближайших воинских частей Ленинградского фронта.

      «Весной 1942 года Иордан и Сахновская начинают танцевать, будучи в дистрофическом состоянии. – рассказывает директор Военного музея Карельского перешейка Баир Иринчеев. - Даже в таком физическом состоянии они могли исполнять – не всегда до конца, иногда, падая в обморок за кулисами или прямо на сцене, – сложнейшие балетные партии.   И музыканты, и слушатели, как и все жители осажденного города, терпели лишения и муки голода и холода, умирали. Однако голос искусства не умолк».     В 1942 году   Ольга Иордан  возобновляет балет «Эсмеральда», а в 1943 – ставит балет «Конек-Горбунок». 
       Обладая  несгибаемой волей и добрым сердцем, Ольга Иордан во время блокады  спасала детей от голодной смерти, устраивала  их в больницы,  а весной 1942 года организовала  эвакуацию детского дома.  После войны, в  1945 году    Иордан выступает на сцене Кировского театра,  а в Малом театре ставит балет «Итальянское каприччио».
С 1950 года Ольга Иордан  посвящает себя  преподавательской работе.

        Из письма Ивана Нечаева  от 9 сентября 1943года:
       "Здравствуйте, дорогой друг Раечка!  Давно я Вам не писал. Было такое время у меня, что, право, не до писем. Сейчас, как будто, успокоился, но  опять несчастье – мой отец при смерти. Он тяжело болен – рак желудка. Это голодная  смерть.  Дорогой мой родитель редкой души человек, большая умница и глубокий. По виду он немного суровый, но на самом деле, совершенно другой.  Жил и трудился исключительно для детей.  Мною он жил и гордился. Поэтому состояние у меня отчаянное. Я каждый день езжу в Парголово, чтоб последние дни видеть его, моего дорогого родителя.  Я должен был выехать в Москву, но в силу вышесказанных обстоятельств отъезд свой отложил. Очень хочу Вас видеть и много говорить.   Видел и был на приёме у  Александра Николаевича Кузнецова*, который мне и содействует поездку в Москву.  Он на меня произвёл огромное впечатление.
        Наверное, спектакли теперь пойдут в бывшем Михайловском театре.  12-го числа предполагается  открыть балетный спектакль «Конёк-Горбунок». В конце этого месяца пойдёт  оп. «Травиата»  в моей постановке совместно с Н.М.Железновой.
Итак, дорогой друг, я надеюсь в конце этого месяца или в первых числах октября, я буду в Москве. Прошу передать привет сердечный Верочке. Особенно привет Вашим родителям. Вас обнимаю и целую ручки. Ваш Ив.Нечаев".
        *Кузнецов А.Н  (1903-1974)   - партийный и государственный деятель. В годы войны – член военного совета Ленинградского фронта. 

   
        Из письма от 15-го Января 1944 года:
        "Мой дорогой друг  Верочка, ещё раз поздравляю Вас с Новым годом. Желаю, чтоб этот год Вам принёс много радостей, счастья и обновления.  Я давненько Вам не писал. В прошлом, правда, было много театральных  неприятностей, но о них я своевременно Вам не писал не потому, что не хотел с Вами поделиться, а потому, что я через чур переживал, носил всю горесть и нанесённые мне обиды в себе. Не хотелось писать в то время обо всём том, что уже прошло.  Рана была нанесена глубокая и, главное, незаслуженная, которая убила во мне и творческую энергию,  и всё то,  святое, которое я носил в это тяжёлое время. Как-нибудь при встрече всё Вам расскажу подробно.  Травля, которая была против меня, она ещё и теперь есть, но она сейчас бьёт по самолюбию мелко, и я решил уйти в самого себя, ибо защищать себя чрезвычайно трудно...   
        Я сейчас одинок, и если переживает со мной за эту несправедливость, то только моя жена и мои друзья, которые ценят мой голос и моё пение.  У меня много писем, получаемых от радиослушателей и они-то тоже со мной, но они, к сожалению, ничего не знают…    Мой отъезд, по разным причинам от меня не зависящим,  всё время затягивается.  Сегодня, день, с нашей стороны, который я ощущаю от содрогания земли, чрезвычайно весёлый и, надеюсь, что скоро услышим отрадные результаты.
       18-го сего месяца годовщина прорыва блокады. Вероятно, в этот день в Москве по радио будет концерт, так как для этого я сегодня записывал на пластинку две русские народные песни: 1) Позарастали стёжки-дорожки и 2) Хуторок. 16-го числа пластинки будут доставлены в Москву самолётом.  Здесь  у нас также будет дан огромный концерт по Радио…  Дорогая Верочка, пишите мне. Передайте поклон Вашим родителям и сердечный привет Раечке и маленькому Вашему брату.     Ваш Ив.Нечаев".

        Из  письма от 23-го июня 1945 года:
       "Милый друг Раечка!   Как у Вас прошли экзамены?  Скоро ли будете в Ленинграде, а если будете в наших краях, то, я надеюсь, что Вы ко мне обязательно  забежите. Я страшно огорчён, что не пришлось  мне петь в Москве.  С 1-го или же с 5-го июля иду в отпуск. Что буду делать, и где буду находиться во время отпуска, пока что не решил.
       Ольга Генриховна   ставит балет «Итальянское каприччио» муз. П.И.Чайковского.  Мне кажется, ей удалось многое и будет хороший спектакль.  Она будет и сама в нём участвовать, что чрезвычайно скрасит спектакль...  В репертуаре на будущий сезон включена опера С.Прокофьева «Война и мир». Дирижировать будет  Самосуд, художник Дмитриев, постановщик Покровский.   Жду Ваших писем. Привет Вашим дорогим родителям, Верочке и маленькому певуну (Вите, маминому брату – А.С.). Ваш Ив.Нечаев".




        В 1946 году  наша  семья почти в полном составе  переезжает в Горький, в связи с  избранием Н.В.Жильцова  на должность председателя Горьковского Облисполкома (1946-1950).

        Из письма от 8 февраля 1949 года:
        Гор. Горький *  Ул. Минина (б. Университетская) д. № 1
Жильцову Николаю Васильевичу  (для Раисы Николаевны):
        "Здравствуйте, дорогой друг Раечка!  Как я рад был, когда я получил от Вас письмо… В 1947 году я был в Саратове, и было хотели поехать вверх по Волге до Горького с Ольгой Генриховной, которая поставила в Саратовском Оперном Театре балет «Лебединое озеро», но поездка не состоялась ввиду внезапной её  болезни.
        У нас пока всё благополучно. В моём репертуаре появилась оп. «Кармен» - пою Дон-Хосе…  Сейчас эта партия всё лучше и лучше играется и поётся.  Я получаю от публики восторженные отзывы, и это служит мне вдохновением и благодарностью.
        В прессе не нашлось места, чтоб моё начинание, когда лирический тенор в России впервые  на Мариинской сцене пел партию Дон-Хосе, подхватило и должную сделало  бы оценку.   Этого, к сожалению, я не имею и потому мне очень, очень грустно.И теперь я готов отказаться не только от этой партии, но и не расширять свой репертуар в этом направлении… .   Ужасно у нас тупая дирекция и не благодарная при том.  Вот какие дела на свете. Я с удовольствием приеду на гастроли в Горьковский Оперный Театр. Могу в марте месяце.
        Мой самый горячий привет Николаю Васильевичу и Людмиле Григорьевне…     Дочурку (меня – А.С.), она, наверно, в Вас, крепко-крепко поцелуйте.    От Ольги Генриховны примите самый горячий привет.    Ваш ИвНечаев".
       

                «САМОЕ ВЫСШЕЕ В МИРЕ ИСКУССТВО» 
      
         В 1950 году наша семья возвращается из Горького в Москву на прежнее место жительства.  С этого времени и до своей кончины в июне 1954 года  Н.В.Жильцов работал  на посту заместителя начальника Главптицепрома  Министерства мясомолочной промышленности СССР. Жизнь  моего деда унесла неизлечимая болезнь крови – лейкемия. Ему было 55 лет.
         Нечаевы  скорбели вместе с нами. Их участие в жизни нашей семьи в те годы  трудно переоценить. 
         Бывая  в Москве, Иван Алексеевич  всегда  старался выбрать время, чтобы  нанести нам визит. Иван Алексеевич высоко ценил  эрудицию своих юных,  с годами повзрослевших друзей  – моей мамы, Раисы Николаевны Жильцовой, и ее сестры Веры.    Вспоминаю, как радовался  он тому,  что  моя мама  после окончания Ленинского педагогического института нашла широкое применение своим знаниям, работая учителем словесности.  Радовали  Ивана Алексеевича  и мои  успехи в школе, особенно в области  гуманитарных наук.  Беседуя с нами, он со вниманием и  интересом  выслушивал наше мнение  по вопросам,  касающимся  литературы,  культуры,  искусства, и жизни вообще.    А с каким  воодушевлением и  как  подробно делился  с нами артист   воспоминаниями о работе над образами героев, партии которых он исполнял в  оперных спектаклях  на  сцене легендарного Кировского   театра.   Не менее увлеченно  рассказывал Нечаев  и о своей   преподавательской работе  со студентами Ленинградской консерватории.   
         Зная друг друга долгие годы,  мы придерживались  негласного правила – в разговорах  не  затрагивать военную тему.  Даже десятилетия спустя после окончания войны,  еще   слишком  глубоки и болезненны были раны, нанесенные сердцу  служителя муз,   прошедшему   вместе  с ленинградцами  крестным  путем    блокадных  испытаний.
       Расставаясь с нами  перед  возвращением в Ленинград,  Иван Алексеевич  всегда  настаивал на нашем ответном визите. 
               
       Письмо в Москву: от 7 марта 1960 года.
       Жильцовой Людмиле Григорьевне:
      
       «Дорогая Людмила Григорьевна! 
        Сердечно Вас и Ваших дорогих детей Верочку и Раечку от всей души поздравляем с Международным праздником женского дня.  Желаю доброго здоровья, всякого благополучия и душевного спокойствия.  У меня нет слов, чтобы выразить благодарность за тёплое, сердечное гостеприимство,  которое Ваша вся семья оказала мне в тот вечер, когда я был у Вас.
         Будете в Ленинграде, мы будем рады Вас видеть у себя и будем очень огорчены, когда узнаем, что Вы были в Ленинграде и не зашли к нам.  Ещё раз примите  от нас самые наилучшие пожелания и пусть Верочка и Раечка нет, нет и напишут мне письмишко, я очень всегда любил получать от них письма.  Передайте привет Вашим зятьям.  Ваши Нечаевы».
               
         В июле  1961 года мы с мамой побывали в   Ленинграде.  Иван Алексеевич  и   Ольга Генриховна пригласили  нас  погостить у них в Комарово, где   супруги  отдыхали летом. Мы с радостью приняли   приглашение.  С момента нашей  предыдущей встречи  с Иваном Алексеевичем   в Москве прошло больше года,   и нам  хотелось  о многом рассказать друг другу . Время  пролетело незаметно, мы  возвращались в Ленинград   под огромным впечатлением  от встречи с  нашими друзьями.      
         Я всегда удивлялась, как этим  талантливым,  добрым,  искренним  людям,  на долю которых выпали  годы   тяжелейших  испытаний, удалось   сохранить  в себе умение радоваться каждому мгновению жизни и   щедро  дарить  любовь  и  радость  людям.  Мне тогда   пришли на память стихи Есенина:
                В грозы, в бурю, в житейскую стынь,
                При тяжелых утратах и когда тебе грустно,
                Казаться улыбчивым и простым –
                Самое высшее в мире искусство».
          Я прочла стихи маме, и мы сошлись с ней в едином мнении, что именно таким,  высочайшим  в мире  искусством Нечаевы владели в совершенстве.               

                *   *   *

         Мы   не знали тогда,  что  Иван Алексеевич   болен,  и что эта наша встреча  с  ним  станет  последней. 
        За несколько дней до начала 1963 года Иван Алексеевич по телефону  поздравил нас с наступающим  Новым Годом  и вслед за  тем прислал  маме письмо, а бабушке поздравительную открытку:

        Жильцовой Раисе Николаевне: «Дорогая Раиса Николаевна! Ещё раз поздравляю Вас, мужа и дочку с Наступающим Новым Годом.  Посылаю Вам фотографии о Вашем пребывании на Финском Заливе.    Желаю здоровья и плодотворной работы в Новом 1963 году.  Ив Нечаев  Ленинград, 26.12.62».

        Жильцовой Людмиле Григорьевне: «Дорогая Людмила Григорьевна и дорогие Верочка и Раечка!!!  От всей души поздравляем Вас и все Ваше милое семейство с наступающим Новым Годом  и желаем всем быть в хорошем настроении и радости и самое главное быть здоровым и еще раз здоровым.  Нечаевы. 28 декабря 1962».

                *   *   *


       31 декабря 1963 года  Ивана Алексеевича не стало. 
       «Забудет мир меня, но ты…» -  эти, обращенные к Ольге  слова из  арии Ленского - любимой партии Нечаева, начертаны на   памятнике, поставленном   Ольгой Генриховной Иордан  на могиле  Ивана Алексеевича Нечаева.  Однако, в полной мере  значение этих слов  было понятно только им двоим.
          После  смерти мужа  Ольга Генриховна по приглашению Министра Культуры СССР Екатерины Фурцевой  переезжает в Москву.  В столице Иордан   работает педагогом   в  Московском хореографическом училище и в  Большом театре.  В 1969 году  из-за болезни матери   Ольга Иордан  возвращается в Ленинград.    Перед  солисткой балета  вновь широко раскрываются двери  её   родного хореографического училища имени  Вагановой, в котором она  продолжила работу  в качестве преподавателя.
        Ольга Генриховна  Иордан  скончалась в 1971 году.
        Подвижники ленинградской сцены, заслуженные артисты РСФСР, блокадники  Иван  Алексеевич  Нечаев  и Ольга  Генриховна Иордан  покоится  рядом,  на Богословском кладбище.
        Светлая им память.