Г. Часть VII. Глава 1

Часть седьмая


1


     Далеко внизу, в тёмной пропасти пространства, узкой цепочкой вытянулись жёлтые пятна фонарей. Они были похожи на трепещущих под порывами ветра светлячков, вот-вот готовых сорваться и улететь в неизвестность. Их хрупкий покой будил тревожное и в то же время приятное чувство. Такие лёгкие, беззащитные, они, тем не менее, продолжали светить, упорно борясь с подступавшей темнотой. Время от времени внизу проезжали машины - неясные тени, выстреливающие лучами фар. Стояла тихая ночь, и шуршание шин было слышно даже здесь, на крыше.
     Гортензия выпрямила спину, расправила плечи и сделала глубокий вдох. Холодный, наполненный влагой воздух проник в лёгкие, разошёлся по всему телу. "Около трёх градусов тепла", - отметила про себя акробатка. Не слишком комфортные условия для работы, но какой смысл сейчас об этом размышлять?
     Она кинула взгляд вперёд, туда, где, почти неразличимый в ночи, тянулся кабель. Он был там, он спокойно ждал своего часа. Знает ли он, что она намерена сделать? Знает, конечно знает. Канат вот всегда знал. Только недалёкие люди думают, что вещи лишены разума, что они – неживые. На самом деле сознание вещей вполне можно сравнить с человеческим. Они, правда, не могут ничего сказать, но разве умение произносить определённые звуки в определённом порядке – решающее преимущество в этом споре?
     Кабель, который они использовали в спортзале, быстро понял, что от него требуется. К концу тренировок он уже не стремился сбросить её с себя любой ценой, напротив, стал покладистым, почти шёлковым. Но то были тепличные условия, то была работа без всякого риска. Здесь и сейчас всё будет совсем по-другому. Если бы у неё была возможность хотя бы пару раз пройтись именно по этому “шнурку”! Но Святослав однозначно запретил подобные эксперименты, они могли привлечь нежелательное внимание. Что ж, подумала акробатка, возможно, это и к лучшему. Она ведь хотела столкнуться с серьёзным противником, не с одомашненным канатом, который тщательно проверяют перед каждым выступлением, чья воля подавлена и лишь изредка проявляет себя, а с сильным, свободным зверем, с кабелем, на который никогда не ступала человеческая нога, – по крайней мере, с тех пор, как его подвесили над этой улицей. Ну вот, её желание сбылось. Бойтесь своих желаний!
     Гортензия сжала губы и усмехнулась сама себе. Не слишком ли много раздумий она себе позволяет? Конечно, времени у неё - у них - достаточно, однако не следует растрачивать его зря. Время не любит подобного к себе отношения. Оно ведь тоже живое, тоже может чувствовать.
     Акробатка повернулась к Геннадию и внимательно посмотрела ему в лицо. В темноте черты были расплывчатыми, неясными, но даже так она без труда поняла, что он переживает не лучший момент своей жизни. Бледный, осунувшийся, похожий скорее на привидение. Ему было нелегко, что уж тут говорить. Впервые Гортензия подумала о том, что испытывает человек, стоящий за спиной акробата, страхующий и переживающий за него. В цирке эти люди обычно скрыты от твоих глаз. А тут вот всё на виду, неприкрытое и неприукрашенное.
     - Ну что же вы, Геннадий Игоревич? - обратилась она к нему. - Выше нос, мы ведь с вами знаем, что делать.
     Гена сделал попытку улыбнуться, но замёрзшие мышцы лица неохотно ему повиновались. Улыбка получилась похожей на усмешку.
     - Знаем ли? - только и сказал он.
     - Знаем, Геннадий Игоревич, знаем, - убеждённо ответила Катерина. - Зря, что ли, я столько лет плясала на канате, а вы... отдали своё здоровье горам?
     - В жизни разное бывает, - опустив голову, пробормотал Гена.
     - Бросьте вы этот пессимизм! Думаете, я сама не знаю, что шансы наши невелики? Но они есть, и это главное. Так что давайте приступать к делу - и долой чёрные мысли.
     Гортензия сама удивилась, откуда взялись у неё такие преувеличенно бодрые слова. Обычно она была куда сдержаннее и вообще старалась поменьше говорить. Но на Геннадия, кажется, они произвели впечатление. Он дёрнул плечом, коротко вздохнул и сказал:
     - Вы правы. Давайте разберёмся с тросом.
     Он нагнулся и достал из ящика моток оранжевой верёвки. Проверил надёжность арматуры, которую они в прошлый раз наметили в качестве точки крепления. Затем тремя быстрыми движениями закрепил на ней один конец троса, подёргал его и удовлетворённо кивнул:
     - Выдержит килограммов сто пятьдесят. Может, даже больше.
     - Что ж, столько я не весила даже в худшие годы, - улыбнулась Гортензия. - Значит, у меня будет надёжная защита. Но помните, вам надо быть начеку.
     - Знаю, - проворчал он. - Бывали случаи, что страхующий попросту не замечал, что его подопечный сорвался. Но могу вас уверить, сейчас такого не случится. В конце концов, вы будете двигаться по горизонтали.
     - Именно так. Только не допускайте рывков троса, как тогда... ну, во время нашей первой тренировки.
     - Этого не допущу, - твёрдо ответил Гена.
     - Ну вот и отлично. Теперь давайте, пеленайте меня.
     Под этим они условились понимать крепление страховки к телу. В отличие от репетиций, во время которых карабин просто защёлкивался на кольце на спине акробатки, тут требовалась дополнительная надёжность. Поэтому Геннадий дважды обмотал трос вокруг её туловища, сделал узел сзади и только после этого присоединил карабин. Трос сильно сдавливал талию, и Катерина сделала невольное движение, пытаясь его ослабить.
     - Нет-нет, - остановил её Гена, - этого делать не стоит. Всё должно быть максимально плотно, иначе… Мы не можем рисковать, вы же понимаете.
     - Понимаю, - вздохнула она. – Только теперь я чувствую себя словно в коконе.
     - Придётся потерпеть. Вы быстро привыкните.
     - Да, если бы у меня ещё было в запасе несколько часов…
     - Их у нас нет, - развёл руками Геннадий. – Кстати, давайте сверим часы, - он взглянул на подсвеченный циферблат хронометра, специально выданного ему Святославом. - Сейчас без двадцати пяти десять.
     Катерина посмотрела на свои часы-браслет – удобную лёгкую вещь, предназначенную для альпинистов.
     - На моих столько же. Получается, у нас в запасе около сорока пяти минут. Хватит даже на пару падений.
     - Зря вы так шутите, - покачал головой Гена.
     - А что ещё остаётся в нашем положении? Пока мы шутим, мы живы. Ну что ж, Геннадий Игоревич, думаю, пора приступать.
     Он смотрел на неё исподлобья, и в темноте трудно было различить выражение его глаз. Поколебавшись пару мгновений, Гортензия протянула ему руку.
     - Не желайте мне удачи, Геннадий Игоревич. Канатоходцы этого не любят.
     - Что ж, в таком случае… желаю, чтобы удача вам не понадобилась, - сказал он, чуть подумав.
     Акробатка улыбнулась.
     - Вот это правильно, очень правильно.
     Он пожал её протянутую ладонь. Рука у него была влажная, но не от воды, от пота. “Ему и правда нелегко”, - подумала Катерина, но как-то мельком. Она уже была полностью сосредоточена на задаче. Все силы, всю энергию своего существа она направила на противника, протянувшегося между зданиями, ждавшего её в темноте, спокойного, уверенного в своих силах противника. И хотя все козыри были не у неё на руках, Катерина резко вскинула голову, сжала губы и сделала два шага вперёд, к краю крыши. “Ну вот и посмотрим, кто кого, - пробормотала она еле слышно. – Посмотрим, что ты можешь мне предложить”.
     Гортензия нащупала мокрую гладкую поверхность кабеля и крепко взялась за неё обеими руками.