Руки дипломата. Мой отец - о разведчиках

О разведчиках во время войны и в мирное время (Рассказ моей матери)

    1947-й год. Семь километров от Оренбурга. Военный нефтемасловый завод № 444.
Это было место работы "отсидевших" заключённых. Их работа - "бочки катать", то есть грузить в эшелоны готовую продукцию, как-то: технические масла, авиа-бензин, керосин, солярку, мазут и т.д.
    Уровень культуры - ниже плинтуса. Голодная рабочая публика, не имевшая права выезда из этого места. Жильё - в бараках, то есть дощатые дома, стены - засыпанные опилками. Туалеты - не предусмотрены. Обеспечено - тепло (т.к. температура зимой доходила до минус 30-ти, летом - плюс 4-ка).
    В девяти из десяти семей - безотцовщина. Отцы погибли на фронте, матери работали или на заводе во "вредных" цехах, или уборщицами, где попало. Большинство жило неизвестно чем...
Дети в большинстве - голодные, грязные, безграмотные - хулиганьё и, очень часто, воры!
    Многие из них "спортсмены", от безделья.
    У завода зимой был ледяной каток (для хоккеистов "русского хоккея", а летом - для футбола).
    Спортплощадки были построены по приказу некоего Гезимы (директор завода).
К сожалению, не знаю его имени и отчества.
    Очень умный и уважаемый Человек (отец намеренно написал это слово с большой буквы - примечание моё. С.З.) Спасибо ему и слава его памяти.
    Завод - № 444 - это был филиал московского завода НПЗ (нефтеперерабатывающий завод в Капотне (Москва).
    Так жили тогда дети погибших солдат: между спортом, воровством и тюрьмой.

    Рядом с заводом (2 км) находилось известное село Бёрды: столица безбожного и кровавого убийцы Емельки Пугачёва.
    Самые "удачливые" жили в "бараках". Это были помещения, построенные из тонких досок, и в комнатах, разделённых фанерой.
    В 100 метрах от нас был лагерь немецких военнопленных. Их быт обустроен по-немецки: тёплые землянки, электрическое освещение, вода.
Не знаю, какие были туалеты... У нас их не было.
    Они всегда были очень голодны. Я сам видел, как в мае они ели хлеб вперемежку с молодой травой.
 
    Мы, рабочие семьи, жили чуть-чуть сытнее. Мы хорошо знали голод, но с голоду никто не умирал. Нас спасали летние заготовки. Каждая семья летом запасалась: одну-две кадки солёной капусты, огурцов, помидоров и, конечно же, картошку.

    Очень помогал ЗАВОД (выделено моим отцом - Примечание моё. С.З.). Осенью давал транспорт и помогал всё это закупить у местных колхозников и засолить. Иначе - повальный голод и остановка завода, производящего военную продукцию.

    Такова была обстановка в семи километрах от Оренбурга в 1945-1950-х годах.

    Теперь о разведчиках.
    Очень уважаю и преклоняюсь перед людьми этой жуткой профессии.
    Одного из них видал и жил с ним в соседях (через фанерную стенку) в 1947 - 50-х годах.
    Вернулся он "с войны" в 1947-м году неизвестно откуда (выделено моим отцом. Примечание моё. С.З.) Сам ростом не менее 180-ти см. Крепкий, молчаливый (ни разу не слышал его голоса), мрачный. Очень ревновал свою жену, почему - непонятно.
    Он всю войну был на фронте, но вернулся живой. По ночам он сразу стал истязать жену. Кричал, оскорблял и т.д. Однажды наш отец не выдержал и пошёл к нему в комнату - попросить не шуметь так. Спать было невозможно.

    Этот, видимо, опытный боец скрутил отца (деревенский, крепкий мужик, старший лейтенант авиации, комиссован по тяжёлому ранению в 1945-м году).
   В его руках отец за секунды потерял сознание, у него выкатились глаза, выпал язык, он умирал. Мать (по её словам) кинулась перед ним на колени, плакала и молила оставить отца живым ("У него трое детей").
   "Разведчик" молча бросил полуживое тело отца на пол и ушёл в свою каморку.
    С тех пор эти вопли и скандалы прекратились (стали тихими).
    Мать запретила нам видеть этого человека.
    Когда мы слышали его шаги, прятались в своей комнате.
    Пару раз я (мне было 8-10 лет) не успевал спрятаться, и по сей день (мне сейчас 78) помню тот ужас, который я испытывал, встречая его.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ:)