Рассказы о войне ветерана 544

                А Т А К А  С  Х О Д У

                Повесть

                Автор повести Василь Быков

  Василь Быков, Василь Владимирович Быков(1924-2003)
(белорусс. Васіль Уладзіміравіч Быкаў).
Советский и белорусский писатель, общественный деятель.
Участник Великой Отечественной войны. Член Союза писателей СССР.
Герой Социалистического Труда(1984). Народный писатель Беларуси(1980).
Лауреат Ленинской премии (1986). Лауреат Государственной премии СССР(1974).
Лауреат Государственной премии Белорусской ССР(1978).

Продолжение 7 повести.
Продолжение 6 — http://proza.ru/2020/12/06/1196

  Показалось, вносили раненого. Кто-то там неуклюже затопал, в щель у края приподнятой палатки протянулась рука, которой входящий как-то неуверенно нащупал стену-опору. Затем под палатку просунулась пригнутая голова, плечи, и мы с Цветковым слегка даже вздрогнули — в блиндаж лез немец. Правда, следом за ним шёл Ванин: я сразу узнал его крутоплечую, опоясанную ремнями фигуру. Войдя, немец остановился, придерживаясь рукой за стену. Левая, полусогнутая в колене, разутая его нога была, судя по всему, ранена.
— Куда бы его? — оглядывая блиндаж, спросил Ванин. — Вот давай на шмутки. Садись, фриц! Битте!

  Перебирая по стене руками, немец раза два подпрыгнул на здоровой ноге и отяжелело плюхнулся задом на тряпьё в углу. Затем он низко нагнул голову в зимней, с длинным козырьком шапке и спрятал от нас лицо. Пулька, замирая перед ним, настороженно урчала, готовая сорваться на лай.
— Перевязать надо, — сказал Ванин.
Цветков, не двинувшись с места, метнул на него злым взглядом:
— Я что — немецкий фельдшер?
Раненая нога немца, видно, кровоточила: на земле возле неё появилось влажное тёмное пятно.
— Сержант Цветков, перевяжите немца! — приказал Ванин тоном, начисто исключающим возражения.

  Едва не сорвав плечами палатку, в блиндаж влез Пилипенко.
— Кого? Нэмця? Да вы жартуетэ?
Ванин, однако, молчал, не сводя глаз с санинструктора, и тот, наконец, взялся за сумку. Расстегнув её, он достал оттуда остатки бинта, которым перевязывал меня.
— Вот, при свидетелях, — мрачно предупредил он. — Я был против.
Старшина сплюнул и недовольно затоптался у выхода.
— Я б его пэрэвязав! Хай бы здох, падлюка! Як нашы вид их здыхають.
Не отвечая старшине, Ванин потормошил немца, который, казалось, задремал. И вдруг он вскинул узкое худое лицо, рыбьи глаза его угрожающе сузились, губы скривились в какой-то неопределённой гримасе. Я не успел ещё понять, что случилось, как Цветков взмахнул над головой бинтом и испуганно отпрянул назад, сильно толкнув Пилипенко. Оба они ударились о стену землянки, слегка зацепив и Ванина, который, однако, не сдвинулся с места.
— Вот гад!
— Дай ему, падле!

  Пилипенко не очень ловко вскочил на ноги, куда-то рванулся Цветков. Плошка на стене едва не погасла. Залилась лаем Пулька. Однако немец не собирался ни драться, ни удирать: он лишь отбивался от собаки. Я видел его искажённое лицо и сжатые на земле кулаки, спиной он упёрся в стену, держа наготове здоровую ногу.
— Сука! — вскричал Цветков уже с моим автоматом в руках.
— Тыркни ты ему! Шо з им важдаться! — кричал Пилипенко.
— Спокойно! — сказал Ванин и стал между ними и немцем. Привычным движением руки он поправил на себе тоненький ремешок планшетки.
— Спокойно, фриц! Хочешь сдохнуть — ничего не выйдет. Цветков, бери бинт!

  Ванин навалился на немца, сгрёб его вместе с руками и придавил к земле лицом вниз. Немец задрыгал ногой в сапоге, прорыл каблуком земляную борозду на проходе и стих.
— Перевязывай!
— Я? — испуганно удивился Цветков.
— Ты, а кто же! — возмутился Ванин, удерживая немца. С заметной нерешительностью подступив к нему. Цветков содрал с раненой ноги пленного шерстяной носок и торопливо обмотал стопу бинтом.
— От так! — сказал Ванин, отстраняясь от пленного, который молча сел, забившись подальше в угол.
— Шчо вам утэмяшылася его пэрэвязуваты! — не мог успокоиться Пилипенко. — Бинты тилькы папсувалы, свийму Ивану нэ хопить! Тыркнуть его, и усы!
— Вы бы поменьше трепались, старшина, — сказал Ванин.
— А шчо, нэ правда? Пэрэвязуваты его! Можа, шча тушёнкай кормиты будэтэ?

  На минуту задержав на старшине озабоченный взгляд, Ванин с досадой вздохнул:
— Мы за ним едва не до станции бежали. Он в меня весь «парабеллум» разрядил. А вы — тыркнуть! Завтра в полк отправим.
— Нэ бачылы в полку такой гныды! - ворчал Пилипенко.
Цветков молчал. Младший лейтенант поднял из-под ног истоптанную шапку.
— Ладно. Я пошёл, — сказал он и вылез из блиндажа. За ним выскочила Пулька. Потом, ворча про себя ругательства в адрес немца, вышел Пилипенко. Не успели их шаги затихнуть в траншее, как сюда влезло трое раненых, искавших санинструктора.
В блиндаже стало холодно и тесно, сесть было негде. Цветков начальнически прикрикивал на бойцов — то не там стали, то не так повернулись. Я не мог найти себе места и, проклиная новую долю раненого, накинул волглую ещё шинель и вылез
в траншею.

                Продолжение повести следует.