тридевятое царство... Широкий дол...

вторая половина октября,
большая жаль – отпуск кончается,
а отпуск у меня в РСУ маленький, всего-то недельки три;
но всё, что задумал, успел:
в саду-огороде прибрали всё окончательно,
грядки перекопал, хлам сожгли, яблони, вишни, смородину подвязал;
в Симу вода спала, речку по перекату в сапогах можно перейти,
Липовая отцвела – тёмный, густой, багровый, бордово-фиолетовый тон
от стволов, ветвей, почек, павшей листвы напоминает о прошлых днях…
скоро на работу, скоро 7-ое ноября, надо будет оформлять машину для  праздничной колонны, обновлять фасад конторы, освежить портреты классиков марксизма-ленинизма,  вдохновлять трудящихся
на самоотверженный труд во славу светлого будущего:
«Верной дорогой идёте, товарищи!»,
«Планы партии – планы народа!»,
«Решения 26 съезда КПСС в жизнь!»;
в столярке, в гараже, у электриков – лозунги, лозунги, лозунги…
в конторе – стенд «Соревнование – сила», профсоюзный стенд
«Профсоюзы – школа коммунизма», стенная газета в два ватманских листа «Строитель», яркое красочное поздравление всех трудящихся в лист ватмана,
объявления…
но это всё потом, а пока ещё есть время, немного,
хочется использовать его с великой пользой…
куда и каким образом?
в Миньяре я был, можно ещё раз съездить, но это будет неправильно:
станет обыденно-пошло, боюсь, томление духа исчезнет,
грусть-тоска растает,
нет уж, пусть болит душа и задыхается;
загадывать не буду, а будем живы-здоровы, поедем в Миньяр,
и на «наше» местечко вчетвером придём,
и сам, один-одинёшёнек, пройду и берегом реки, и улочками, и ьтропинкой по склону, и там, где был покос – загляну…
и по Мань-Елге бродил, и за Кварцевую гору топал, и на Шалашово, Старом и Новом, был; куда податься?
за Аминовским мостом –хлебозавод, а за ним – гора Динамитка;
если на горе стоять лицом на восток, то слева – под горой – окраина,
улочки выходят прямо в широкий дол; я тогда не знал, что этот дол –
Широкий; а так как я там не был, значит, надо пройти, посмотреть что там…
с утра – хмурое, серое, тучи за самую Липовую цепляются, но сухо и безветренно; положил в рюкзак нож, топорик, хлеб-соль, луковицу, в фляжке - чай смородиный налит, спички у меня всегда в штормовке;
отправился я открывать новые земли…
люблю бродить по окраинам,
нравится мне там умственно-трудовая жизнь:
люди заняты осмысленным трудом для продолжения существования жизни:
кто перекапывает грядки,  кто ладит новые ворота,
сосед соседу помогает крыть крышу на сарае,
бабка вышла в сад, собирает поздние яблоки,
у дома напротив – срезки, завидные, сколько добротного материала для всякого строительства набрать можно;
хозяин вышел, смотрит, с какого бока начать их разбирать…
вот и улочка закончилась, вот мосток через ручей…
волнение, сильное волнение – ни разу я здесь не был,
что-то мне откроется;
клад не надеюсь найти, какие-то особые красоты – навряд ли;
волнение, сильное волнение – всё мне здесь впервые:
он и вправду – широкий, размашистый, впечатлительный,
через него ручей бурливый,
по долу, в травах – валуны всяких размеров, то по одиночке, то россыпью,
дорога – разбитая донельзя, в колеях, а мне такая дорога очень по сердцу,
ручей уходит влево, дорога-мосток через ручей, а на взгорке –
знаю, слышал – живтоварищество (животноводческое товарищество);
ну от живтоварищества остались только несколько сараев и избушка-конторка да название, но слышно – по лесу стадо бродит, коровы перемыкиваются;
ручей гремит, бурлит, вода меж камней клокочет, брызги-всплески,
да уже не один ручей, а несколько, и справа и слева от дороги,
да и сама дорога больше на ручей похожа, чем на дорогу –
немного пройдёшь и опять через дорогу водяные потоки,
сильномогучий был в те времена ручей…
берёзы только с приходу, а дальше – ели,
такие же сильномогучие, как и вода,
по самому краю дороги, корни в колеи впиваются,
лапы над дорогой нависли и небе не видно…
воздух сырее, холоднее,
как пламя свечечки – одинокие листья на молоденьких берёзках,
а сами берёзки – тоненькие, застенчивые, притулились  у самой колеи,
к свету тянутся, ветерок чуть тянет, листья колеблет – лучики играют…
колеи глубокие, по колено и выше,
валуны, словно древние пресмыкающиеся выползают из-под еловых корней,
угрюмые, покрытые мхами-шубами,  выходят на дорогу – куда собрались?
дорога разветвляется: влево, вправо, прямо – куда стопы направить?
повернул на север, в гору,
шагаю очень задумчиво,
да и всё кругом задумчиво: ели, дубы, ильмы, клёны, кустарнички, никлые травы, тучи в просветах ветвей, еде заметное движение воздуха, даже сами шелестящие звуки - задумчивы;
 дорога-тропа стала поприглядней - легче, тихо в гору подниматься – легче, а тучи – выше, туманнее, светлее,  иду да иду – новые пространства открываю…
и опять дорога троится, и во все стороны -  берёзы на гору взобрались,
угор - светлый, под ногами листва шуршит, и не знаю – что дальше…
вышел на самый  верх – предгорье Снеговых, - луга, перелески, полянки,
закуточки, всякие укрывистые места, заросли-кусты, ели шатровые… 
ели шатровые, в полтора обхвата, лапы нависают шатром – зимовать можно, жильё готово…
дорога-тропинка лесная, заколодела, замуравела,
 еле заметная, незнаемая, а идти так хорошо, так волнительно,
знаю, что к городу повернул, а где выйду – не знаю…
а дубы такие, что ветвями тучи подпирают, ветвями за них цепляются, меж пальцев-сучьев туман пропускают, дао в себе пробуждают…
ладом легла дорога на сердце,
по лугу – травы жухлые, побуревшие, а где и высветленные, словно серебро, - это душица себя так в октябре выказывает,
кое-где совсем махонькие берёзки и ельничек местами, тоже маленький,
огромные пни от спиленных дубов, ели, заросшие провалы-воронки,
полёгшие ржавые ваи папоротников,
листва, толстым слоем, утишающая звуки и убаюкивающая движение…
пошёл снег, вдруг как-то сразу, большими хлопьями,
снежинки слепились в шарики-лохмотья и посыпались,
медленно посыпались на луг, лес и дорогу –
Благодеяние, Благословение, Благое Небесное Слово…
хорошо бы, очень хорошо, чтобы тропинка была в никуда…
сыплются, замедленно сыплются хлопья,
я ещё замедлил шаги, я знаю –
такое не повториться,
а я буду вспоминать и возвращаться на Снеговые горы,
вновь и вновь идти по лугу, по пропадающей-исчезающей тропинке,
и снежные хлопья, нашептывая невыразимое,
будут опускаться на руки, плечи, касаться лица, пропадать в дыхании,
засыпать ложбинки и углубления в листьях и травах,
оттенять своей снежностью ветви
и навевать такую вдохновенную печаль,
которую и выразить никак невозможно…
снежные хлопья…
белым полотном, ясно очерченным краями колеи, выкроют дорожку,
а я буду идти по лугу, буду идти по лесу…
есть, есть в этом мире что-то …

не исчерпать, не изведать,
лишь малую толику – прикоснуться, тронуть…
слышишь…
и где-то далеко, и где-то рядом…

*на фото - работа автора