Фёдор Рокотов. Портреты Струйских

Фёдор Степанович Рокотов (1736?- 1808) – лучший русский портретист 18 века, работавший в стиле "рококо"(рокотовская маска), после своей кончины был забыт на сотню лет.

В 1905 году русский театральный и художественный деятель,  популяризатор русского искусства Сергей Павлович Дягилев организовал  в Таврическом дворце в Петербурге  "Историко-художественную  выставку русских портретов" (в пользу вдов и сирот павших в бою воинов). Было представлено более 2-х тысяч картин, созданных на протяжении двухсот лет – с конца XVII по начало XX века. Среди них были картины Фёдора Рокотова, одна из них (для примера) уникальный "Портрет Павла Петровича в детстве".
   
Выставка имела оглушительный успех, а  работы Рокотова вызвали восторженные отзывы критиков и посетителей.  Фамилия Рокотова вновь стала знаменитой.

В 1903 году (за два года до выставки)  в московский Исторический музей пришла посетительница, некая Сушкова,  предложившая купить у нее портреты  ее прадедушки и прабабушки, пензенских помещиков Струйских.  Фамилия помещиков ничего не говорила экспертам музея, как и фамилия художника Рокотова, и предложение посетительницы не вызвало интереса.  Она оставила адрес и ушла. Через два года после выставки Дягилева, когда о Рокотове заговорили, как о чудесном открытии, музейщики вспомнили посетительницу, нашли записку с адресом и поехали к ней домой.

Они и предположить не могли, что увидят два неизвестных шедевра прославленного   русского портретиста.  При тщательном осмотре обнаружилась надпись  на оборотной стороне одного холста: "Привез в Рузаевку в 1772 году. Рокотов".

Художественная экспертиза  подтвердила  подлинность "руки Рокотова", а  графологическая экспертиза подтвердила, что надпись на обороте сделал сам художник.  Исторический музей  выставил  найденные работы Рокотова   в своих залах.
В  1925 году портреты  были переданы   государственной Третьяковской галерее.

Установлено. что на портретах изображены Николай Еремеевич Струйский и его жена  Александра Петровна. А Рузаевка – это пензенское поместье Струйского, где молодые поселились после свадьбы в 1772 году. 

Сразу же после женитьбы влюбленный Струйский увёз молодую жену в Москву, чтобы заказать Рокотову (с которым они вместе раньше служили и продолжали дружить) портреты  их обоих – Струйскому было 23 года, Александре Петровне 17.  Художник выполнил заказ, привёз портреты в Разуваевку и собственноручно подписал.

Портреты  Николая Еремеевича Струйского и Александры Петровны Струйской, созданные в одно время, в одном месте одним художником изображают совершенно разных людей.

Портрет Струйского не вызывал такого восторга, как портрет его супруги.   Князь Иван Михаайлович Долгоруков, русский поэт и драматург, писал, что у Струйского было "худощавое неприятное лицо, исступленно-горячечные глаза на мутном фоне, безвольный рот сумасброда, эгоиста и неврастеника". Рокотов таким его и изобразил.

Современники отзывались о Николае Струйском, как  об утончённой натуре: он был известным библиофилом,  коллекционировал картины русских художников, увлекался русской литературой,  писал воспоминания обо всех известных лицах, что посещали Рузаевку,  но  главным и любимым его занятием было сочинение собственных стихов, для печатания которых он построил  в Рузаевке типографию.  Одно из своих творений, оду, Струйский посвятил Екатерине Второй, за что получил с руки императрицы драгоценный перстень.

Стихи Струйского не относились к высокой поэзии, но он очень красиво их печатал и оформлял в своей типографии, так  что Екатерина II даже хвалилась этими книжками перед иноземными гостями.

Не смотря на свою "утончённость", Струйский был ярым крепостником и подвергал своих крестьян  жестоким экзекуциям, например, читая крестьянам свои стихи, он приходил  "в такой восторг и экстаз, что  в буквальном смысле до синих пятен щипал своих слушателей".

Из дневника И.М. Долгорукова: "От этого волосы вздымаются! Какой удивительный переход от страсти самой зверской, от хищных таких произволений к самым кротким и любезным трудам, к сочинению стихов, к нежной и вселобзающей литературе… Все это непостижимо!"

Во время Пугачёвского бунта от рук восставших  крестьян погибли все родственников Струйского, и он остался единственным представителем рода.    Возможно,  этим объяснялась его жестокость и ненависть к крепостным. Он считал себя знатоком законов, но распоряжался крестьянами как сам считал нужным – в основном,  несправедливо и жестоко.

Не смотря на дружеские отношения и доброжелательное отношение к Струйскому,  Рокотов создал малозначительный его портрет, а супруга Струйского, наоборот, произвела на Рокотова сильное впечатление. Он говорил о ней, что она была не только хороша собой и умна, но и "чертовски хитра и вежлива".  Видимо, художник предвидел будущее Александры Петровны!

Рокотов изобразил  в портрете всё, что он увидел в изящной молодой женщине:   гармонию души, богатство духовного мира,  очарование юности,  трепетную  одухотворенность, чувство  собственного достоинства и естественную скромность.

Современники, увидев портрет Струйской, "сразу же загорались желанием познакомиться с этой красавицей, насколько живой и привлекательной она выглядела на этом полотне".

Иван Михайлович Долгоруков, лично знакомый  с Александрой Петровной, писал о ней: "Мало женщин знаю таких, о коих обязан я […] говорить с таким чувством усердия и признательности, как о ней".

Многие, видевшие портрет Струйской, говорили, что их внимание привлекали нежные и грустные глаза молодой красавицы, эти глаза сами вглядывались в зрителя, словно пытались о чём-то поведать. 
Глаза – самый тёмный объект на картине, и от них действительно трудно отвести взгляд.
Из-за этих загадочных глаз современники назвали Струйскую русской Моной Лизой (Джокондой).
Искусствоведы назвали Струйскую  самой красивой русской женщиной ХVIII века.

Николай Струйский,   узнав о кончине своей горячо любимой императрицы Екатерины Великой, умер в тот же день от  сердечного удара перед портретом  Екатерины, единственная копия работы Рокотова, выполненная самим Рокотовым (оригинал  находится в Зимнем дворце).

Рокотов изобразил императрицу  в профиль. Этот портрет так нравился Екатерине,  что она велела печатать именно такой свой профиль на российских ассигнациях.

После смерти мужа Александра Петровна прожила ещё 43 года. Она была успешной правительницей доставшегося ей наследства. Говорят, она была милосердной помещицей в отличие от мужа. Только на её ткацкой фабрике работали ткачихами семилетние девочки,  крестьян нещадно пороли  за любые провинности,  наказывали  голодом, а также морили голодом их скот, сынки Александры Петровны бесчинствовали с крепостными девушками ...
 
В остальном она была тихой, доброй, спокойной женщиной со следами былой красоты на лице.

Советский поэт Николай Заболоцкий, будучи в Третьяковской галерее, остановился перед портретом Струйской в немом восхищении. Он увидел воздушный облик красавицы и вгляделся в её глаза ... Итогом впечатления стало знаменитое стихотворение "Портрет".
Говорят, что Заболоцкий после первой встречи с портретом  часто приходил в зал №3 и застывал перед  загадочной незнакомкой  ...  велика сила искусства!

Портрет.

Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.

Ты помнишь, как из тьмы былого,
Едва закутана в атлас,
С портрета Рокотова снова
Смотрела Струйская на нас?

Ее глаза — как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза — как два обмана,
Покрытых мглою неудач.

Соединенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг,
Безумной нежности припадок,
Предвосхищенье смертных мук.

Когда потемки наступают,
И приближается гроза,
Со дна души моей мерцают
Её прекрасные глаза.
1953.


Илл.
Рокотов Ф.С.
Слева - Портрет Струйского Николая Еремеевича. Масло, холст. 61 х 47,8 ГТГ, зал 3.
Справа - Портрет Струйской Александры Петровны. 1872. Холст. масло. 59.8 х 47.5 ГТГ, зал 3.