Протесты. Гл. 4 Конец Мастера

                Глава 4

                КОНЕЦ МАСТЕРА

Лица нападающих были скрыты масками, тела – плащами, и Анне не удалось даже своим цепким взглядом ухватиться хотя бы за одну знакомую деталь. Их было немного, похоже – отряд разведчиков. Они выскочили из бокового темного прохода им наперерез и сбили с ног. Денис мгновенно вскочил и подсек одного – тот плавно приземлился и перекатился, затем вслед за первым исчез в какой-то щели. Цель их нападения была непонятна, да и нападение ли это было? Но если не нападение, то что? Денис понял это слишком поздно.

- Будьте вы прокляты! – воскликнула Анна, поднимаясь. Денис подбежал к ней: - Все в порядке? – Анна кивнула.

Еще пара тем временем буквально ввинчивалась в узкую щель, и Денис рванулся следом. Он схватил одного за шею и, запросив силача, рванул на себя. Шея хрустнула, но туловище и ноги слэйка уже вошли в щель. Слабый вопль – и тело перерезало пополам. Брызнула кровь. Анна вскрикнула от страха.

- Анна, это провокация! – проговорил Денис, - и мне это не нравится.

Щель затянулась на его глазах. Слэйки словно таяли, растворялись в толще камня. Ни усиленное зрение, ни усиленный слух Дениса не смогли зафиксировать следов их пребывания – словно они мгновенно перенеслись в другое место. Похоже, он недооценил слэйков. Они действовали слаженно и отработанно. И сколько бы Денис ни всматривался, сколько бы ни ругался и ни выстукивал стенку – не мог выявить ни ветки, ни ниши.

- Значит, они в любой момент могут появиться из камня где угодно?

Анна озадаченно покачала головой и пожала плечами.

- Где угодно – это вряд ли. Они нашли свои каналы внедрения, и на слэйков это не похоже, а вот на жрецов – да. - Анна сморщилась, как от зубной боли. – Надо предупредить своих. И срочно перекрыть этот проход.

Они поспешили в потайную залу. Анна быстро отдала указания. Самые крепкие и бесстрашные ребята под предводительством Гордика рванулись к указанному проходу.

- Как они будут перекрывать тоннель? – удивился Денис. – Баррикадировать бесполезно, да и нечем, не картинами же заваливать ветки!

- Опустить перекрытия, - коротко ответила Анна. – Металлические перекрытия-сетки опускаются сверху.

- Тоже древнее изобретение Пик?

Анна кивнула: - Именно так. Знания об этих изобретениях и карты расположения находятся в старинных книгах Лесса. Они нам очень помогли. Только вот сведений о сдвигающихся щелях там нет. Значит, это известно только жрецам.

Вбежал ошарашенный Гордик, следом его спутники внесли обмякшее тело.

- Сузер? – воскликнула изумленная Анна.

- Убит, - сказал не менее ошарашенный Гордик. – Там же, где этот чертов перерезанный слэйк. Сузер был самый тихий. За что?

- Теперь остается ждать. Скоро прибудут главные действующие лица. Нам лучше выйти через центральный вход и не маячить в лабиринте. Расходимся, ребята. Сузера пока нужно спрятать в холоднике. Тело… половину тела слэйка – тоже. Хотя… это бесполезно, ибо другая половина осталась по ту сторону.

- Сделаем, - отозвался Гордик. – Жаль, что его ноги не убегут без головы.

Анна и Денис только прошли через фойе театра и ступили на лестницу под аркадой, как услышали тихий рокот мотора. Вернее даже, не рокот, а пение: белые ланны, в отличие от сысковиков, любили эффекты, и техника на кристаллах выпевала замысловатые мелодии.

Из роскошного многоместного летуна вывалились двое без масок – Денис прежде не видел этих людей, и решительно направились под арку к главному входу в сопровождении группы охранников.

- Кто это, Анна?

- Главный следователь и жрец-слэйк, - мрачно ответила Анна.

- И куда они так спешат?

- Видимо, на приватную беседу к Лессу. Тебе лучше не сталкиваться с ними.

- Дудки! Именно они-то мне и нужны.

- Денис, поверь мне, это преждевременно, надо сохранить себя, чтобы прибыть на заседание Общества, – Анна схватила его за руку, развернулась и быстро скользнула в сторону парка. Но только они вошли в глубокую тень вдали от ночных светильников, как их остановил чей-то громкий глухой шёпот, доносящийся, словно через вату: - Заседание Общества лучше отложить до лучших времён.

- Кто это? – шепнул Денис. – Покажись!

- Это излишне. Я – мститель. Моё дело сообщить. Знайте – Сузера убили за дело. Он предатель.

И тёмная неопознанная фигура метнулась прочь.

- Плохо же ты знаешь собственных людей, - сказал Денис. – Просто тайны мадридского двора. Ещё одна провокация? Или Сузера и впрямь убили за дело? Может, он тайный слэйк? Может, отложить заседание?

- Это невозможно. Сузер не достиг возраста зрелости, чтобы служить в сыске. Внутри Общества нарастают противоречия. Сегодняшний сбор должен решить многое, потому что на нём будет присутствовать Лесс. Ита обещала.
… Несмотря на все опасения, предостережения и тяготы, вечернее заседание состоялось. Состоялось там же, где и всегда, и прошло спокойно, то есть – как обычно. Только Дениса не покидало скверное ощущение неправильности, тревожное ожидания подвоха. Нынче все пойдет не так, чувствовал он, предупреждение пришло не зря, почему же Анна и её гвардия так беспечны? Он корил себя за то, что не последовал совету и не настоял на отмене собрания. Катакомбы, как он увидел, не так уж безопасны. Безопасны ли апартаменты Мастера – вот в чем вопрос!

…
Лесс тихо шёл по коридору, движимый не тревогой, а, скорее, любопытством. Сейчас в его театре совершалось зрелище, отнюдь не предназначенное для зрителей.

Собственно, бунтовщикам больше негде было собираться. И он не возражал против использования театра, вернее – подземной части этого мощного айсберга, его вотчины, драгоценному ожерелью репетиционных залов, больших и индивидуальных, собранию уникальнейшей коллекции музыкальных инструментов, записей и картин.
Пока внизу собирались бунтовщики, наверху репетировали новенькие, среди них едва ли не половина была из семей туристов, ожидавших разрешения на жительство. Приходилось мириться с миграцией в целях сохранения численности островитян. Бог его знает, зачем люди прибывали сюда, чтобы жить. Но они не подозревали о подводных камнях статичного общества Галльяля. И Лесс не думал об этом, просто принимал как данность.

Мастер Лесс давно уже не жил в городской квартире или доме на побережье, отдав их семьям лучших учеников. И переселился в недра своего детища, где можно жить искусством, среди воспоминаний и друзей.

Мастерская Анны была закрыта, хотя её саму не трогали по непонятной причине – но надолго ли? За Итой тоже следили. Одному старому Лессу не грозят подозрения и слежка. Да есть ли на Острове человек, способный обвинить его в чём-либо, избежав при этом всеобщего людского порицания? Лесс был спокоен и печален. Ита пожертвовала музыкой и талантом ради незрелых, преждевременных и наивных идей, ради призрака независимости. И откуда в ней этот максимализм, эта бьющая через край энергия?

Он знал, откуда: передались от матери. И теперь в музыке тесно её порывам и страсти к свободе. Поистине, молодежь трансформируется. И это правильно – в её руках будущее.

Лесс открыл дверь, неслышно вошёл и сел в тёмном углу на низкую музыкантскую скамеечку. В этот раз он не станет молчать, он непременно выскажется. Хватит самоуничижаться, его рано сбрасывать со счетов, он вынянчил, наконец, собственное мнение. И если его не услышат – что ж, зато он выполнил свой долг.
Лесс испытывал угрызения совести оттого, что так долго отгораживался от собственных учеников, Анны, Иты, прятался в раковину собственных представлений. Пора воссоединиться и озвучить боль души.

- Мы не должны, мы не имеем права губить свой народ! – горячо говорил со сцены черноволосый юноша, Мас, взмахивая руками, словно крыльями, зелёная роба выдавала в нём рыбацкое происхождение. – Первым делом остров оккупируют газетчики. Затем между государствами альянса произойдёт борьба за нас, в конечном итоге мы станем чьей-то колонией, и Остров потеряет и независимость, и все свои богатства в момент, а если мы станем сопротивляться – нас истребят. Смотрите – по существу уже началась экспансия, поток туристов увеличился. Они прибывают, чтобы жить, отнимая у нас пищу и воздух!

- О какой свободе на Острове ты говоришь? – гневно перебила его Ита. – Иго жандармов, бремя аристократии, гнёт монахов. Половина мужчин живет в шахтах, и половина из них умирает в мучениях, а их жёны и дети идут на заработки в публичные дома – это свобода? Эмигранты рано или поздно также попадут под колпак, глупцы. Разве такие люди нам нужны? Это беженцы, отверженные, а нам нужны бойцы!

В зале одобрительно зашумели.

– Наш мозг забит религиозными предрассудками. Музыканты и певцы, художники и механики работают для избранных, а для нас изобретают лишь новые способы угнетения. Это свобода? Детям чёрных запретили учиться – и это свобода? Тюрьмы полнятся невиновными, проплаченные убийства процветают – и это свобода?

Ите долго хлопали.

Лесс печально глядел из угла на молодёжь – если уж среди них нет единогласия, что могут они сделать? Их общество тайное, запрещённое всеми властями, и поэтому к ним не будет снисхождения. Они балансируют на краю обрыва. И откуда у них такие странные, такие разные мысли?

Из первого ряда поднялся высокий пожилой мужчина. Это был инженер Кальди, один из учеников Лесса.

- Я прошу слова. Мы спорим уже два часа, и всё без толку. Мы не о том говорим, товарищи. Единственный путь, ведущий к свободе – это открытие Острова. – В зале зашумели. – Вы посмотрите на себя – наша наука заглохла, искусство задохнулось в религии и сказках, забивающих головы людей, отвлекающих от реальности…

«При чём тут искусство?» - с горечью подумал Лесс.

- … мы стоим на одном месте, мы варимся в собственном соку, и некому нам помочь, мы не горим, но тлеем, и лишь новая, свежая струя, ворвавшись под колпак, раздует пламя…

- А вернее, мы попадём под новый колпак, - насмешливо сказал женский голос.

- Прошу не перебивать. Новая торговля освежит нашу экономику, а новые идеи – наши заплесневелые головы. Мы будем учиться у них.

- А пока они учатся у нас, - рассмеялся кто-то, указывая пальцем в потолок.

- Вы этим оскорбляете национальную гордость! – крикнул кто-то.

- Национальное достоинство – это бред, – возразил Кальди резко. – О какой гордости может идти речь, если мы погибаем? Усилится эксплуатация – что ж. Это расшевелит людей. Усилятся недовольство, гнев на всех социальных ступенях. А главное - мы будем иметь оружие.

И тогда Анна быстро и стремительно поднялась на сцену – её лицо было напряжённым и суровым.

- Но мы не готовы к открытию Острова, - заговорила она негромким, но сильным и убеждённым голосом. – Открытие Острова теперь принесёт нам лишь новое рабство. Или полное уничтожение – кто гарантирует, что по Острову не выпустят из космоса ракету нового образца, которая пробьет защитный купол? И тогда мы станем все равно что голыми. Это ясно, как божий день. Нужно быть слепым, чтобы не видеть этого. Так что же нам предпринять и с чего начать? Мой товарищ и консультант считает, что необходимо вести переговоры.

- Только террор! – выкрикнула с места Ита.

И опять Лесс печально покачал головой. Он встал, и в мгновенно установившейся тишине прозвучали его слова: - Наивные, наивные… вы вылезете в большой мир, каким оружием вы будете сражаться там за свою свободу? Едва выйдете из-под гнёта собственных «хозяев», вы попадёте в дьявольскую мясорубку, называемую «жизнью» Большого мира. Весь мир капитала протянет к вам лапы – и ваш крохотный цветущий Остров перестанет существовать. Вы хотите бороться добром – лучше запаситесь самолётами и подлодками. Вы хотите нести в Большой мир свою доверчивость и непоколебимую веру в справедливость? Лучше запасайтесь автоматами и крепкими зубами. Только… только где вы их возьмёте? Наш Остров заполнен беззубыми.

И старый Мастер, повернувшись, медленно направился к дальнему входу. В зале зашумели.

- Нет, - спокойно возразила Анна Ите. – Террором мы добьёмся только террора. Нам не хватает организованности, единогласия, нам не хватает образованности и убеждённости. Только когда мы добьёмся этого, когда мы будем уверены, что весь народ пойдёт за нами – только тогда придёт время действовать. Мы ещё не выросли.

- Что же ты предлагаешь? – спросила Ита.

- Прежде всего, идти в народ, - твёрдо ответила Анна. – Нести не мракобесие религии, а свет знаний, свет науки и просвещения. Говорить с людьми, помогать им в осознании своего положения, помогать им материально по возможности, чтобы завоевать доверие.

Вдруг Анна умолкла и настороженно повернула голову к двери. Лесс тоже застыл на месте, посреди зала, мощный и несокрушимый, точно скала. В коридоре слышался ничем не скрываемый гулкий топот, откровенный смех и голоса. Топот стих у двери, и через мгновение все услышали стук в дверь. И зычный голос, уверенный в победе, потребовал: - Открыть зал!

Все разом вздрогнули. Денис встал, готовый в любую секунду броситься к Анне. Десятки глаз повернулись к Лессу с мольбой и приказом. Лесс неспешно продолжил путь и спокойно остановился у двери.

- Здесь никого нет, - ответил Лесс. – Я отдыхаю после уроков. Извольте не беспокоить меня больше.

- Значит, вы сами с собой болтаете от нечего делать? Откройте, или мы выломаем дверь.

Прозвучал выстрел бича, и гулкое эхо накрыло людей. Массивная дверь загудела и застонала, словно протестуя. Лицо Лесса побледнело от гнева.

- Кровавые звери! – прогремел его голос. – Вы ничего не добьётесь насилием. Боги отомстят за осквернение храма!

В ответ послышался смех и хриплые ругательства.

- Нас предали! – воскликнул Мас. – Я знаю, кто это. Это Дали, любовник Фэйвуд. Это они донесли!

- Ложь! – крикнул гневно Дали.

- Сейчас не время разбираться, – резко оборвала их Ита.

Люди заметались по залу. Это было ошибкой – собраться в последнем, дальнем зале с единственной дверью. Роковой ошибкой. Лесс вскочил.

- Ита, девочка моя, – позвал он. – Сюда! Сюда! Ко мне. Я вас выведу.

Все ринулись к Лессу, к спасительной потайной дверце, возникшей в стене, проскальзывали в узкую щель и исчезали в сумрачном коридоре, освещенной единственной лампочкой у входа.

- Скорее, скорее, - торопил Лесс полушепотом. – Денис, Анна, что же вы?

- Стоп, - проговорил Денис. – Нужны переговоры. Я останусь за переговорщика. Это самый реальный выход. Бежать – значит, признаться в незаконных действиях. Меня не тронут. Не имеют права. Я вне их юрисдикции.

- Им все равно, - Анна толкнула его в грудь, прогоняя. – Закон у них один на всех. Какая юрисдикция, если ты нелегал? Быстрее, уводи ребят, защити их, ты сумеешь.

- Папа, папа, беги сам, ради Звезды, беги, спасайся! – задыхаясь, Ита обняла отца.

- Нет, девочка, мне стыдно бегать, я это перерос, - Лесс улыбнулся. – Не бойся за меня. Я – Лесс, и это имя что-нибудь значит. Да и поздно. Теперь запомни: выход, помеченный иероглифом Пик, ведёт к пещере на склоне холма, что напротив дороги к морю. Открывается большим пальцем по часовой стрелке. Будьте осторожны: похоже, они оцепили театр.

И он почти насильно толкнул её в щель. В это время внешняя дверь распахнулась, засверкали бичи. У щели возникла паника. Было ясно, что последним не успеть. Полицы ввалились внутрь. Денис принял первый удар на себя, активизировав унив. И все равно боль раз за разом била его с нарастающей силой. Погас свет, в зале, похожей на пещеру, метались только отчаянные вскрики, шипение и треск, и адские отблески бичей полицев.

- Не бить, чёрт возьми, не бить, прекратить самоуправство! – заорал начальник стражи, – всех брать живыми! Перекрыть выход!

Денис не дожидался исхода, он напал первым, прикрывая отход. Вот последние студенты исчезли в проходе, осталось всего трое, Анна, Ита и Мастер. Анна и Ита тщетно тянули Мастера за руку, но он оттолкнул их: - Бегите. Ищите выход к морю. Без вас они пропадут!

Анна крикнула Денису: - Его надо спасти! Иди внутрь и прими его!

Она обхватила Лесса: - Идем, пожалуйста, Мастер, это без вас мы пропадем!

Полицы приблизились вплотную. И в этот миг перепуганный парнишка спрыгнул с лесов, где пытался отрегулировать освещение. С криком: - А как же я? – он рванулся к выходу. Лесс посторонился, прикрывая его. Пока Денис пытался не подпустить полица к парню, работая на всю мощь силача, парнишка проскочил в щель. Денис обернулся к Лессу уже из щели и протянул руки, обхватывая его за плечи.

«Вот черт», - подумал он мимоходом. – «В такой кутерьме из игольника не пальнешь, покалечишь всех!»

- Слава Звезде, мы всё успели, - вслух подумал Лесс. Повернулся и шагнул к щели, и махнул рукой оставшимся. Но он на этот раз ошибся. Один из полицев, не выдержав, видно, зрелища уходящих из их рук людей, несколько раз хлестнул по двери максимальным зарядом. Треск бича прозвучал под сводами, точно автоматная очередь. Ита вдруг с ужасом и изумлением увидела, как Лесс качнулся и схватился за грудь. Заряд, ударивший в спину, поразил сердце. Мастер с трудом сдержал стон: острая боль пронзила всё его тело. Его могучее сердце начало сбоить и трепетать раненой птицей, он задыхался. Сердце вдруг отказалось служить ему, и он с досадой подумал: «Странно, неужели я умру? А как же мои ребята?»

И ещё он успел последним движением толкнуть дверцу, навалиться на неё слабеющим телом и прижать ладонь к тайному активатору – дверца плотно захлопнулась, окончательно отгородив его от спасения. И Мастер, последний раз улыбнувшись этому миру, вдруг оборвавшему его бессмертие, упал в руки Анны, единственной, не успевшей уйти и до последнего пытавшейся убедить Мастера.

Подбежавший начальник стражи выругался и наотмашь ударил стрелявшего по лицу: - Дрянь! – сказал он. – На казнь пойдёшь!
…

А по другую сторону двери Залин размахивал рукой с маленьким фонариком, пытаясь организовать толпу и указывая путь, ибо от тоннеля отходила уйма ответвлений, многие из них заканчивались тупиками и могли стать могилами. Отыскать выход к морю могла только Ита. А она осталась далеко позади. Денис замыкал вереницу бегущих. Студенты по узкому тоннелю в полной темноте уходили в направлении запасного выхода, сталкивались, вскрикивали, падали, снова поднимались, у ответвлений образовывались воронки, затрудняя продвижение и создавая свалку. Раненых несли на себе, и они вели себя стоически, Денис не слышал ни единого стона. Вот они вынеслись наружу, на пустынную окольную дорогу, и, не дождавшись проводницу, в страхе начали рассеиваться по парку.

И только в этот самый момент Денис понял, что Анны рядом нет. Пока он дрался с жандармами бок о бок с товарищами, пока пробирался к спасительному выходу, он не уловил тот момент, когда Анну вырвали из его рук и не услышал её слов. Это было самое страшное! Гораздо страшнее того, что скоро в парк ворвались полицы и принялись вылавливать тех, кто не успел скрыться.

Он всматривался в бегущих зорким взглядом. Рыскал волком, расталкивал обезумевших людей, прочёсывал заросли, бежал следом за длинными машинами полицев, увозящими избитых студентов – бесполезно. Анны простыл и след. Его Зоркий даже не смог уловить момента, когда именно её скрутили и обездвижили, когда затолкали в повозку-вездеход, у него даже не возникало мысли, что она могла по доброй воле остаться там. Ему было непонятно, почему не взяли его вместе с нею, хотя он был рядом, всё время был рядом, и постоянно лез на рожон.
Оставалось принять слова Анны о том, что в городе ничего не делается впустую, но с дальним умыслом. Если его оставили на свободе – значит, так оно кому-то нужно, и с него спросят в другом месте и в другое время.
 
Денис светил выбегающим на свободу людям в лицо тусклым фонариком, хватал чьи-то руки, заглядывал в чужие испуганные лица: «Анна? Где Анна?» Всё происходящее казалось ему неправдоподобным, диким спектаклем, в котором его, случайного зрителя, заставили играть одну из ролей. Парк уже почти опустел, полицские повозки отбыли, проигнорировав его, словно его не существовало здесь и сейчас. Он шёл обратно, по тёмному тоннелю, спотыкаясь, отталкивая последних, которым уже ничего не угрожало.

В голове его билось недоумение, страх потери и отчаяние. Он не мог понять, как он потерял Анну, как она отстала от него – ведь она была рядом! Он вспоминал – она всё время была рядом, но почему-то медлила, словно выжидала, пока не уйдут все, хватала Лесса за руки и тянула, уговаривала, а он торопил её. И вот она всё-таки ускользнула, ускользнула, словно в первый день их встречи. Но разве она может уйти навсегда? Это невозможно! И он тщетно светил в лица людям, пробираясь обратно и уже мучительно предчувствуя непоправимое…

Что-то удержало её там, что-то, сильнее страха – он ещё не мог этого понять – чувство солидарности, невозможность уйти раньше товарищей и учителя, бросить их.
А у двери рыдала Ита. Она колотила в стену и кричала, кричала до хрипоты. Денис с трудом оторвал её от двери: - Анна? Где Анна? – спрашивал он её снова и снова, пока она, наконец, не подняла на него отрешённое лицо – и тогда он с окончательной горечью и ясностью понял всё. У чёрной двери, без единой щёлки,  внезапно отгородившей их от родных и любимых людей. Они стояли перед ней молча, застыв, словно в траурном карауле. По другую сторону двери остались четверо: мёртвый Лесс, Анна и двое её товарищей – художник Альтис, возлюбленный Иты, и архитектор Героте…

…Прошло четыре томительных часа. К Университету были спешно вызваны члены Учёного Совета, многие из них, уважаемые даже среди жречества люди – незаменимые конструкторы, инженеры, химики. Университетская территория была ярко освещёна, преподаватели в молчании сгрудились вокруг тела Лесса, который так и был брошен.
Студенты и педагоги высыпали из аудиторий и ячеек общежития, сбегаясь к месту происшествия. Они молчали, многие бледнели от ужаса. Убийство в стенах Храма Искусств – деяние невероятное и исключительное.

Начался спонтанный митинг, но студенты, не участвовавшие в заседании тайного общества, поначалу были скорее оглушены и растеряны, чем разгневаны.

Студенты высыпали на улицу, и тут обнаружилось, что к зданию Университета подтянулись полицы. Завязалась схватка. Студенты заняли оборону, начали швырять камни и дротики.

- Ребята, необходимо выделить делегацию, – крикнул Денис. – Провести переговоры. Любое убийство – это дело государственной важности!

- Ты был чужаком, им и остался! – в сердцах кинул кто-то из учителей. – Тебе не понять наших чувств. Сейчас учеников не удержать, и они должны утвердить себя в протесте, иначе они перестанут себя уважать. Имей в виду, мы не допустим к телу никого из хозяев и голубых, и проведём свои обряды, по красным законам.
Денис с горечью и досадой видел, как его наставления и подготовка идут прахом, словно у людей и впрямь разум затмился фанатичным огнём, постоянно тлеющим в глубине галльяльских душ.

- Просьба успокоиться и разойтись, - вдруг раздался усиленный динамиком голос. – Мы не причиним никому вреда, расследованием убийства займётся сыск, пропустите к телу служителей культа и следователей. Похороны пройдут по всем правилам.

Это заявление вызвало новый взрыв ненависти, и студенты бросились на полицев и слэйков, не слушая окриков. Художники, поэты, ткачи и гончары, совсем юные – что, кроме пламенеющей ярости могли они противопоставить вооружённым?

Денису не оставалось ничего другого, как присоединиться к ним.

- Я требую, от лица и имени Университета, чтобы сюда явился глава города для переговоров! – крикнул Денис прямо в «лицо» глухой маски одного из полицев, непоколебимо стоящего на страже ворот.

- Если вы не успокоитесь, - снова раздался на всю территорию раскатистый уверенный голос, - мы вынуждены будем принять крайние меры.

Студенты начали успокаиваться. Оттаскивали внутрь здания своих товарищей, лежащих без сознания на булыжнике двора. Оказывали первую помощь тем, кто оставался на ногах, но получил ушибы и раны.

Не дожидаясь разбирательств, Университетский Учёный Совет поспешно подал в суд на Полиц-сыск за безосновательное разбойное нападение на студенческое собрание, повлёкшее за собой избиение студентов и смерть Главы Учёного Совета, Великого Мастера Лесса. Переговоры с властями возглавил Денис Бек, надеявшийся вызнать хоть что-то о судьбе Анны. Но с ним не пожелали разговаривать.

- Мы не будем вас слушать, - перебил жрец Дениса, не дослушав. - Полагаю, что вы не уполномочены вести переговоры, поскольку не являетесь галльяльцем и законным туристом или представителем континентальной фирмы, с которой мы ведём торговлю. Поэтому предлагаю вам удалиться, иначе вас придётся отконвоировать в сыск.

Денис и сам был бы не прочь отправиться в сыск, чтобы разнести его к чёртовой бабушке. Ита едва отговорила его связываться с Сыском.

Далее переговоры взял на себя университетский адвокат. Ему заявили, что смерть Лесса – случайность, что облава сыска проведена по следам доноса, наводящего на тайное студенческое собрание с целью заговора. Что квалифицируется как измена. Адвокату удалось «выторговать» возможность Университету организовать похороны Мастера Лесса своими силами, без участия властей, был заключён договор о том, чтобы арестованных студентов – раненых и девушек - отпустили на поруки. Денису не оставалось ничего другого, как слушать со стороны, но скоро тревога овладела им, и он незаметно покинул толпу преподавателей, чтобы направиться к Ите.

Ита продолжала плакать подле тела отца и учителя, рыдания перешли в тихие всхлипы, Денис сел рядом прямо на плиты двора. Ему хотелось рухнуть рядом с ней и колотить по полу руками от бешенства и бессилия, но он лишь погладил Иту по голове, и она уткнулась ему в грудь.

Вдруг Ита встрепенулась, отпрянула, утёрла слёзы: - Денис, я считаю, что наступил решительный момент. Тот самый, о котором ты так часто говорил. Смерть Лесса всколыхнёт весь Галльяль. И мы пойдём в бой. Ты поведёшь нас!

В её голосе вновь была твёрдость и одержимость, но Денис схватился за голову: - Ох, Ита, это чудовищное убийство и исчезновение Анны похожи на провокацию. Нас вынудят к решительным действиям, а потом провернут свои собственные ответные действия. Может быть, они просто хотят заставить нас скомпрометировать себя.

- Возможно. Но убили моего отца, который никому в жизни не желал и не делал зла. Убили вне Праздника. И ты хочешь, чтобы я молчала?

Денис вздохнул: - Ты права, я не имею права требовать от тебя бездействия. Зато могу просить… Пожалуйста, девочка, пойми, что ваши безумные действия ни к чему не приведут, что есть другие методы…

Внезапно Ита обмякла и закрыла глаза.

- Что с тобой? Ты меня слышишь?

Ита не отвечала. Она не могла говорить. Ита была в обмороке, и как только Денис взял её за плечи, она повисла на его руках...