Ошибка молодости Глава 24

Глава 24
Начинался шторм, когда пиратские корабли заходили в бухту острова Чериготто. Галеру, на руле которой Ксения оставила Дмитрия Павловича, вел на буксире бриг «Гордость королевы». Моряки и солдаты, бывшие галерными рабами были распределены на пиратские корабли, разбираться во время похода домой, кто есть кто, не было времени. Шторм подгонял.

Теперь на берегу, несмотря на шквальный ветер и захлестывающие волны, кипела работа. Дмитрий Павлович снова взялся за свои обязанности «бургомистра». А дел ему достало! Новых жильцов надо было разместить в поселке. Но для начала загнать их всех в баню! Помыться да постричься!
 
Дмитрий Павлович был несказанно рад вернуться на Чериготто. Три месяца в море с двумя десятками женщин совершенно его утомили.  История приключилась натурально прескверная. В тот день, когда пираты ушли за Мехмед-беем к Криту, Дмитрий Павлович и думать не думал, что придется ему вновь держать экзамен по морской науке. Пираты из Магриба нагрянули поздно вечером. Их намерения понять было несложно. Откуда, правда, они знали, что здесь сейчас много молодых женщин, а мужчины покинули остров? Магрибцы рассредоточились по поселку. Крики, выстрелы, неразбериха! Дмитрий Павлович увидел Ксению Егоровну, она бежала вниз по лестнице с окровавленной саблей в руке.
— Ксения Егоровна! Шлюп! — крикнул Дмитрий. — Собирайте, кого сможете! Я шлюпки на воду спущу!
Ксения понимающе улыбнулась и кинулась в поселок. Ей навстречу неслись жены моряков, но не испуганные. В руках у них было оружие. «Ага! Значит, рядом Грейс!» А магрибцы дрогнули! Их суеверный ужас перед растрепанными вопящими женщинами сослужил плохую службу. Ксения собрала всех, кого увидела. Беглянки стали грузится в шлюпки. Вдруг к Ксении подскочил магрибский пират и схватил ее за волосы, молодая женщина пыталась вырваться, но сильная рука тянула ее обратно на берег. Дмитрий Павлович выпрыгнул из шлюпки. Выхватив из-за кушака пистолет, он в упор выстрелил в обернутую тюрбаном голову. Ксения упала Дмитрию на грудь.
— Благодарю вас, Дмитрий Павлович, — пробормотала, задыхаясь она.
— Да не за что, Ксения Егоровна, вы только уж на мне долго не виснете, — сказал Дмитрий, улыбаясь, — а то Петр-то Алексеевич мне голову оторвет! Идемте! Уходить надо! Это работорговцы!

Шлюп сняли с якоря. Его подхватило течением и понесло в юго-восточном направлении. С парусами могли управляться только трое, и Грейс голос сорвала, пытаясь хоть как-то на ходу объяснить обезумевшим женщинам за какой трос надо тянуть, чтобы установить паруса в нужном положении. Приходилось справляться Ксении и Дмитрию Павловичу. Сложные названия такелажа не могли уложится в головах беглянок за короткий срок. Обучение морскому делу - процесс весьма сложный, долгий, и надежда на то, что дамочки освоят уроки за сутки, даже не возникала.
Шлюп шел почти по воле волн, и Дмитрий Павлович предложил на бегущий такелаж навязать зеленые ленты, а на стоячий – красные. Это не решило проблемы глобально, но хотя бы дало представление о предназначении «этих веревок». Конечно, бедные женщины никак не могли понять, что такое «травить гика-шкот» и опять, не спящим уже несколько суток Ксении Егоровне, Дмитрию Павловичу и Грейс, приходилось делать основную работу. Ветром и течением шлюп несло в направлении Египта и осознание безысходности возрастало с каждой новой милей, отделяющей беглецов от острова.


Пираты, после пережитых волнений, радостной встречи и возвращения на Чериготто, пировали в таверне и происшествие это теперь вызывало у всех: и участников нелепого плавания, и слушателей историй, с ним связанных, - смех и веселые шутки! Громкие взрывы хохота сопровождали рассказ Дмитрия Павловича о его одиссеи в обществе двух десятков представительниц прекрасного пола. Рассказчиком он оказался прекрасным, сдабривавшим повествование смешными словесными оборотами и описанием своих противоречивых эмоций.
— Мэт! — утирая от смеха слезы, простонал канонир Коннор.  —  Вот ты и побывал в шкуре турецкого султана с его гаремом, только одно плохо, жены все чужие, не побалуешь!
Петр, покуривая трубку, тоже смеялся до слез. Одно его, правда, насторожило: Грейс, которая сидела рядом с сияющим от радости Оливером, не выглядела счастливой. Она растягивала губы в наигранной улыбке и вяло отвечала на объятия Эшби.

***

К ночи корсары разошлись по домам. Мария, уже оправившаяся от тяжелой раны, на удивление радостно встретила своих жильцов. Она нагрела воды и приготовила бадью для своих постояльцев, чтобы они могли помыться. В комнате Петра и Ксении было убрано, на маленьком прикроватном столике стояли в кувшине цветы.
Ксения у небольшого зеркала расчесывала мокрые волосы. Петр открыл окно и в маленькую спальную ворвался свежий морской ветер.
— Перселл сбежал, — стоя у окна, произнес Петр.
Ксения оставила свое занятие и в удивлении воззрилась на мужа.
— Из ямы? Как он смог выбраться?
— То-то и оно, лапушка, — Петька хмыкнул, — разумею, помог ему кто-то.
— Петруш, — изучающе посмотрев на мужа, промолвила Ксения, — догадываешься, кто?
— Есть догадка, только в толк не возьму, почему, — в задумчивости сказал Петька.
Вдруг его лицо изменилось, черты смягчились. Он подошел к жене и обнял ее со спины, положив руки на ее округлившийся живот. Ксения откинула голову на плечо Петьки. Петр, целуя жену в висок, тихо проговорил:
—  Чрево то, как выросло, лапушка! Родная моя, как же я соскучился! Места себе не находил. Мы с Олли все гаремы в Магрибе обыскали. Дураки! Как я мог помыслить, что моя голубка отважная в руки басурманские попадет. Любимая моя, лебедушка!
Ксения провела рукой по густой бороде Петьки, улыбнулась.
— Зарос, свет мой! Похудел! — проворковала нежно.
— Побреюсь завтра, Ксюша, — прошептал Петька, поворачивая к себе Ксению. Взял лицо ее в ладони и целовать стал. — Соскучился, истосковался по тебе, моя лапушка.

***

Ксения уютно устроилась на плече Петьки. Шторм ушел и в окно виднелось звёздное спокойное небо и слышался мерный звук накатывающих волн.
— Мы с Олли за эти три месяца рома выпили, что только подумаю об этом, тошно становится, — рассказывал Петька. — Вламываемся в гаремы, бабочки визжат, а мы и не видим их.
— Неужели и не приглянулся никто, — лукаво спросила Ксения.
— Да, не блудливый я, Ксюш, — Петька поцеловал жену, — отец, помню, говорил: «Нельзя мужчине силу свою направо и налево раздавать. Природа обидится может». После смерти матери, барин Павел Сергеевич женить его хотел, а отец сказал, что мачехи мальцу брать не будет. Красивым он был: широк в плечах, силен, глаза как море, синие. Волосы темные, волной. Бабы об него глаза ломали, а он только мать мою и любил.
— Ты помнишь батюшку своего, Петруша?
— Да, помню, конечно! — вздохнул Петька. — Мне около двенадцати лет было, когда его в солдаты забрали. Помню как тятя меня кузнечному ремеслу учил. Избенка у нас была какая-никакая, но всегда чисто, печь натоплена. Помню, как в баню ходили. Зимой напарит меня тятя, а потом вместе в сугроб или полынью. Помню, как в лес ездили, как с барином Павлом Сергеевичем охотились на белку да на лису. Однажды отец принес мне азбуку, сказал: «Учись, Петро! Бог его знает, если барин нам вольную даст, ты в люди и выбьешься!» Я слышал, как барича учат и сам в избенке по азбуке читать учился.
— Ты был счастлив тогда? — спросила Ксения.
— Да, Ксюш, счастлив, — ответил Петька, — отец никогда не бил меня, говорил, что кто на дите руку подымает, тот в слабости своей признается. — Петр помолчал немного, — после, как забрали его, и Павел Сергеевич слег. А когда барин умер, меня-то из избы и выгнали. Кузьню закрыли. Дядька Степан, конюх наш, меня на конюшне приютил.  Барыня будто невзвидела меня. Жизни не стало. Как вырос, Елизавета Захаровна сначала сама меня в спаленку зазывала. Я отказывался, меня и пороли. Потом подруги ее… А Емельян Захарович, тот любил сцены из римской жизни! Видел он меня Калигулой, смотрел как…
— Не надо, Петруша, не вспоминай! Больно же тебе, свет мой!
— Больно и тошно, Ксюш! Емельян Захарович говорил, ежели не буду ему перечить, оттянет женитьбу мою. Я ведь жениться не хотел. Зачем, думал, рабов плодить.

Ксения покрыла лицо Петьки поцелуями. Посмотрела на него, улыбнулась.
— Забудь все плохое, свет мой, сокол мой ненаглядный! Не будет больше плохого!


Продолжение следует


Рецензии