Мемуарчики. По памяти - 3

   
 По памяти — 3

Начало

Ехали мы как-то из бани. День рождения праздновали. Большим коллективом. Баня была «Виншампаньзавода», а день рождения — мой!
Вина было много и заводского и не очень. Завод, хоть и не наш, а разных других людей, но — вот он, и вина в нем, как воды в кране! Да и люди, у которых мы уже не первый год арендуем баню по четвергам, не против, чтобы у них праздновали. Закусон - и тот, что обычно, и тот, что я понавез. Тот, что обычно — из заводской столовой, который мы всегда заказывали на некоторое ограниченное количество человек. Но там, в основном, еда. А чтобы не страдать от нехватки закуски, я кое-что прихватил с собой. Почувствовали тонкую разницу между едой и закуской? Во-о-от!.. Так что хватало всего.
Вино было сухое - белое и красное. И французское тоже — опять же с собой! Более того, от завода мне подарили — не на вынос, конечно, а тут пить - пару ведер (по 16 литров) настоящего холодного, до зубовной ломоты, брюта. И это был восторг!
Водку, по-началу, выеживаясь друг перед другом, не пили —  прости… я не пью … почти… ну, разве что за твой день рождения ...  чуть-чуть винца не страшно, даже можно. Но известно -  винца  попили, пора и за водочку браться…  а кто не хочет — пожалуйста, за коньячок.
И все это было. С собой. Много. Ну, и попили. И было нас всего человек двенадцать или чуть больше, но было нам от души весело — парилка, душ, бассейн, бильярд, гитара, анекдоты... Хороший получился день рождения, душевный.
Так бы вот и сидели «всю оставшуюся жизнь» в приятной компании, но постепенно вечер томным быть перестал и пришло понимание — надо ехать. По домам. Тем более, что такие банные вечера случались у нас, как я уже говорил, не по пятницам. Так что — завтра кому куда, на работу, на службу и т. п., а пока по домам, товарищи дорогие. Жаль, но — надо! А посидели до того хорошо, что никому и в голову не пришло потребовать продолжения банкета.
В последний момент пришел человек из охраны. Объявил: с понедельника этой недели  машины на территории завода оставлять запрещено - приказ директора. Позвонили директору — говорит, мужики убирайте машины, не ровен час, наезд будет. То ли от конкурентов, то ли от ментов — дай им Бог здоровья… Готовимся к любому развитию событий, всякое может быть. Так что машины, на всякий случай, не оставляйте, а забирайте с собой, если хотите иметь их завтра, как обычно, своими.
А мы водителей поотпускали — их рабочий день давно закончился, у них дети, семьи, им тоже отдыхать надо. Погалдели, пороптали, посетовали на судьбу, но быстренько распределились, кто с кем, куда и как едет. Кончилось тем, что осталось нас четверо и один автомобиль — отличный, новый, иномарочного типа.
И — что делать? Вроде как только на нем ехать и остается. Я, конечно, мог уехать и с кем-нибудь другим, но это означало, что я должен бросить мужиков в условиях неопределеннгости. Простите, но — это не в моих правилах: я их позвал, я с ними  выпивал-закусывал - в том числе и за дружбу, - поэтому и оставить их не мог ни при каких обстоятельствах. При каких — расскажу чуть дальше. Да и вообще - не по-мужски это.
 
Как я уже сказал — нас четверо. Строим маршрут. Среди нас один — армейский полковник,  из Москвы с проверкой. Он гость наших друзей. Нас попросили не бросить и довезти. Святое дело помочь, доставить, проводить. Тем более, что по пути. Решили — на маршруте наш полковник на выход из машины первый. Следующий на маршруте — я. Мне выходить в центре города. Двое оставшихся уйдут вместе  по объездной в Ботанический район.
Только не надо думать, что я так пренебрежительно отозвался, дескать, «двое оставшихся». Нет — это друзья, настоящие, проверенные, реальные парни. И тут никаких сомнений.
Ах, забыл сказать — не вчера это было. Всего-то 2001-й год. Или 2002-й. Трудно запомнить — много всего тогда происходило. Да и какая разница. Но время — именно то.
Итак, с маршрутом разобрались. Пора рулить по-тихому. Но сперва посчитаем по головам и посветим фонариком в действующие лица, чтобы узнать  кто есть кто.
Хозяин автомобиля — Игорь. Он - на переднем сидении. Но не на водительском, а на пассажирском - справа. В обычной жизни, да и по праздникам - очень трезвый, думающий, четко ориентированный как в пространстве, так и в социуме, человек. Служил. Понимает. Старается зря не нарушать. Но, так получается, что не в этот раз. Причина тому - обстоятельства непреодолимой силы. Он хотел выпить на моем дне рождения за мое здоровье, чтобы оно от его тостов сильно укрепилось. И выпил. И он совсем не виноват, что директор «Виншампани» не предупредил заранее, что ожидает неприятностей. В том числе и на наши головы. Игорь сильно рассчитывал на то, что оставит своего железного коня под заводской охраной, а сам уедет с кем-нибудь из своих или, уж совсем на худой конец, на такси. Потому и выпил. И не так чтобы мало или много — в хлам! Индикатор его душевного состояния показал, что слово «му» в этот раз он мог произнести только по слогам, разделяя их глубоким вдохом, осмысленно переводя дыхание. Редкое для него состояние, в целом совсем не характерное, но что есть  - то есть. 
За рулем — не менее выпивший, но, как-то в целом более трезвый друг - Сережа. И хотя в нем намешано разных алкогольных напитков около трехсот граммов, если переводить на чистый спирт, он уверенно держится на ногах, тем более, сидя на водительском месте и используя чудесную возможность обеими руками крепко подержаться за руль. Вот и сидит он на попе ровно, твердо, перпендикулярно земле, ни капельки не шатаясь! Ну, ладно-ладно, конечно, я преувеличиваю — нормально сидит и адекватно реагирует. Что, уже и пошутить нельзя? У Сергея вообще алиби - он приехал в баню не на своем мустанге, а с кем-то из ребят, и пил потому, что за руль садиться не собирался ни под каким вилом и даже под страхом смерти. Но, что делать — не повезло. Как всегда - пришлось рисковать, выручать, спасать.  Это для него, привычно, как водки выпить — горько, невкусно, неприятно, но - надо!… Про водку - опять же шутка!
Гость, как я уже говорил - очень военный человек, настоящий московский полковник. У него характерные для московских полковников розовые щеки и блестящие глаза. Я замечал, московские полковники таким образом — за розовыми пухлыми щеками и добрым прищуром глаз — маскируются от распознавания в них монстров всяческих проверок и увольнений по результатам. У нас в городе он с какой-то кого-то очень серьезной проверкой,  а значит - лицо ответственное и грозное, хоть и розовощекое. Тоже выпивши и крепко. Может быть даже крепче всех нас. Но ему проще. Его дело сегодня - доехать до гостиницы, в чем мы ему непременно поможем, и вспомнить номер, куда его поселили. Ну, а не вспомнит — тоже не страшно - напомнят, есть кому. Тем более, что номер, скорее всего, люкс, а имя его уже вписано золотыми буквами в книгу гостей. Главное, чтобы выспавшись в машине, он не интриговал с озорными горничными, тратя на них оставшиеся силы, а сразу угомонился и поспал до утра. Но это уже не совсем наше дело. Днем он должен правильно подписать правильные акты проверки - зря что ли поили-уважали! Потом его задача за обедом, собрав все силы в кулак, не дать себе продолжить вчерашнее застолье в том же темпе и количестве, что сегодня в бане. И последнее - вечером не опоздать на самолет. А дальше и совсем просто - благополучно отбыв в аэропорт, вовремя улететь и сохранить себя на нелегкой контрольной службе до новых встреч… Вот и все! Делов-то куча! Но нам все его обстоятельства не интересны, поскольку, проверяет он не нас и мы, попрощавшись с ним, совсем не факт, что встретимся снова.
И, наконец, Ваш покорный слуга — скромный виновник, так славно и оригинально завершающегося, торжества.
На заднем сидении справа тоже тепло и тоже клонит в сон. Хорошо, что Сережа — не просто водитель, а бог вождения любого транспортного средства, от роликовых коньков до танка Т-90, и не только по асфальту, но и по пересеченной местности хоть в распутицу, хоть в мороз.
Боюсь рассказать — еще обвините в хвастовстве - но не могу отказать себе в удовольствии и сделаю таки маленькое лирическое отступление. Это по части моего отношения к Сереже, как к водителю. Мы однажды, ровно так же возвращаясь из той же самой бани, решили провести маленький эксперимент — проехать в автомобиле с завязанными у водителя глазами. Сережа сидел за рулем, а я рядом справа. У него на глазах шарфик, закрывающий видимость пространства перед ним на все сто процентов. Иначе какой это  эксперимент и спор на подтверждение мастерства не только того,  кто за рулем, но и того, кто рядом. Серега рулил, а я ему эпизодически считывал вслух показания спидометра —  он, разумеется и сам чувствовал скорость, но подсказывать надо было обязательно - и называл расстояние до препятствия, которое как мог определял на глаз. Ехали идеально. Ничего не нарушили, никого не подрезали, никому не помешали… Право-лево - само собой, идеально. Я же рядом, да и подсказчиков хватало. Проехали минут двенадцать со всеми светофорами по пути и даже с гаишником вдалеке, но на встречном движении. Получили пару крученых пальцев у виска, но не сдались и выиграли. Думаю, что теперь вам понятно, почему Серега — настоящий друг, и почему я спокоен, когда он за рулем? Кстати, я уже, кажется, об этом упомянул, говоря про подсказчиков, ехали-то мы с ним отнюдь не вдвоем — на заднем сидении за всем этим безобразием наблюдали три пары удивленно-настороженных глаз таких же, как мы сумасшедших, товарищей.

Ну, с персонажами определились, маршрут понятен, кто где на выход — тоже понятно, теперь, как говорится, кому в путь, тому пора! Поехали.
Выползли с заводской территории и аккуратно, соблюдая все правила, двинули по домам. Не торопясь. Через весь город по почти безлюдным улицам — все ближе к трем часам  ночи, все-таки. Половина фонарей не горят, но от того только уютнее в салоне. Я в Сереге уверен, с гостем у меня общего мало, да и наговорились за рюмочкой еще в бане за столом. Игорь дремлет на своем боевом посту. Сергею может быть и скучновато, но он не обижается. Да и пыл уже поугас, выдохлись, поутихли эмоции, одно желание — доехать без приключений.
Почувствовав, что подъезжаем к гостинице, я продублировал Сереже, что надо остановиться. Гость очнулся от произнесенных мною слов, все понял, начал благодарить и пытаться выйти из автомобиля, но своими силами у него не получилось. Пришлось выходить мне, вытаскивать его из авто и доводить до крыльца гостиницы.  Помог. Аккуратно. Бережно. Сдал на руки швейцару. Обнялись как родные и расстались... навсегда.
Гостиница - почти в центре города, до моего дома оставалось ехать минут пять-шесть, не более. Пока прощался, почувствовал на себе, что на улице приличный морозец. Потянуло надеть шапку, шарф, перчатки… В салоне я их не обнаружил… Вспомнил — я их оставил в своей служебной машине на заднем сидении. Пришлось забыть о них до завтра. А на улице декабрь, градусов восемнадцать — двадцать. Понятно, что минус.  Подумалось - да и ладно, не критично, я же в машине. А там по двору добегу — эка невидаль, мороз.
Мы проехали от гостиницы минуты две-три и выехали на улицу, пересекающую Главный проспект. Постояли на светофоре, который, как ни странно, работал в штатном режиме, когда те, что вдоль проспекта работали в режиме мигалки. Нам бы проехать прямо вперед и повернуть налево на следующей улице, и все могло быть иначе, но … мы повернули здесь!
Я как-то сразу понял, что мои планы оказаться дома через две минуты, могут и не свершиться. Перед нами возникла фигура здоровенного молодого парня, сержанта, в черном тулупе, с бляхой ГИБДД, отстреливающей от его груди нам по глазам светом наших же фар. Всем своим видом, ростом,  бесстрастным выражением лица и властным отрывистым взмахом полосатой палочки в его руке, он почти убедил нас, что это он сегодня здесь власть, истово бдящая за порядком на дороге.  Нам же, хозяин ли он здесь, бдит ли он здесь по закону или просто зарабатывает, выклянчивая и выкручивая - пока было не ясно.
Мы никаких правил не нарушали, ехали ровно, не виляя и не дергаясь, осознавая, что если что не так, то себе дороже выйдет, но он нас все-таки остановил. Не трудно было догадаться по его лицу, что он давно мечтал прочитать наши документы. Боюсь, что он в последнее время вообще ничего кроме чужих документов не читал — времена были такие, работать надо было, аки пчела — и, наверно, нутром чуял, что наши могут оказаться гораздо интереснее многих. И он, надо признаться, недалек был от истины...
Я эти ситуации знаю очень хорошо. В любой другой ситуации я мог бы, испльзуя служебное положение (хотя, какое там на хрен положение!), позвонить начальнику ГАИ города или начальнику милиции общественной безопасности, или даже начальнику городского управления внутренних дел и попросить помощи. И в любой другой ситуации эти уважаемые люди помня мою доброту к ним, помогли бы обзательно. Но, к сожалению, не в этой. Лучше им сегодня не звонить — это я знал твердо. Ну и что, что они все трое предлагали, мол, надо — звони в любое время, не стесняйся…  Однако целых два обстоятельства полностью исключали такой вариант развития событий и предостерегали меня от опрометчивых звонков. Первое - все-таки почти три часа ночи, и надо совесть иметь звонить в это время. И второе — пьянство за рулем или, как сказано в Правилах дорожного движения «вождение автомобиля в нетрезвом состоянии», не поощрял ни один их них… Так что...
Разумеется, ни Сережа, ни мы с Игорем, за рулем, конечно, не пили, а все, что могли, выпили раньше, но это в глазах трех высокопоставленных милиционеров  ни Серегиного греха, ни нашей общей вины не умаляло. Оттого и обращаться к ним, было равнозначно тому, что позориться.  Оставалось полагаться только на себя и действовать быстро и решительно. Ну, что же, к решительности нам не привыкать.

Середина.

Теперь — внимание! Постарайтесь ничего ее пропустить.
По сигналу сержанта, пригрозившего нам полосатой палочкой, Сергей начал принимать вправо, чтобы остановиться. Аккуратно снижая скорость, чтобы не утащило юзом по гололедице, мы проехали метров пятьдесят-шестьдесят.
Еще тормозя, он, применив навыки отдачи команд зычным голосом, разбудил спящего Игоря, причем  с первого раза. Игорь встрепенулся, взбодрился и тут же выказал явное намерение отстаивать все что угодно перед кем угодно. Но этот, «кто угодно» в виде великорослого сержанта, к машине еще не подошел.
Остановились. Игорь сразу вышел из машины — ему это было сделать легко, он был справа и очень хотел не только продемонстрировать что-то важное, но и потребовать чего-нибудь взамен у сержанта, подходящего к автомобилю. Он явно намеревался  спросить, чего тот сержант хочет от — буквально - офицеров нелегальной разведки, возвращающихся с боевого задания. Но лингвистические способности Игоря с момента его посадки в автомобиль еще не претерпели изменения. Во всяком случае, не улучшились  - это точно. Зато у него получилось хорошо и глубоко вдохнуть морозный воздух и  тут же его выдохнуть.
Дальше стало происходить нечто не вполне соответствующее  моим представлениям об окружающей действительности. Но понять я пытался. И  - это честно. Игорь, еще секунду назад стоявший рядом с машиной, вдруг исчез. Вообще. Радикально. Совсем. Куда? — Непонятно. Летом можно было бы сказать  —  сквозь землю. Но тут-то зима, декабрь, мороз, земля промерзшая метра на полтора, в соответствии с климатическим поясом и данными Строительных норм и правил в части промерзания грунтов. Наверно этой ночью, просочиться сквозь землю затруднительно. И весьма. Но факт — Игорь исчез!
Мне на заднем сидении ничто не угрожало, тем более, что были два фактора, которые меня защищали. Первый — это высокие, почти под крышу, подголовники передних сидений, через которые мое толстое брюхо не смогли бы протиснуть какое угодно количество помощников. А про другое я вообще не думал. Поэтому и вопросов ко мне — как я тут оказался — быть не могло: сижу себе тихо, примус починяю, как говорил один общеизвестный персонаж.  Второй фактор — я мог ждать развития  событий сколько угодно долго, хоть до утра. Бросить ребят я не мог ни при каких обстоятельствах. Тем более, обстоятельства эти были не такие уж и страшные - рядом со мной лежала литровая бутылка шикарного коньяка, подаренная мне одним из друзей, о котором я в связи с этим, вспомнил с особой теплотой. Я уже понял, что если сейчас исчезнет и Серега, то я буду стоять — точнее сидеть — до конца. Да, стоянка в этом месте не положена и преследуется по закону, ну так не я здесь машину останавливал, а сержант ГАИ. А он знал, что делает.
Что-то такое сподвигло меня к тому, чтобы посоветовать Сереге переползти на правое сидение. Что именно? — Не помню. Но выбрать есть из чего - врожденная креативность или тяга к озорству и безобидному хулиганству,  прихваченная мной во взрослую жизнь из далекого детства.
Серега только спросил меня — а...зачем? И я тоже незатейливо так ответил — не знаю, но, наверно, так будет лучше. Серега, доверившись мне — уже не в первый раз, как вы знаете - через секунду уже сидел на переднем сидении справа, как бы притворяясь пассажиром.
В это время, ровно на секунду позже, сержант подошел к машине, как положено, со стороны водителя и тихонько хлопнул по крыше, как бы подавая знак водителю — сим-сим открой!  Со своего места по повороту туловища в створе водительского окна я увидел, что он отвлекся и посмотрел куда-то назад, за мою спину. Вполне может быть, что его кто-то окликнул.  В этот момент креативность от меня передалась Сереге. Он бесшумно приоткрыл дверцу и словно  вытек на улицу, где и исчез у меня из виду. То ли присев на корточках, то ли смешавшись с придорожным снегом.
Хорошо, что машина была импортная, а у нее дверка тихая-тихая, неслышная даже в непривычной ночной тишине, обуявшей Главный проспект. Сержант, постояв три секунды, решил заглянуть в салон автомобиля. Надо было видеть это удивленное выражение лица. А что — парень молодой, жизни еще не видел, с конкретными мужиками не связывался, вот и удивился. Вглядываясь в полумрак салона он узрел, что в нем - никого кроме меня на заднем сидении. А я смотрел на него и улыбался. Не знаю, обрадовался ли он мне так, как я ему — боюсь, что надеяться на это не стоило. Но я, не только получал истинное удовольствие от его удивления, но и радовался за него — ибо блажен человек, который умеет так удивляться — искренне, по-детски, совершенно не стесняясь своего глупого выражения лица. Помните, как завершает свое Евангелие от Матфея сам автор - апостол Матфей? Так я вам подскажу, хоть и не дословно, а по смыслу: и оставайтесь детьми, ибо не будучи детьми, не войдете в царствие небесное.
И тут сержант задал мне совершенно неожиданный вопрос, который наверняка  запомнил, потому что получил на него шедевральный (почти! Хотя по глупости — вполне!) ответ. И я отчасти даже горжусь такми волшебным диалогом: он, хоть и по делу, но откровенно, не скрывая своей возрастной глупости, спросил - А где все?
- А все — на взлетной полосе! - ответил ему я, вспомнив свое околоавиационное прошлое.
Ну, а чем еще я мог ответить на его глупость — только такой же откровенной глупостью, тем более, что отвечать надо было быстро, не раздумывая, остроумно, подтверждая реакцию.
- Перестаньте шутить, где водитель? - потребовал он от меня.
- Вышел на предыдущей остановке, ответил я с лицом на котором — уж я постарался — не было и тени улыбки.
- Да вы что, издеваетесь?
- Зачем? Я себе сижу, меня везут, какие ко мне вопросы? А может - это автомобиль с дистанционным управлением. Где-то есть оператор, у него карта города, и система управления. Разве вы не знакомы с такого рода опытами, которые проводят в городском УВД? Спросите у ваших начальников.
Конечно, эт была откровенная чушь, но я был вынужден играть с сержантом в игру, чтобы выгородить своих друзей. Парень слышал по моему тону, что я не шучу, в то же время разговаривая с ним уважительно и нисколько не умаляя его достоинства.  Несколько секунд задумавшись о чем-то своем, он молчал, вглядывался в меня, что-то пытался понять, но так и не решившись позволить  себе лишних вопросов, захлопнул водительскую дверцу, развернулся и пошел куда-то, мне за спину. У меня сложилось впечатление, что он не захотел понять моего пафоса, явно диссонирующего с суровой реальностью зимней ночи и, все-таки, почувствовал издевку. По сути он ничего возразить не мог, да ему и незачем было — я для него — хрен-те-кто, а никак не участник дорожного движения, а потому и ответственности никакой не несу. Ни по какому кодексу… И даже в моральном плане.
Дверца закрылась тихо, почти без щелчка. Я остался один. В тишине. В темноте. В одиночестве. Хотелось пить. Но воды в салоне я не нашел. И что? - Не открывать же для этого бутылку коньяка, чтобы пить его потом без закуски.  Тем более одному, без товарищей. Ладно, буду ждать по-суху.
Сидел я, ожидая развития событий, минут пятнадцать. Из замка зажигания торчал ключ. Время шло. Ни Игоря, ни Сергея. Вопрос — чего я тут сижу и долго ли буду сидеть еще?  И уехать на чужой машине тоже не могу — доверенности от хозяина нет, водительских прав при себе нет, да и, в конце концов, я тоже выпивши - мне за руль никак. И что делать, не давать же на штраф-стоянку ее эвакуировать. Размышляю — если потащат на штраф, то придется звонить кому-то из друзей, хорошо бы трезвых, или просить этих же гаишников отогнать ее ко мне во двор — тут ехать минуты полторы и там, уже из дома пытаться найти парней. Решено. А деньги то есть, если вдруг? Вроде что-то должно быть в бумажнике, в портфеле, в машине.
Грешным делом, я уже начал думать, что все закончилось. Никого нет, вопрос исчерпан. Плохо одно — номер машины гаишники срисовали, как ни крутись — хозяина найдут. Если уже не нашли.
Как-то сама собой возникла мысль - дойти до гаишников, разузнать, пощупать их отношение, если что - попросить их отогнать машину. Пришлось выйти из машины и пойти в их сторону. На улице - дубак конкретный. Ничего, справимся. Дверь справа приоткрыл чуть-чуть и так и оставил, чтобы - мало ли — не захлопнулась с ключом внутри. И пошагал к перекрестку. Благо идти недалеко — метров шестьдесят.

Вижу, стоят две машины ГАИ (или ГИБДД — уже не помню, да и не важно), одна - метрах в пяти от перекрестка, а вторая на перпендикулярном направлении. Вокруг первой крутится все тот же сержант, во второй - на водительском месте — старший лейтенант. Судя по всему, он и есть начальник этого поста. Но, когда мы поворачивали налево, его тут не было, видимо только что подъехал по сигналу, на усиление.
Подхожу к машине, внутри свет. Стучу ему в боковое стекло и — Бог ты мой - вижу на заднем сидении Сережу, собственной персоной.
В руке у него трубочка, в которую ему надо выдохнуть и которая его должна погубить, как обладателя водительского удостоверения. Еще минута и прав у Сереги не будет несколько месяцев или даже лет. Старлей сидит с серьезным лицом, недовольный, что я его потревожил — видимо хотел достичь с Серегой  компромисса ценой долларов триста или даже пятьсот. Но у Сережи, судя по всему, планов на компромисс со старлеем не было, и он рассчитывал на консенсус на несколько иных условиях — за бесплатно. Но отношения между ними начали потихоньку натягиваться, ибо Серега явно медлил, то поднося трубочку ко рту, то, будто что-то вспомнив, заговаривал, отодвигая ее на расстояние вытянутой руки.  Старлей заметно нервничал. И я его понимал — бабки, на которые он рассчитывал могут уплыть и с такого счастливого случая может не выгореть ничего. А я стоял напротив и тупо  задавал ему нелепые вопросы, типа того, на каком основании он задержал доставку моего очень начальственного тела к моему дому, где мне будет тепло и уютно. И зачем он морит в заключении на заднем сидении своего авто вот этого, понимаешь ли, тоарища, который непонятно причем тут вообще.
В это время к нам то ли строевым шагом, но очень быстрым, то ли бегом, но исправно вытягивая носок, приблизился сержант. Иной раз, увидев воочию то, что вытворяют военные, просто диву даешься, как это они могут вообще. Сержант доложил, что ни на минуту не теряя бдительности,  буквально беспрерывно бдя за пространством вдоль Главного проспекта, буквально только что, он заметил неясную тень, метнувшуюся к остановленному им пятнадцать минут назад автомобилю. Судя по всему, здорово воремя я вышел — подумалось мне. Эта тень, - продолжал сержант, - опережая все мыслимые скорости, якобы уселась за руль и рванула с места, в сторону, противоположную от их усиленного поста. Мне хотелось было спросить, что это была за тень, как выглядела, какого роста, какой комплекции, но сержант, всеговорил и говорил, привлекая к себе внимание старлея. Доложив об угоне оставленного без присмотра автомобиля, он выразил желание лично убедиться,  как именно неизвестный  угонщик проследовал под нависающим над проспектом железнодорожным мостом.
Старлей спросил у сержанта, записал ли он номер автомобиля и получив от него растерянный  отрицательный ответ, безнадежно махнул рукой. Было видно по нему, что он весьма разочарован докладом, но не стал ругать сержанта и разрешил ему доехать до моста, чтобы убедиться, что все в порядке. При этом он четко проинструктировал сержанта, чтобы тот не вздумал включать сигнал сирены и проблесковый маячок, а кроме того, дальше моста не преследовать. Под мостом сержанту следовало  развернуться, а по возвращении из этого дальнего и опасного рейда прибыть на то же место, где стоит сейчас и приступить к дальнейшему несению службы на по защите городских жителей от не очень трезвых водителей.
  Сержант, звеня по промерзшему до состояния бетона асфальту железными набойками на каблуках, со всех ног — как учили - побежал к своему автомобилю, вскочил в него и умчался.
Насладившись зрелищем отъезда сержанта, я повернулся к старлею и увидел как его лицо вытягивается от удивления и разочарования. Лицезреть в течение короткого времени за один вечер целую плеяду отчаянно удивленных происходящими событиями людей, сегодня мне довелось более, чем в обычные дни.
Меня чужое удивление, как ни покажется это кому-то странным, нисколько не удивляло, а до известной степени, даже радовало, ибо именно мои выходки и, отчасти, я сам, были основной причиной их удивления. Но — не поверите - в этот раз удивился и я. Правда, в отличие от старлея, удивлявшегося безрадостно, мое удивление меня не просто порадовало, а вызвало восторг: Сереги на заднем сидении не было. В салоне старлеевского  автомобиля сидел один одинешенек старлей - исключительно собственной персоной. Мне сразу это напомнило анекдот про Кобзона — без ансамбля, сам-бля, один-бля… Старлей резко повернулся назад-вперед и задумался. И только одинокая трубочка-индикатор пьянства за рулем, блеснув стеклышком, покатилась в щель между задними сидениями,  словно обиженная и разочарованная, что никто ее своими губами не обнял, и не использовал по назначению.
Мысленно я искренне поблагодарил сержанта за то, что он вовремя подошел и надежно отвлек старлея от контроля за ситуацией. Ведь получилось так, что был остановлен патрулем нетрезвый водитель, который мог бы… нет, должен был бы… А сейчас — ни водителя, ни машины, ни … ладно, о деньгах не буду, уверен, что старлей был честный парень и просто нес службу на посту, и ничего более у него на уме не было и быть не могло… Хотя опыт и статистика говорили об ином...
Но старлея надо было «добивать», чтобы взгрустнул и не думал о каких-нибудь оперативных мероприятиях типа погони или еще чего. Надо было усугубить, бросающуюся в глаза его явную растерянность, а потому я обратился к нему со словами, в которые постарался вложить всю свою душевную доброту и участие.
- Как же вы так, товарищ старший лейтенант. Что же у вас за оперативный состав, который так вас подводит. У всех на виду — хоть и темная ночь, а фонари через один - угоняют автомобиль ценой не менее двадцати тысяч долларов, а ваши подчиненные ничего противопоставить этому не могут. Даже номер автомобиля не записали. Ну, да ничего, я уверен — видел все своими глазами, - что вы в этом совершенно не виноваты. Я, как очевидец, уверен, что угонщик, уехавший на автомобиле, не из вашей команды и вы не соучастник. Кстати, если завтра хозяин автомобиля заявит об угоне, можете сослаться на меня. Я, чем могу, помогу вам выпутаться из этого дела. Разумеется, как свидетель. В вашу пользу. Визитку дать?
Мне показалось, что сейчас со старлеем что-то произойдет — то ли он наорет на меня, как настоящий представитель власти, не терпящий подначек, то ли расплачется от обиды. Нет, я конечно понимал, что слзу из него палкой не выбьешь, поэтому ждал ора.  Но старлей не произнес ни звука и удержался даже от крика, а лишь отмахнулся от меня в сердцах. Сразу было видно, что парень он тертый, служит не первый год, таких как я шутников видал-перевидал, и если что - вдруг на самом деле угон — выпутается сам. И он, разумеется, был прав.
При этом у меня возникла еще одна мысль, точнее продолжение мелькнувшей несколько минут назад.
Я уже успел взглядом охватить салон - свет в нем был довольно яркий и вполне достаточный, чтобы увидеть, что Серегиных документов в машине нет. Понимая, что Серега тоже парень ушлый и побывал в не меньшем, чем старлей, количестве дорожных передряг, только с другой стороны, я понял - у старлея Серегиных прав не было.  Фу-у. Можно было сделать выдох. Кажется, обошлось. Что-то, наверняка будет потом, но сечас, по горячим следам, как бы продолжения не будет. Окончательной уверенности в этом не было, но итог таки радовал.
После отмашки старлея, бывшей по сути жестом, который свидетельствовал о безысходности ситуации для него, я понял, что инцидент исчерпан и мне пора валить, как говорится, без несчастья, дабы ничего не испортить излишними разговорами. Я еще раз участливо посмотрел на старлея, сделал ему ручкой и пошел прочь. Точнее к тротуару, на пешеходную часть.

Окончание.

  Метрах в десяти от машины старлея стоял киоск, коих в те времена было не по одному на каждом перекрестке. Этот был круглосуточный. Почуяв, что несколько подмерз, на холодке беседуя со старлеем, я решил зайти внутрь него, чтобы немного погреться и купить воды. Пока шарил по карманам, осматривался, любопытствовал, заходил ли в него кто-нибудь в последние пять-десять? Собственно я и так видел, что никто, но пару-тройку минут поболтал с продащицей и немного согрелся? Видимо дремавшая еще минуту назад девчонка отвечала равнодушно и односложно. Ей, похоже, не очень хотелось не только продавать мне чего-нибудь, но даже и разговаривать со мной. И я ее понимал. В киоске было не просто тепло, а жарко. Будь бы моя воля, я бы так и остался в киоске, чтобы не шляться по морозу, но.... Купить мне ничего не удалось, мой бумажник остался в только что уехавшей машине, внутри портфеля. Неприятность. Документы. Денег там с гулькин нос — почти все потратил, покупая алкоголь и продукты на стол. Хорошо, что телефон в кармане оставил. И ключи от квартиры — никого будить не придется.
За те минуты, что расспрашивал продавщицу, я немного отогрелся, но воды не купил — не на что было. И просить попить не стал — ни к чему напрягать, потерплюдо дома. Поняв, что мне тут как бы не очень-то и рады, я вышел на улицу и пошагал в сторону дома. Вспомнил, что сегодня я вырядился в старую дубленку и что у меня за спиной болтается капюшон.  Я накинул его на голову и прибавил ходу. Несмотря на поздний час и количество выпитого и съеденного, спать не хотелось. Я был бодр и весел. Хмель ушел, как не было и с каждой новой пройденной сотней метров, у меня все более поднималось настроение. На улице не было ни души, меня никто не видел и не слышал — как мне казалось -  я шел и практически хохотал в голос. Мне не доводилось бывать такого рода передрягах, заканчивающихся почти весело и комически. Это же подумать — два откровенно пьяных, не скажу кто, тем более за глаза — обвели вокруг пальца целый наряд ГАИ, усиленный,  абсолютно трезвый, замотивированный на таких нарушителей правил, как мои друзья, выше некуда. Притом, что один из них был так пьян, что практически без сознания, хотя и действовал, как потом оказалось, в высшей степени разумно, хоть и безбашенно. А у наряда служебных  полномочий — от задержания и ареста и до прицельной стрельбы по угонщику. Конечно, если я ничего не путаю. Но ведь, все-таки, вышли из сухими из воды ничего, по сути, не потеряв. И даже чести. А может, просто менты у нас в ГАИ — добрые отзывчивые люди? А? Кто знает?

Через пятнадцать минут довольно быстрого хода я вошел во двор своего дома. Телефонная трубка, разрядившись пикнула мне в прощальном поклоне, но я успел увидеть, что на экране высветилась половина четвертого.  Я еще раз порадовался за друзей, что так счастливо выпутались из «блуды», и за себя, что все быстро закончилось, что я никого не подвел (ну, а вдруг — сам того не желая!) и добежал до дома, почти не замерзнув.
Уже потом я узнал, что было еще одно обстоятельство, которое я мог бы разрулить, но не оценил его должным образом, поскольку о нем не думал и совсем не ожидал. Оказалось, что Игорь взяв, с места в карьер — а надо ли говорить, что угонщик был именно он? — через минуту влетел во двор моего дома. Там он мгновенно встроился в ряд ночевавших у меня во дворе авто, отключил фары и притаился. А через некоторое время, судя по всему, вырубился — заснул.
- Почему ко мне во двор, почему не сразу домой?  -  спросил я его на следующее утро.
- А как же? Я помню, что мы отвозим тебя, значит ты придешь к себе во двор, и скорее всего, вместе с Серегой. Надеялся, что  догадаетесь, что я вас тут жду. А подождав, понял, что вы не догадались. К тому же, я понял, что за мной сейчас устроят охоту ГАИшники и на дорогу мне лучше не соваться совсем. Хотел тебе позвонить, чтобы узнать номер квартиры, но тянул до последнего и заснул.
Действительно, проходя по двору, я обратил внимание, что стоит авто с выключенными фарами, но похоже, что с не выключенной панелью руля. Но мне и в голову не могло прийти, что - это Игорь. И я ушел домой в абсолютном неведении и без малейшего зазрения совести, А он, часа через три прилично продрог и прсонулся. Не дожидаясь рассвета и не решившись мне звонить, рискнул, аккуратно встроился в утренний трафик и покатил к себе домой уже практически полностью трезвый. Ну, хорошо — условно трезвый.
Как обычно, в восемь пятнадцать утра, за мной пришла служебная машина. Я  поехал на работу и в девять утра  уже проводил оперативку. По лицам  подчиненных я не заметил, что раздражаю их перегаром от вчерашнего. Днем мы созвонились и Сергей с Игорем заехали ко мне, завезли оставленный в салоне коньяк и портфель. Я предложил «намахнуть». Игорь отказался наотрез — дескать еще вчерашнее не переварил, а Сергей сначала согласился — вроде как неплохо бы «бодун шугнуть», но позвонил жене, что-то уточнил и отказался -  как бы надо будет вечером за руль, а два раза снаряд в одну лунку просто так не загонишь.
Я спросил Серегу, как он выпутался из ситуации со сталеем и куда делся.
- У меня было ощущение, что ты превратился в окружающий воздух и смешался с морозцем.
Сергей поведал, что воспользовался отвлечением внимания старлея от него, и решил смыться, понимая, что сам старлей, оставшись один, из машины на холод выходить не будет,  а сержант с кем-то еще рванул на задержание угонщика.
- Я видел, как ты отошел от старлея. Когда ты зашел в киоск, я сидел за прилавком на полу у ног продавщицы и показывал ей, чтобы она молчала и вообще спровадила тебя из киоска. Я подумал, что лучше будет, если ты меня не увидишь и выдашь меня своей реакцией и неизбежными разговарами. После того, как ты ушел, я купил две бутылки пива, одну открыл и начал пить. Потом подошел к скучающему старлею и предложил вторую. Тот — можешь себе представить -  обрадовался, видимо тому, что я не видение и не фокус-покус. Сначала хотел покочевряжиться, дескать на посту не пью, но потом согласился и мы с ним посидели поговорили, пивка попили. Договорились, что он приедет ко мне на заправку и я заправлю его бензином в знак примирения, под завязку и на халяву, то есть за мой счет.   
Через несколько дней мы с Сережей и Игорем встретились в той же бане. посмеялись, рассказали друзьям, чем вызвали их неподдельный интерес — опыт все-таки, какой-никакой. Ну и удовольствие — смеялись громко все вместе! Этот случай сразу стал своего рода легендой.
Про вопрос со старлеем почти сразу забыли, поскольку он был улажен к обоюдному удовлетворению сторон. Более того - у Сереги появился целый друг в оперативном составе ГАИ.
Вот как бы и все. После этого случая многие новые уже не случились. Так безбашенно мы себя уже не вели. Так крепко, как на тот день рождения,  мы больше уже не пили и уж, конечно, пьяными за рулем не ездили. Даже по крайней необходимости. Во всяком случае с моим участием.
Наверно вам покажется, что не чудили потому что растеряли молодость и дурь, а не пили потому, что просто не за что было? Не-е-ет, ребятки, и дури еще хватало и выпить было за что и кого. Надеюсь, что еще и есть, и будет. Нам друг для друга себя не жалко. Но знаете о чем я жалею? … О времени, друзья мои, о времени… Он еще не ушло совсем, но — уходит. Постепенно. Где-то само по себе, а где-то и друзья уносят. За собой. Ну, вы поняли... И хотя, как нормальный человек понимаю, что больше его уже не будет, все равно верю, что сохранится память о нем. И не только во мне... А впрочем мы и сейчас не против покуролесить, порадоваться чему-нибудь этакому!.. С друзьями.

Конец.