VI. Skit. Mary

Вайнер вышел из заведения с неприкрытой эмоцией непонимания и удивления. Один из журналистов доказал касаемо выборов, после которых Марку не довелось больше голосовать, что участок продолжал набираться исправно сто процентов и без его участие. Штаб внёс в списки избирателей всех мертвецов с могильных плит на местном кладбище, а местные заколоченные дома, в которых никто не жил, обеспечили тогдашнему мэру от пятидесяти до ста голосов каждый.

Слишком невероятным было совпадение и пока ненароком соврал — почувствовал внутренний прилив сил, кокого не испытывал довольно давно, не соврать бы около пяти лет… И одухотворённости заволокла одеялом мягким, пока сердце в штаны упало. Однако дело одно отлагательств больше не тробовало, это позвонить Мэри, она наверняка волнуется. Когда бак пробило было слишком рано, чтобы звонить…

Он был прав, подобие телефонной будки было, до неё проводил добрый прохожий, однако все были на лицо похожи между собой. Представляя клокообразную серую массу безликую, где не было цветных пятен. И будка, хоть и старая, но на вид исправная, с добротной железной коробкой и слегка заедающим диском. Мелочевки набрал писатель из карманов со сдачи от кофе, при мысли о котором поворотило, чтоб он ещё раз Льва послушал. Что за человек…

Вайнер снял трубку и послушал сигнал — непрерывный, ещё раз сверился для верности. Стал перещёлкиваться на диске знакомый номер. Длинный сигнал сменялся частым и коротким, линия занята что ли? И наконец прозвучал ответ, когда почти накрыло смирение.

— Да? — послышался на другом конце провода после непродолжительного молчания вздох.

— Мэри, это Марк, — оперся на стену хлипкую Вайнер.

— Марк, куда ты пропал и что с твоим телефоном?! — недовольно послышалось из трубки, приглушаясь помехами слабыми — Я тебе везде трезвонила и думала уже, что он от этого взорвался…

— Да неприятность случилась, прости, — бросил парень, задумчиво перестукивая пальцами — так и не встретились мы с тобой «на выходных» и неизвестно сколько я ещё проторчу в этом городе без связи, без транспорта, — пресёк ее заинтересованность в вопросе «Как дела?», ибо мало волновали личные. У них все было чуть менее, чем суховато. Как размоченный в чае сухарь.

— В каком городе? — тон девушки напоминал разоблачение какой-то неудачной, наскоро слепленной байки — У тебя опять что-то случилось? — проговорено было акцентировано и недовольно.

— А я даже не знаю, не спрашивал, — на первое пожал плечами Вайнер — Попахивает проблемами, что видны издалека, но подкрадутся незаметно, — со смешком заметил парень.

— Марк, мне нужны тексты для журнала, ты же знаешь, и как теперь? — цык неприятный коснулся уха резью — У меня нет твоих черновиков даже на первое время! Ты говорил, что все будет готово, что ты начал возвращаться в своё русло! Номер выходит через несколько дней! — обличение во вранье было слышать не в первой, ибо его творчество ограничивалось девственно чистым листом бумаги.

Из прихоти не печатал, да так и оставалось рядом с карандашом на протяжении долгого времени, с перемазанной правой рукой в грифеле от растушёванных хаотичных линий. Личная встреча должна была изменить эту ситуацию и отрезвить пинком, какой был при их первой встрече. «Спасайся скорей, Мэри. Но ничто тебя не спасёт. Ты знаешь, Мэри, что истина в вине и теле. Религии и постели... Но я отыскал в тебе.» Она на него рассчитывала, а он даже готовясь к этой встрече, на руках не имел ничего: гол, как сокол. Ему надоело, что с него трясут то, отчего последнее время попросту воротит. Они любят другого, писателя под псевдонимом «Харон». Все сыграло ему на руку.

— Так оно и есть! Я… — пытался Марк сформулировать частицы мыслей, что разбегались истерично, как тараканы от света, на это хлипкое подобие тирады — Пишу, мне предложили тут пропечататься и написать кое-что, пока моя проблема не решится! — не подумал в этот момент про удар по самолюбию девушки, а лишь про желание себя оправдать. И речь, что не поспевает за мыслями не красила — Я уже начал писать «Вавилон» оно будет востребовано, там про революционный кружок будет, и не как у Достоевского!.. — поспешил как-то загасить ситуацию, но не учёл, что не водой, а образно розжигом.

— Ты никогда не писал о политике! — возмущенно вырвалось сквозь зубы — Какая политика! От тебя ждут другого! Я на тебя рассчитывала!

— Если стоит выбор писать то, что не нравится и иметь с этого деньги и писать то, что нравится и иметь с этого деньги, думаю выбор очевиден. — отношение к материальным ценностям Вайнер пересматривал давно, но желание известности, ходящее рядом и позволяющее совмещение приятного и полезного грело. Мысли могут греть, никогда бы не подумал — Я пересмотрел свой взгляд на писательство, смысл сам теряется в этих пустых строчках.

— Можешь вообще не приезжать, знаешь… — Мэри произнесла это не обреченно, но с долей смиренности. Это был провал с ее стороны. С самого начала  — Мне нравился Марк энтузиаст, меткий сатирик, который мог это все выплеснуть на бумагу, который написал разгромную рецензию, а конструктивную. Марк, не меланхолик и пьющий в попытке залить, чтобы забыть, а тот, кто… Ты сам знаешь кто. И ты сейчас это говоришь… Ты бы этого не сказал, ты хотел популярности, денег, какое наполнение? — визгливые нотки недовольства замечались — Ты всегда мог сказать любому человеку, что он хочет услышать, не высказывая свою позицию, ибо не видел в этом смысла и это лицедейство! Черт, ты никогда… Кем ты стал за этот промежуток времени? — мысли у неё выходили из-под контроля становясь похожими на поток непрерывный слов ради слов, обиды и злости, но бессилия.

— Я всего лишь писатель, мое дело писать и все… — высказался прохладно Вайнер, понимая, что в кое-то время он нашёл ту самую золотую нить, Ариадны, потянуть и за ней потянется клубок, это его вытащит — Ты любила не меня, а образ, а сейчас боишься потерять часть дохода от продаж? — спросил напрямую.

— Тебя! Марк я уже тебя теряю! — железным тоном, наполненным укором и желчью донеслось до слуха голосом Мэри — Эти полгода… Я дорожу тобой! Тобой!

— Не меня. Не мной. Иначе этого диалога бы и не состоялось, — заметил Марк пространно, царапая монетой железный корпус телефона — А это все оказалось одной большой  сатирической карикатурой. Знаешь, тут очередь, мое время выходит, се ля ви, — солгал бесстыдно парень, цепляя глазами пару прохожих идущих по улице, подразумевая под ними очередь. Больше не видел смысла и продолжения.

С Мэри они сталкивались всегда, начиная с самого знакомства, это помнил прекрасно. Как ясный день, так не обходился без шаровой молнии, что мелькала в коротких отрывках диалога. Сел в первый попавшийся трамвай, приловчившись лбом разгоряченным к холодному стеклу и ударился пару раз с силой.

***

-… Современность отучила людей читать так, как читали раньше. Я на себе это ощущаю. У меня самой не получается сосредоточиться порой на текстах, хотя раньше триста страниц читала на одном дыхании. Но это страницы, их пощупать можно, а я уже привыкла читать с экрана. Я тексты ещё правлю после того ж, как выложу, чтобы строка была короткая… Это всё печально, но, но, но… — фыркала на очевидный факт девушка, вымещая злость на хлипкой клавиатуре.

— — Это как в английском Perfect continues и просто Perfect, — печатал Марк в ответ, чуть не заливая клавиатуру пролитым Маслом из перевернувшейся салатницы. Огурца лучше б на лицо положил.

— Я совсем не воспринимаю тексты на том сайте, потому что там строка длинная, пара абзацев там — мой предел чтения! Оптимальный размер текста, который читают люди — не более трех тысяч знаков, а потом им надоедает. Всё это ерунда, но приходится учитывать. Люди хотят быстро, поэтому ты будешь популярнее и популярнее, плюс ещё и смешно, — не то, что больше было в мере, Чем все равно, он просто с интересом наблюдал за плавающими тремя точками, предполагая, что будет дальше, тряпкой и губкой орудуя. К чему исходили корни этого диалога он вряд ли помнил.

— И у меня когда-то был классический слог с описаниями всего и вся, но в процессе он изменился, приспособился, стал примитивнее. Со временем понимаешь, что в это количество знаков надо уместить экшн, диалог, чувства, смысл, и сжимаешь всё, сокращаешь. Идёт во вред? Да. Но лишь бы читали, это моя работа, не хобби, я должен получать с нее деньги, — перепроверив на наличие ошибок, клацнул по экрану Вайнер — Поэтому скорее всего ничего никогда не будет выложено кроме лёгкого и короткого стеба, ибо это не нужно, это не ценится, смысл в нем даже какой-то личный со временем отпадает, ибо что ты хочешь вместить в полной мере не нужно большинству. Представляю, как обидно писателям «Серьёзных щей». Шучу, мне все равно, слишком лень представлять. Стандартное потребительство на манер, когда ты не хочешь узнавать человека ближе, начиная с ним общаться, только затем, чтобы получить у него ответ на контрольную, ибо он умный. Не больше. Так что надобности в таком, сомнительно, гораздо проще в данном даже не писать юмор, а идти с шутками на пару строчек, и все.

— Но их же тоже придумать надо, — приходит в перерыве между сообщениями от Мэри.

— Ценители есть, но их настолько ничтожно мало, что скорее всего ты получишь ещё за излишнюю сложность по голове. Ибо никому почти не сдался вложенный смысл или отсылки. В какой-то момент происходит переосмысление, что ты не хочешь уже работать только для себя. А если так, то только и остаётся, что подстрой, остаётся какая-то оболочка и механическое знание как надо. Что шутки про алкоголизм заходят больше, чем шутки про брак. Они не осилят «Дориана Грея», зато осилят миниатюру, пародию на него, где обезличен характер, есть только имена, событийность, диалоги, смех и нет персонажа, опять же: обычное потребительство, — не ожидал от себя такой громосской речи, что заняла пятнадцать минут его времени по подбору наиболее лучших приемов изложения мысли.


— И ведь наивно порой хочется верить, все на такой же классический манер, что если звёзды зажигаются, значит, это кому-то нужно, — но дописать девушка не успевает, со смешком, надеясь. Что выглядит не приторно. Ибо следом появляется ещё одно сообщение от Марка.

— Но нет, — резко осекает одним Вайнер, заставляя ждать уведомление ещё одно у диалогового окна — Они загораются и гаснут без желания кого-то, просто так устроено и современным ты не более, чем на подсознательном и механическом уровне понимаешь, как должно быть, а не как ты хочешь видеть и показать. Потребитель также неприхотлив и неразборчив среднестатистический, сравнимо с газетой, лишь немного разнообразней. Потребитель неприхотлив — и это счастье. Представляешь, если они все разбираются? — со смехом думал мужчина — Они разбираются, они все уже читали, их ничем не удивишь. Любой текст нужно написать так, чтобы его читали в идеале. Время равно деньги.

— Раньше я думала что-то в стиле: Текст нужно написать такой, чтобы это читательство не переломало то, что у тебя есть. Какой-то слог и подстройка не так сильно затрагивал. Однако и сейчас я бы предпочла, чтобы все хоть немного разбирались, может не целиком, но хотя бы частично, — и шлёт смеющийся смайлик в конце — Знать как должно быть тоже надо. Ты прав. Если писать стихи, как писал Пушкин — автора обзовут нехорошими словами. Мир меняется, язык, стили, новый Толстой не нужен.

— На классике все строится, абсолютно, — флегматично подмечает Вайнер, сделав взамен разлитого салата себе бутерброд — И должно быть что-то с пережитками старого, что хоть чуть-чуть может походить на былую классику, а не то, что ты раз прочитал и забыл кого и что вообще. Сейчас нет кого-то такого, однотипные и одной работой зарабатывают остаток жизни.

— Если это будет популярно, трижды подумаешь и подстроишься максимум, если это твоя работа, — второе сообщение от Мэри появилось не сразу, сначала точки было, потом пропали. Снова появились, обозначая то, что собеседница начала вновь писать ответ — хобби того не стоит. Слишком сложно.

— А все сложно. Тем не менее, кого ты пойдёшь читать Чехова или Лафкрафта? — вопрос былриторическим, ибо выбирать не приходилось, но идея самих рассказов русского писателя была проще, не самый удачный пример, учитывая зарубежную литературу и Русскую, но и не самый плохой — А все почему? А потому что мозг напрячь надо, а никому этого не надо. Никому этого не хочется и в своей современной сложности оно отходит в простоту, как экономика сейчас. Ко временам НЭПа, если не дальше, как будто какая-то ступень просто перечёркивается.

— Какие сравнения, у тебя прям ораторский талант, — подмечает девушка, А Марку кажется, что так долго на пальцах, что-то объяснять ему никому ещё не доводилось — Люди будут читать, что популярно, что первым выскочит, а не по качеству продукта. Это грустно. Но мне как-то ровно.

— Кому надо, тот в качестве разберётся. В любом случае, было бы желание, а не слышать «Ну, у тебя сложно» это, наверное, потому что человек хочется парится? И я это даже понимаю, но когда захочется чего-то адекватного, а не найдёшь. Это так, рефлексивные мысли… Я давно кроме своего ничего не читаю.

— Чего ещё хлеще белого стиха будет. Все нареки «Альтернативной прозой» и «Я автор, я так вижу» и будет тебе счастье, — отправил Вайнер и тут же следом — Несмотря на свою скупую позицию и в отношении того, что я пишу то, что от меня хотят увидеть, я сторонник не того, что автор должен подстроится, а читатель найти что ему нужно. Ибо сколько из-за якобы критики погорело, нормального и стало откровенной непотребщиной, зато выкладывающегося в потребителя? А ты знаешь, что сделать проще — сложнее? Написать три листа непонятной технической документации легче, чем объяснить то же самое понятными всем словами и в трёх предложениях? Люди часто городят трехэтажные конструкции там, где это лишнее. Типо, что я напишу одним предложением то, что второй двадцать минут объяснять по чертежу с помощью каких-то междометий будет, логичнее, что будет товарнее.

— В мой журнал ты можешь выкладывать все, — не комментирует сообщение Мэри. Начиная сдавать позиции и уже скучать — Нет ожидаемого или нет. Он мой.

— Но тебе надо, чтобы его читали, поэтому придётся и писать в том числе, не только то, что хочешь, лучше это понять сейчас. Я прошёл через это. Чем проще, тем лучше, — пожал плечами Вайнер.

— Но простота не равно примитив же. Ну и вопрос, что под «простотой» понимается. Сейчас все упрощается, так упрощается до отсутсвия слов автора и техническое, это как терминологическое. Не то что их нет, а довести и до этого можно, чтобы «Это проще было». Ибо чаще, что антоним «просто» и человек говорит, когда текст немножко ваш среднестатистического? И вот это будет уже примитивом, что в трёх предложениях, что в трёх абзацах будет одна и та же мысль…

— Примитив — это отсутствие смысла, сюжета, мысли хоть какой-нибудь. Слова ради слов. Всё остальное уже не назвать примитивом, — печатает задумчиво Марк, сонливо потирая глаз — Когда прочитал и думаешь: а зачем я это читал? О чем это? Если вопросов нет, то уже не примитив.

— Примитив — это всякое явление, первоначальное, неразвитое, простое в сравнении с последующими явлениями того же рода, что-то упрощённое донельзя.

— Видимо, разное понятие об этом, — коротко отписывает Вайнер и минут на десять откладывает диалог совсем, трёт глаза, но сон не идёт и он снова берет в руки ноутбук.

— Тоже бывает, ибо из разряда: «Влад: привет
Алиса: привет
Влад: заеду за тобой в шесть
Алиса: хорошо» Смысл есть? Да. Примитив? Думаю да, ибо зачем прочитал, к чему, как минимизировано. Так что тут уж.

— Да, тот диалог примитив, а не минимализм. Банальность. Но… Бывает и банальность вписывается удачно Примитивизм — это не малое количество слов, а отсутствие смысла. Если автор за один лист передаст то, что хотел, то зачем увеличивать объем до десяти листов? Я тебе присылал один старый текст с нашего курса института, где мужик описывал то, что не надо. Вот там тоже оттенком примитивизм, потому что смысл в его описаниях нулевой, они ни на что не влияют, они лишние, — отправляет.

— Смысл в них может и вкладываться, для чего-то же это было написано, значит смысл от их существования есть, ни от одного прилагательного подрят, а от двух, а в примитивизме смысл может и не быть, но я ту же заезженную банальщину или хлипкий на соплях и нелогичный short диалог вполне себе назову примитивом. Лишние с твоей точки зрения, с моей, но может не с его, и тут, я считаю, это нельзя назвать прям, я сужу о нем, конечно, по содержательности, но даже в том коротком, был смысл что он заедет за ней в шесть, не в пять, ни в четыре, а смысл? — встаёт в какую-то заведомую оппозицию девушка, и вроде одна позиция, и говорят-то об одном, но состыковаться не могут, а Вайнеру слишком лень напрягать своей мозг:

— Тот диалог не имеет смысла, потому что не несёт значимого. У одного раскрученного писателя читал: — Здравствуйте. — Здравствуйте. — Начальник у себя? — Нет. Его нет. Тогда до свидания. — До свидания. Ну, что это?

— Мы с тобой говорили о примитивности. Ну, и опять же, смысл в этом есть. Он пришёл, поздоровался, пришёл он зачем-то. Просто нет начальника, он вернётся ещё раз, ещё раз поздоровается. И по твоему не примитив? Ты же говоришь отсутствие полностью смысла, я тебе доказываю, что он есть, и что получается. Что это уже не примитив? — риторически спрашивает девушка, но Вайнер ловко соскакивает, отвечая вопросом на вопрос.

— А зачем писать то, что не движет сюжет ни капли?

— Я делала это в зависимости от надобности, например, разбавки. А тут я не знаю полного текста просто, и не знаю есть оно ли дальше, но по факту, предположительно есть, если он ещё раз придёт, — сомнительно уже отправляет Мэри, чувствуя повисшее напряжение меж строчек текста.

— Мне, если честно, диалог этот уже надоел. Предлагаю его сменить уже.

— «На самом деле это всё теории! Ну их» — я это ещё утром предложила.

И Вайнер спокойно отложил все. Чувствуя, что потихоньку глаза начинают закрываться.