Король мечей - глава двадцать восьмая

Наконец эта рыжая дочка коновала опустила глаза, и Изабелле словно стало легче дышать. Но Жанна тут же снова вскинула голову.
– Зачем вы меня звали?
– Зайди сюда, – Изабелла отстранилась, пропуская девочку, но та не двинулась с места.
– Зачем?
– Не хочу, чтобы кто-то нас услышал.
Девочка, прищурившись, кивнула и спокойно вошла в комнату. Изабелла затворила дверь. Странно, но в собственной комнате, знакомой с самого детства, она почему-то рядом с этой невзрачной пигалицей не чувствовала себя хозяйкой.
– Мой дед и дядя уехали в Ноттингем, с ними еще люди. Я надеюсь, что они успеют.
– Вы же не за этим велели меня привести.
– Ты подглядывала за мной и разнюхала про приворотное зелье.
Жанна молча кивнула.
– И ты... – Изабелла замолчала, сдерживая звон в голосе, потому что почувствовала, что еще слово – и сорвется.
– Что?
– Ты сказала, что он... что граф... что он никогда никого уже не полюбит.
– Да.
– С чего ты это взяла?
Изабелла попыталась сказать это резче обычного, надавить на девочку, но ничего не вышло – васильковые глаза смотрели так же уверенно и спокойно.
– Он, конечно, и говорить-то не мог как следует, – ответила Жанна. – Но, пока был без памяти, что-то мычал. Я мало что понимала – я же ни слова не знаю по-саксонски. Но имя вашего отца я на слух отличила, он его часто повторял. И еще одно имя тоже бормотал все время. Я сначала думала, что это, может быть, город или страна, но потом стало ясно, что это именно женское имя.
– Мало ли...
– Вы верите, что человек, который в бреду зовет одну женщину, вдруг полюбит другую?
Изабелла не ответила, и лишь через несколько мгновений выдохнула:
– Как ее зовут?
– Ясмина.
– Ты не спрашивала у него, кто она?
– Я спросила, сколько ей лет.
– И что он ответил?
– Навсегда двадцать семь, – повторила Жанна слова Робина.
– Ты мне не лжешь?
Васильковые глаза вспыхнули:
– Я никогда не лгу.
– Что может значить «навсегда двадцать семь»?
– Что ее больше нет, – медленно ответила девочка.
– И ты остановила меня, хотя знала, что та, другая, уже мертва?! – вскинулась Изабелла. – Кому я помешала бы?
– Он не полюбит другую. Я точно это видела.
– Ступай отсюда.
Жанна, не ответив, развернулась и уже толкнула дверь комнаты, как вдруг Изабелла схватила девочку за плечо.
– Почему ты сразу все не сказала? Почему рассказываешь сейчас?
– Вы не спрашивали. А сейчас – спросили. Я не раскрываю вам никаких его тайн – он ответил бы и вам, если бы вы спросили сразу. Но вы же боялись услышать ответ. А сейчас, вижу, накрыло.
– Ступай отсюда.
Дочка коновала юркнула за дверь.
Ясмина. Изабелла мысленно повторила имя, чувствуя, как кое-какие мелочи сплетаются друг с другом. Отец, прошедший через крестовый поход, проведший несколько лет в Палестине, немного говорил по-арабски. Еще давно, в детстве, он научил и ее, и Эмилию нескольким вежливым фразам, да и просто красивым словам. Ясмина. Жасмин. Значит, вот к чему жасминовая вязь на оружии графа.
Имя редкое в этих местах. Может быть, что-то удастся узнать о ней? Но у кого? Видеться с отцом Изабелла сейчас совсем не хотела – знала, что тот ни за что не откажется от идеи выдать ее замуж. Хотя он, бывший в крестовом походе, мог что-то знать. Можно было расспросить деда, который знал множество историй, в прошлом не раз встречался и с королевскими семьями, и с простым сбродом, – но тот уехал в Ноттингем. Кто еще мог знать хоть что-нибудь о неизвестной женщине с восточным именем? Кто вообще знает, что правда, а что ложь в тех бесчисленных историях и народных песенках про Робина Локсли?
Песенки. Изабелла только сейчас подумала о них. Она урывками слышала несколько таких баллад в Англии – но именно урывками, случайно. В то время, когда бродячие менестрели по всей Англии пели эти песенки, Изабелла и Эмилия были еще слишком маленькими. А самое главное – не бывали в таких местах, где это можно было послушать. Песенки пелись по дешевым харчевням и постоялым дворам, а сестры всегда ночевали в одном из отцовских домов. Изабелла даже вспомнила, что за такие песни менестрелей могли и повесить. Послушать бы сейчас несколько баллад о нем, понять, что из этих историй правда, а что менестрели и сами придумали. Только где их послушать?

В ноябрьской предутренней темноте невозможно было бы увидеть издалека землю, если бы не огни.
– Вон там, видите, господа? – шкипер, прекрасно говорящий по-французски датчанин, обернулся к Вексенам.
– Нет, – признался Бернар. Что-то впереди, может быть, и вырисовывалось из общей темноты, но что это – понять он не мог.
– Это маяк у входа в гавань Скегнесса. И мы уже скоро будем на месте.
– Быстро вы, – уважительно кивнул рыцарь.
– Моей заслуги тут почти нет, нам всю дорогу везло с ветром.
– До Ноттингема еще как минимум два дня пути, – пробормотал сзади Жиль Вексен. – Даже если все пойдет как по маслу, мы приедем только завтра к вечеру.
– Будем верить, что еще не все потеряно. Я надеюсь, что казнь приберегли на сладкое на последние дни ярмарки.
– Что вы собираетесь делать, отец? Что мы вообще можем сделать?
За время пути Жиль Вексен не раз задавал отцу этот вопрос, но осторожный Бернар пока лишь отмахивался и говорил, что сначала надо добраться хотя бы до Англии.
– Будь это не ноттингемский шериф – я явился бы к нему лично и начал бы начистоту, – отозвался Бернар Вексен. – Но он – не тот человек, с которым можно вести честный разговор. Узнать бы, остались ли у графа старые друзья в Ноттингеме и окрестностях, как их найти? В байках о нем говорили, что в шайке было чуть ли не полсотни. Парни крепкие, десять лет назад им было, как я понимаю, лет по двадцать-тридцать, так что они и сейчас полны сил. Кто-то же должен был остаться, не разбежаться. Только искать надо быстрее, времени совсем нет.
– Хоть какое-то имя вы знаете, отец?
– Я знаю Уилла Скарлета, он же приезжал к нам. Да и ты его видел. А так... слышал разные баллады, да и слухи о нем ходили разные. Чаще всего вместе с ним упоминались монах Тук, верзила Джон и прекрасная девица Марион.
– Немного.
– Уж что есть. Вот теперь я и сам вижу, что это маяк. И огни на берегу вижу. Поднимай своих людей, мы отправимся дальше, как только доплывем. Я знаю, как называется харчевня, где можно найти Уилла. А вместе мы что-нибудь решим.

На какое-то мгновение у Робина проснулась совесть. Розалина, хозяйка харчевни, больше всего похожая на веселый бойкий бочонок, станет для него всего лишь средством отомстить Мазеру. Он знал, что не должен так с ней поступать, но ничего не мог с собой поделать и успокаивал совесть тем, что Розалина – все равно уже вдова. Будь она невинной незамужней девицей, он, конечно, придумал бы что-то другое.
– Хорошо выспался? – Розалина улыбнулась, накрывая на стол, но тут же, словно спохватившись, насупилась. Она явно ждала, что гость не ограничится просто сном в холодной сырой кладовке.
– Прекрасно.
– Не замерз? – не сдавалась хозяйка. – Я все думала, как же ты собрался там согреться?
– Не беспокойся, не привыкать. Все хорошо, красавица, вот тебе еще пара монет за твою доброту. Мыши только у тебя стадами ходят и скребутся, а так ничего. Ты б кота завела, красавица.
– Ненавижу котов! – Розалина фыркнула и нахмурилась. – Муж держал одного, как ты говоришь – чтоб мышей ловил. Я, как только овдовела, сразу эту тварь в мешок да в прорубь. Лучше пусть мыши будут.
– Ну спасибо тебе, красавица, – Робин быстро расправился с плошкой каши. – Бывай.
– И ты... ты не заедешь больше?
– Как знать, может, и загляну на обратном пути. А ты бы хотела?
Он уже надел теплый плащ на меху и теперь стоял у двери в полутемном зале с низким потолком. Розалина видела только сверкающие из-под капюшона серые глаза.
– Да, – с трудом выдавила она. – Да, хотела. Я... и постелить нашла бы где. Не в кладовке.
– Ох, заманиваешь ты меня, красавица. Посмотрим.
Робин забрал с конюшни своего пегого и направился в путь. Розалине, конечно, он наплел, что едет в Ньюстед, но на самом деле в Ньюстеде ему было совершенно нечего делать. Нужно было возвращаться в Йорк и следить за Мазером – должен же тот рано или поздно приехать к своей возлюбленной, о которой говорил с такой страстью. Но Робин понимал, что Зигфрид Мазер не уедет из Йорка, пока его дочь не родит и не оклемается после родов. Ну что ж, даже если придется провести в Йорке некоторое время, карауля Мазера, денег на недорогой постоялый двор у него хватит. Но для начала хорошо бы заехать в Ноттингем и повидать Уилла с Дженни. Пусть Ноттингем и совершенно не по пути – наоборот, совсем в другой стороне, – зато он рядом, и дорога не займет много времени. Тем более в городе должна быть в самом разгаре ноябрьская ярмарка, где можно будет присмотреть что-нибудь и для Уилла с Дженни, и для старого лесника Фила и бедной Агнес.
К разгару дня он был уже в городе. Ярмарка вовсю бурлила, в торговых рядах стоял шум. На  площади, несмотря на предзимний холод и ветер, выступали уличные музыканты с дудками и трещотками. Робин быстро выбрал ножи для Уилла и Фила, нарядный фартук для Дженни, а потом растерялся. Что можно придумать для Ангес, чтобы ее порадовать, ведь она не увидит ни красивой яркой ленты, ни какой-нибудь побрякушки? Робин остановился у лотка с меховыми шапками, башмаками и рукавицами, выбрал маленькие рукавички из хорошо выделанной овчины, такие мягкие и приятные на ощупь, что выпускать их из рук даже не хотелось. Вот. Теперь все сделано, и можно направиться в «Восемь лап». Он проехал в знакомый переулок, спешился у дверей харчевни. Изнутри доносились голоса, коновязь была полна. Оно и понятно – ярмарка, прекрасные дни для Дженни и Уилла, когда можно как следует заработать. Робин толкнул дверь, вошел в знакомый зал, тесно заставленный длинными столами и лавками. Свободных мест на лавках не было, Дженни сновала между гостями, расставляя по столам кувшины и плошки. Она повернулась на стук двери, увидела Робина и вдруг вместо обычной улыбки вытаращила на него глаза.
– Дженни? – удивился он. – Что-то случилось?
– Ты... ты еще и спрашиваешь! – охнула хозяйка. – Ну-ка пойдем! Пойдем, пойдем со мной, затвори дверь и не выпускай тепло. И кота не хватай, успеешь еще потискать.
Она потащила Робина в закуток рядом с кухней – маленькую каморку без окон, где можно было спокойно поговорить в стороне от чужих глаз и ушей. Робин помнил эту каморку, он и прежде не раз тут бывал. Дженни так и не выпустила из рук пару кувшинов, что несла гостям. Она плечом толкнула дверь и отступила в сторону, давая Робину пройти.
В закутке тоже было полно народу. Робин оторопел, увидев гостей.
– Господин Вексен? – изумился он. – Что-то случилось с леди Изабеллой?
– О, ты все-таки выбрался сам! – радостно отозвался Уилл. – Как тебе это удалось на этот раз?
– Откуда я выбрался?
Уилл и Бернар Вексен переглянулись.
– Из темницы ноттингемского замка, – по-саксонски ответил Вексен. – Но, похоже, вы там и не были, – добавил он, посмотрев на Робина.
– Точно, не был! – подхватил Уилл. – Довольный, свежевыбритый, ни одного фингала или ссадины. Люди из подземелья выглядят по-другому.
– Не был. А с чего вы взяли, что я там?
– Пьер, сын Катрин, слышал разговор стражников, – Вексен быстро повторил Робину то, что он уже рассказал Уиллу.
Робин молча выслушал все, потом растерянно взглянул на Бернара Вексена.
– И вы... Вы приехали сюда из Нормандии, чтобы практически вытащить меня из петли?
– Как-то высокопарно звучит, граф. Но да.
– Черт. Вот же черт. Спасибо.

Продолжение - двадцать девятая глава: http://proza.ru/2020/12/10/1716