Дело было в Харькове. XX. Где вы, друзья?

       Начало в  http://proza.ru/2020/12/10/804

                XX. Где вы, друзья?

       Три года пролетели быстро. Наши герои разлетелись по своим новым адресам и зажили своей жизнью.

       Исмаил-Кузык в тот же год, когда мы были на харьковской практике, женился. Причем, женился очень выгодно. Его избранница вышла из обеспеченной семьи, жили они в самом старинном районе Киева – на Подоле. Связи эта семья имела, и не абы какие.
       Не думаю, что только за свои красивые глаза Кузык после распределения попал в самое престижное для всех авиаторов Украины место – аэропорт Борисполь.
       До начала девяностых мы с Исмаилом созванивались, иногда даже встречались, но последующие катаклизмы в стране нас разметали. Каждый приспосабливался и выживал, как получалось, но самостоятельно.

       Знаю, что Кузык мечтал переквалифицироваться в бортинженеры, то есть, перейти из наземной службы в летный состав. И все бы у него сложилось удачно,  если бы не сердечко: он никак не мог преодолеть врачебно-летную комиссию. Если бы только это – комиссия зарубила... Жизнь после комиссии не заканчивается, ведь правда?
 
       Я совершенно случайно узнал, что в начале девяностых, когда Исмаилу не стукнуло и сорока пяти, сердце отказало совсем... Странно, что моя, начинающая черстветь душа, которая к потерям уже начала привыкать, отозвалась очень болезненно, хоть и прошло после смерти около десяти лет. Кузык был для меня совсем не посторонним человеком...

       Ванька-Гросс – человек с самым благодушным характером, – после окончания уехал в свой родной Адлер, устроился на работу в местный аэропорт и напрочь забыл об институтской жизни. Тут дело, скорее всего, не в благодушии, а в том, что Гросс был тяжел на подъем. Да просто ленив!
       Его вполне устраивала размеренная и спокойная жизнь в своем родном городе. Собственно, всю свою жизнь Ванька так и провел безвыездно.
       По-моему, он и сейчас работает в аэропорту. Должностей высоких не достиг, но его, как я уже говорил, все устраивало в той жизни, которую он выбрал.

       Вот интересно, если бы мы встретились и разговорились, чтобы он вспомнил из студенческой жизни? Что ему было памятно и дорого? Не могу даже предположить. Скорее всего, к такой постановке вопроса Гросс отнесся бы равнодушно.

       А вдруг не все потеряно? Вдруг его душа жива и реагирует на простые человеческие эмоции – дружба, товарищество, общие пережитые добрые минуты и трудности? Судьба решит – надо нам встречаться или нет.

       Бывает и так, что после встречи со старым приятелем на тебя наваливается недоумение: зачем мы пересекались?.. Но фатум, который нас ведет по жизни, разберется. Если суждено встретиться – значит, это случится. Не буду торопить события.
    
       Серега-Федька из всех нас достиг, как представляется лично мне, самых высоких инженерных постов в авиации. В Тбилиси его помнят до сих пор.
       Вот только он там не живет. И мы все понимаем – почему так. А почему из всех восточных республик бывшего Союза выехали представители не коренных национальностей? Так и случилось с Сергеем.

       Тем не менее, все у него сложилось неплохо. Мы изредка обмениваемся небольшими посланиями или телефонными сообщениями, поздравляем друг друга с памятными датами, и мечтаем, что когда-то наши пути пересекутся в одной точке. И мы будем долго разговаривать о прошлом и нынешнем. Как старые и добрые друзья.

       Изворотливый Толик-Лящ доказал, что он действительно рыба хитрая. После окончания института он совершенно исчез из поля зрения. Через много лет я узнал, что он всю свою жизнь проработал в Москве, причем, не простым клерком, а на некой должности в министерстве гражданской авиации.

       Если вдруг он встречался с кем-то из своей студенческой жизни, то с открытыми объятиями навстречу не бежал. Отнюдь! Смотрел настороженно и ждал подвоха. Жаль, что у меня не было возможности его увидеть и прилюдно огорошить нежным обращением:

       - Здорово, Лящ! Как я рад тебя видеть…

       И с удовольствием наблюдать, как он возмущенно закрутится. Как карась на сковородке. Или, как опытный чиновник, сделает вид, что это относится не к нему и пройдет мимо меня с каменным выражением лица?..
       Не надеюсь, что судьба нас сведет вместе. Но все равно – я желаю ему счастья.

       Геноссе Рамиз, изрядно покуролесив в Киеве и даже присмотрев себе невесту-украинку, с которой не разлучался до самого окончания института, все же был вынужден вернуться в Азербайджан, где строгие родители поставили крест на его мечтах:

       «Какая еще невеста из Киева?!»

       И Рамиз, обливаясь слезами, был вынужден покориться. Через несколько лет после возвращения домой Рамиз, с благословения родителей, женился правильно. Потом работал и жил размеренной жизнью, обрастал наследниками, поднимался по служебной лестнице.
       Позже получил перевод из областного центра в бакинский аэропорт. И в столице был на своем месте – считался уважаемым аксакалом.

       Не знаю, вспоминались ли ему веселые студенческие годы в Киеве, грустил ли он о далеких и покинутых людях? Вполне вероятно, что грусть сопровождала его постоянно. Иначе как можно объяснить, что он ушел из жизни, только-только перевалив отметку в шестьдесят лет?

       Я всегда по-доброму вспоминаю Рамиза. А когда вспоминаю, то очень сожалею, что после окончания института судьба нас не свела ни разу. И мне больше никогда не придется от него услышать дружеское обращение:

       «Вах, Саня-спортсмен!..»

       Мишка-Карпо, в силу своей экзальтированности, в последние дни студенческой жизни всем давал понять, как ему надоело находиться в нашей компании. Ну, просто до смерти! Он исчез мгновенно, не оставив ни адреса, куда можно было написать письмо (а в первое время, после того, как мы разъехались, имела место оживленная переписка), ни телефона родственников. В общем, оборвал контакты сразу и навсегда.

       Кто-то из нашей группы совершенно случайно, лет через пять после окончания института, столкнулся с ним в аэропорту, но Карпо разговор не поддержал и всем своим видом подчеркивал: как бы быстрее прекратить общение и расстаться.

       Я его не осуждаю: вполне возможно, что встреча именно с этим «кто-то» для Мишки была очень неприятна. Но допускаю, что он мог подобным образом «приголубить» любого из нашей группы. Стиль имел своеобразный. За что, кстати, ему и доставалось.
       Но я не отказался бы от встречи с Карпо. Любопытства ради. Вдруг он меня чем-то поразил бы в очередной раз?
    
       Вот с Игорем-Срулем мы встречались достаточно часто. В этом месте надо открыть карты – у нас жены тоже учились в одной группе, только им не вышло стать авиаторами, а всего лишь училками. Но то обстоятельство, что наши жены также являются старинными подружками, стало очень важным фактором, который помогает поддерживать огонь в очаге наших отношений.

       Как бы то ни было, а общение с Игорем продолжается не один десяток лет. Думаю, что из всей институтской братии он оказался самым успешным. А о преуспевающих особах люди читают неохотно. Поэтому не буду раскрывать тему: как достичь процветания, сохранить хорошее настроение и бодрость духа. Все перечисленное в полной мере относится к Игорю.

       Но для меня самым важным является то, что под рукой всегда имеется телефон, и я в любой момент могу набрать знакомый номер. Игоря то есть.
 
       А если вообще захочется поговорить до глубокой ночи, то можно сесть в автомобиль и, промчавшись пятьсот километров, засесть в каком-нибудь минском ресторанчике и говорить, говорить...
       И никакие потрясения мирового или местного масштаба нас не остановят, если будет принято решение: встрече быть!

       Окончание в http://proza.ru/2020/12/11/711