Эндемическая история

Ведущий почвовед НИИ растениеводства Лариса Запорогова в смятении: надо лететь куда-то к черту на кулички, на Енисей, в небольшое, никогда не замерзающее ущелье: там круглогодично бьют горячие источники и растут редкие эндемические растения. И бабочки летают, опыляют. А таких бабочек, как утверждает Слон, нет нигде в мире.
Словом, крохотный субтропический оазис посреди сибирской тайги. Размером в около гектара. Скалы нависают c отрицательным наклоном, как бы укрывают. И роза ветров удачная: бураны обходят стороной.
Проблема в том, что у Ларисы семилетняя дочка заболела: чертова коронавирусная пандемия. Нет-нет, с девочкой все в порядке, хотя тест положительный, но жар невысокий, хрипов в легких нет совсем.  Но ведь никто  не знает как там дальше будет! А вот у Ларисы, как сказал врач, уже есть антитела к этой инфекции! Все шиворот-навыворот: у ребенка не должно быть болезни, а есть. Она, тридцатипятилетняя, практически  из зоны риска и должна заболеть, но не хворает!
Этот мир устроен через... одно место.
А папа Даши далеко. Уехал жить в Омеричку. Давно, впрочем, три года как.
Правда, шеф ее НИИ обещал поместить дочку в хорошую клинику, под надзор. В случае чего. Но какой надзор может сравниться с материнским?
И не лететь нельзя: защита докторской уже скоро, нужна важнейшая часть: сравнительный анализ родственных почв, обусловленных резкими перепадами температур. Это тема ее диссера, без почв из сибирского оазиса защита висит на волоске. А исследовать почвы? А систематизация? А внешние научные источники по теме? На это нужно время, которого нет.
Никогда. Ни на что.
На заседании правительства в Белом доме "высокомудрые" вдруг озаботились проблемами плодородия Антарктиды! Ну не придурки, а?! Поля в России бурьяном заросли, а вы Антарктиду возжелали озеленить? Слов нет... одни шипящие звуки... Но президент академии наук дал срочное задание шефу: исследовать эту возможность со всех точек зрения, в том числе и с почвоведческой. Образцы почв с другого конца планеты обещали прислать через год. Ну, а как же еще?! Результат им подавай завтра! Прямо с утра, после кофе! А условия создадут только через год! Ой, блин... даже думать не хочется в эту сторону!
Но главная проблема  в том, что шефу, оказывается, тоже нужны образцы. Образцы растений из этого дурацкого енисейского эндема! Конечно, по другой научной теме. Суммируя все, он прилагает максимум давления на свою бедную научную сотрудницу.
Есть МНС - младшие научные сотрудники. Есть СНС - старшие научные сотрудники. А есть БНС - бедные научные сотрудники. Те, кого тычут в спину и гонят к "великим научным достижениям". Вот БНС - это она. Как сама себя классифицировала.
Слон Петрович, так его за глаза кличут коллеги, фантастически упрям, да к тому же несуразен. Когда звонит секретарша и сообщает о визите шефа в лабораторию, девочки-лаборантки срочно убирают на пути "великого и ужасного" Хатхи все бьющиеся предметы, потому как слоняра их обязательно заденет. И расхерачит.
Но все равно его любят за добродушие и юмор. Только уж больно настойчив: коль что-то втемяшит в свою академическую башку - нипочем не отговоришь.
Потому и слон, что упрям. Впрочем, если сказал, что лично проследит за здоровьем Дашки, то проследит: выполняет обещания. Что есть, то есть. Вот только обещает редко, больше требует. Противное хоботообразное.
Все как положено: Дарью поцеловала, посмотрела строго на медсестру, которой надо тут несколько дней дежурить и мчаться по первому  звонку, дала последние инструкции маме, то есть дашкиной бабушке, всплакнула, присела на дорожку и отбыла в Пулково.
Первое, что сделала, когда вышла из самолета - позвонила Дашке:
– Доча! Как ты себя чувствуешь?
– Да хорошо, мама! Температура норм. Бабушка говорит, что сегодня я слишком много ела, и что если постоянно буду так кушать, то стану толстая и красивая!
– Ты больше слушай бабушку, она тебе еще не такого наговорит.
– Ну бабушка сказала, что толстота красит женщину.
– Во первых, ты пока что не женщина, ты ребенок, во-вторых, нет такого слова - "толстота".
– Но бабушка так говорит! Толстота!
– Она шутит. Она вообще шутница. Ты вообще в курсе, что  твоя бабушка филолог?
– Ну, конечно, мама! Это бабуля меня в четыре года научила читать! Тебе всё было некогда!
– Не нуди, а то прокиснешь. Бабуля всю жизнь была худой и стройной, поэтому не слушай ее рассказки про толстоту! Всё, целую, родная, мне пора! Бабушке привет.
В Красноярске Ларису должна встретить сотрудница Маша из их сибирской научно-исследовательской станции, недавняя выпускница петербургского универа. Тоже почвовед. Собственно, Маша - ученица, четыре последних семестра была ее академическим руководителем. Прилетит из Новосибирска, чтобы сопровождать Ларису к месту. Хорошо хоть вертолет организовали из Лесосибирска, а то совсем швах. Доставит прямо в оазис.
Нда... на выходе никого нет. Долго стояла, пока не разошлись все пассажиры и встречающие. Внезапный звонок на мобильный побудил к надеждам, но оказался самообманом: звонила секретарка из центрального питерского офиса и равнодушно сообщила, что Маши не будет: у них что-то с карантином случилось в Научном городке. Всех изолировали. Приказ начальства.
"Боятся академики, что КОВИД 19 их в почву уложит. Боятся! Не желают помирать во цвете старческих лет! Но мне то что теперь делать?"
– Господи, вот я дура! Зачем было лететь бог знает куда, бог знает зачем?! Что я забыла в этом глупом эндеме?! Надежда отечественного почвоведения, пилять!
"А если бы послушалась бывшего мужа - сейчас загорала в Майами Бич, да исследовала образцы почв какого-нибудь плодородного Канзаса! Адиётка! И не летела в дикую тайгу с дикими людьми, которые никогда не исполняют ничего из того, что обещают!"
Даже всплакнула. Внезапно раздавшийся голос в трансляции аэропорта назвал ее фамилию и имя, позвал к дежурному.
Пошла, наскоро просушив платком глаза.
– Лариса Ивановна, звонили из академии наук, у вас нет времени, местный борт летит через полчаса, следующий рейс через неделю! Ваш багаж уже везут, ноги в руки и вперед! И считайте, что вам сказочно повезло.
Да уж! Такое везение, хоть праздничный салют заказывай... Только "Вдову Клико" не забудьте... Полдюжины бутылок, прах вас всех побери!
– А вертолет из Лесосибирска?!
– Какой вертолет! Все на коронавирусе! Все возят больных, даже вертушки вентиляцией легких оборудовали! На Нижней Тунгуске есть инфицированные! Ну вот вы ученый, скажите: откуда к тунгусам то зараза попала?
– Я не биолог и не медик. Понятия не имею...
Так... ситуация еще хуже... Может, ну его нафиг, а? Повернуться и лететь обратно в Питер? Умыть руки? Но тогда прощай защита...
Ладно. Будь что будет. Уже вляпалась по самые гланды, поздняк пить боржоми. Полечу.
Самолет оказался хоть и маленьким, но на удивление хорошим. Кто-то из соседей бросил фразу, что сей заграничный летательный аппарат отобрали у олигарха, а сам олигарх сейчас в бегах. Хоть это радует: жены  олигархов на плохих мётлах не летают, им качественные, заграничные подавай.
Но два часа лёту. Два! Как сообщил дежурный по аэропорту, конечный ее пункт будет рядом. Да еще ухмыльнулся, зараза:
– Всего-то сотня километров от базы.
Нда... а сто километров как? Пешком? По тайге? Хорошо хоть, что сейчас лето.
Кое-как заснула, проснулась оттого, что ее толкал в бок тот самый, кто рассказывал про олигархический самолет.
– Вставай, красава, приключения начинаются!
Хорошенькое дело: и этот издевается.
В месте, каковое принято называть аэропортом, стоит одинокое бетонное здание, похожее на военный авиационный ангар, потому как выкрашен зеленою краской.
Для маскировки, вероятно. Чтобы спутник не увидел. Бывший военный объект?
Но уже ждали, Ларису Ивановну уже кто-то хотел!
Женщина держала в руках  плакатик: "Лариса Ивановна, ВИР".
Было светло, но этот свет обманчив в белые ночи. Женщина стояла под освещением и терпеливо ждала пассажирку.
– Здравствуйте, я глава администрации местного поселения. Нина Мелентьевна. Зовите просто Нина. Звонили из Москвы, правда, я так и не поняла кто он, но очень строгий. Просил встретить вас и организовать транспорт к Бутылке.
– Куда?!
– Ну... это мы так наш парничок зовем. Этот... оазис. Он в форме бутылки, если сверху глядеть. Но вообще-то это заповедник федерального подчинения, потому посещение его только по спец. разрешению. Я извиняюсь, у вас есть эта бумага?
– Конечно.
Порылась в сумке, достала папку, вытянула из нее плотную бумагу с выдавленной красивой золотой двуглавой птицей и витиеватой подписью природоохранного министра. Самого.
– Я забираю, это подотчетный документ, вам дам копию.
– Спасибо не надо, у меня уже есть.
– Надо-надо, на копии должна быть моя попись. О! Ваш багаж везут! Переночуете у нас в конторе, в гостевой комнате, у вас осталось для сна четыре часа. А утром вперед! К великим  научным открытиям.
Еще одна шутница. И чем больше они все шутят, тем поганей на душе. Чувство юмора как шагреневая кожа скукоживается.
– Вездеход уже вас дожидается.
– Вездеход?
– А вы как думали? Это вам не в Летнем саду гулять! Дороги тут нету. Да и опасно, зверья много...
Утром у конторы, так называют местную администрацию, стоял вездеход. Весьма уродливый агрегат "квадратно-гнездового" вида, как сразу его окрестила. Железный сарай имел на борту горделивую надпись "Тайфун", казался не совсем еще раздолбанным, весело пыхтел, багаж погружен.
Из вездехода вылез мужчина лет сорока, чисто выбритый, подошел к багажному отсеку, захлопнул его и пошел обратно, на свое место.
Странно, что мужчина не только ничего не произнес, но даже ни разу не взглянул на ту, ради которой приехал. Ту, которую повезет за сто километров куда-то в дичь и глушь.
"Даже не покосился на меня, подлец!"
Делать нечего, подошла справа к пассажирскому месту, еле-еле вползла в кабину. Пришлось карабкаться, опираясь коленом на какую-то выпирающую загогулину.
Этот даже не шелохнулся.
Нет, ну что за времена пошли! Научные сотрудники вам что, обезьяны в цирке?! Они не приучены скакать по железным чудовищам!
Да.
Тем более, если это хрупкие дамы с научной степенью.
Поздоровалась, внимательно рассматривая человека с рулем.
Нет, вы посмотрите на этого нахала! В ответ буркнул "здрассьте", но опять не посмотрел, даже не скосил глаза на свою спутницу.
И тут взгляд упал на его пальцы.
Похолодело внутри, комок стал подниматься к горлу: тыльная сторона правой руки была украшена синим рисунком: восходящее солнце с лучами и словом СЕВЕР.
Бывший зэк? Или еще настоящий?! Их же там как-то выпускают... на поселение, что ли? Типо условно свободный?
"Попала! Конец тебе дура с Исаакиевской площади! Тут и останешься, под ближайшей сосной. Так! Собралась быстро! Нацепи на себя наглую оболочку и еще посмотрим: кто кого переиграет в молчанку!"
– Какой-то вы не коммуникабельный!
Молчит. Ни слова в ответ. Будто не слышит.
– Вы глуховаты?!
Даже не реагирует, только крутит рулем, объезжая валуны.
Отвернулась к окну: какой толк разговаривать с бревном?
Ладно, помолчим. Если ты такой тупой, что вопросов не понимаешь...
Не выдержала,  через четверть часа молчания почти крикнула:
– Вы меня слышите?
– Вас сложно не услышать.
– Слава аллаху! Я думала , что вы глухонемой.
– Нет, я обычный.
– Почему вы здесь живете, обычный?
– Точно не знаю...
– Как это? Амнезия?
– Нет. С памятью все в порядке.
Голос его почти равнодушен. Все так же не поворачивается к собеседнице, смотрит только на дорогу, если ее можно назвать дорогой. Надо осторожно прощупать: не зэк ли он на "химии":
– И все таки, почему ты здесь один? А не в городе? Или не в деревне?
– Наверное, потому, что неважно где твое тело. Важно что внутри твоего тела.
– О-о! Да вы философ!
Криво усмехнулся:
– Вряд ли.
– Вообще-то это похоже на философию. Вы хоть знаете, кто такой философ?
– В общих чертах...
– Книги читаете?
Несколько секунд молчал, потом лицо скривилось подобием улыбки:
– Не так хорошо, как хотелось бы...
– То есть? Что значит не так хорошо?
– Уметь читать еще не означает уметь читать.
– Простите, но я должна спросить: вы где-то учились? Ваш словарный запас выдает в вас человека минимально образованного.
Не ответил. Но исследовательница чего-либо, а даже и почвы, должна быть настойчивой:
– Вы не хотите отвечать?
Вздохнул:
– Вы упрямы. Но да ладно: наличие диплома не говорит об образовании. Сейчас мне уже непонятно - что это такое. Образование.
– Ну как же?! Если я закончила университет, значит я нахожусь на определенном уровне сознания! Образование - ступень познания!
Усмехнулся, сделав легкое ударение на первый слог:
– Безусловно...
– Мне кажется, что вы сейчас иронизируете! Причем нагло!
– Отнюдь нет, уверяю вас. Не нагло.
Засмеялась неожиданно:
– Водитель вездехода, правильно употребляющий слово "отнюдь"?! Боже! Кто вы?!
– Водитель вездехода, правильно употребляющий слово отнюдь. Только и всего.
– Простите. Я увидела ваши татуировки и подумала о худшем. Как это у Булгакова: вы судите по костюму? Никогда не делайте этого, драгоценнейший страж!
Водитель, не отрываясь от управления, закончил цитату:
– ...вы можете ошибиться, и притом весьма крупно.
– Да. Как неожиданны бывают сюрпризы посреди тайги.
Помолчали. Водитель повернулся на секунду к спутнице:
– Если вас раздражают татухи на моих руках, могу надеть перчатки. Без проблем.
– Нет, не раздражают. А вы всегда так податливы, когда кого-то что-то раздражает?
– Если мне это ничего не стоит.
Наконец-то улыбнулся:
– А вы не будете так нервны!
Буркнула:
– А я и не нервничаю. Вам показалось.
Чувствовала себя дурой: даже не смотрел в ее сторону, а нервическое настроение определил безошибочно. Да... Водитель таежного драндулета э-э-э...несколько сложнее, чем ожидалось. И страхи оказались девичьими. Не то чтобы это обстоятельство раздражает, нет. Но когда мужчина так непонятен, это слегка пугает. Интригует... Если приставал, хотя бы чуть-чуть - это успокоило бы! Потому что известно как поступать с ними. С приставалами. А этот какой-то...
Не смогла подобрать нужного слова.
– А зачем вы набили татухи?
Ответил не сразу, через длинную паузу, медленно растягивая слова:
– В лагере, где я тянул срок, сиделец или бродяга на нашем сленге, не считается равным, если у него нет синьки на руках. Своеобразная  система сигнализации. Если ты без наколки, то ты никто. Безбашенные из других бараков могут поступить с тобой как заблагорассудится. Так что... выбора не было.
– Понятно... а за что... тянул?
– Вы задаете совершенно праздные вопросы.
– Простите.
– Никогда.
– Что?!
– Шучу.
Хохотнула внезапно:
– Плохой вы!
– Да уж чего хорошего...
– Как вас зовут?
– Иван.
– Меня Лариса.
– Вы можете быть совершенно спокойной, Лариса.
– За что? Спокойной?
Пожал плечом. Усмехнулся:
– За обычные дамские страхи.
– А я даже и не переживала! И вообще: вы себя переоцениваете!
Повторил ухмылку:
– Это и меня успокаивает...
Подумала с веселым раздражением: "Вот скотина! Он глумится надо мной!"
Вдруг вездеход направился прямо в болото.
Лариса закричала:
– А-а-а! Вы самоубийца?!
Но этот отмороженный даже бровью не повел. Внезапно очутились на водной глади и поплыли. Как в лодке.
Лариса впервые в жизни передвигалась на вездеходе, от удивления протирала глаза:
– Так это-вездеход-амфибия?!
Но придурошный водитель опять ничего не ответил, по своему обыкновению.
Даже не удостоил небольшим кивком.
"Он специально пугает меня, знал, что испугает! Но почвоведа на такие дешевые трюки не купишь!"
Наконец то удостоил ответом:
– Далеко объезжать. Так короче. Хотя и медленно плавает, но не утонет, это точно.
– Не перевернется?
– Не должен. Хотя кто его знает... раз в жизни даже сапер ошибается.
"Издева-а-ается..."
Наконец, после долгих мытарств по тайге прибыли на место. Оно действительно выглядело необычным. Даже летняя тайга разительно отличалась от этого сибирского Эдема.
И бабочки были! Огромные, ленивые. Как птички.  С двух сторон, по концам "бутылочного" оазиса было огорожено колючей проволокой: требование природоохранного министра. Чтобы крупная живность из другого мира не нарушала стройность природной идиллии.
Пять лет назад  привезли мотки нержавеющей "колючки" - не ближний свет каждый раз проволоку тащить, лучше уж дорогой нержавейкой законопатить дыры. Надолго. Заново натянули изгородь. Только вот надолго не получилось: в одном месте проволока опять прорвана.
– Вот скотина ушатая!
– Кто?
– Медведь тут похозяйничал...Но как же он ее порвал то? Хотя...медведи сообразительны как крысы, - приноровились бревна на колючку кидать! Прикиньте?! И рвать ее.
Уж темнело, собирать свои образцы предстояло только завтра, с утра.
С новыми силами.
Спать улеглись в вездеходе, конечно. Лариса вольготно раскинулась в своем спальном мешке, оккупировав багажный отсек.
Включила фумигатор на батарейках: ужас комариный доставуч даже при полностью задраенных окнах.
Ивану досталась тесная кабина.
Вот  только кондиционера не было.
– Чем дышать ночью то будем?
– Вентилятор на вытяжку работает. Спите. Все будет хорошо, я узнавал.
"Он узнавал... какой ты самоуверенн..."
И заснула.
Когда продрала глаза, кофе уже готов, мужик суетится у керогаза. К растворимому кофе поданы холодные булочки и такие же холодные вареные яйца.
Набрать образцы почв внутри эндема и снаружи - не заняло много времени: до обеда управилась. Быстро разбила оазис на квадраты, сфотографировала каждый, пометила номером, и каждая проба грунта была этим номером соответственно обозначена. Точно так же произошло и за пределами эндема.
После обеда Лариса собирала растения. Они были изумительны. Никогда еще не видела субтропических эндемиков в таком первозданном виде. Кустарники, не встречающиеся даже у побережья Черного моря, в Абхазии. Гигантские хвощи - ровесники мамонтов. Растение с мясистыми листьями, какого не видала ни в одном таксономическом справочнике.
"Похоже на родиолу розовую, но точно не родиола." Бережно отделила от материнского корня отросток и поместила в коробочку с питательной губкой.
Фотографировала с удовольствием. Собрала некоторые образцы мелких трав, так же рассовывала в соответствующие контейнеры, походившие на пластмассовые ланч-боксы для бутербродов, обычно выдаваемые мамами своим деткам в школу, вполне возможно, это они и есть - школьные коробочки.
"Вот шеф то будет рад! Теперь от Слона можно будет что-нибудь потребовать!"
Но тут сильное чувство толкнуло откуда-то изнутри. К сердцу стал приливать ничем не обоснованный страх, физически его ощущала, но не понимала зловещего чувства, казалось, что этого быть не может, потому что все хорошо!
Солнце и почва!
Растения и чудесный воздух! Что происходит?
Почувствовала взгляд на спине, обернулась резко, увидела приближающегося Ивана. В руках он крепко сжимал винтовку. Приблизившись на тридцать шагов к Ларисе, смотрел на нее напряженно и не отрываясь.
Испугалась. Испугалась даже не столько оружия, сколько взгляда мужчины. Он смотрел в лицо, но как бы сквозь нее, словно не видел глаз, а только пронизывал тело как рентгеном.
"Он безумен!" - панический спазм перехватил горло. Не могла выдавить из себя ни звука, из глотки выходило только сипение.
Вихрь мыслей ворвался в сознание так сильно, что пошатнулась от ужаса, страх заклубился вьюгой:
"У него шизофрения! Я пропала! Бедная Даша, бедная моя девочка, останется без матери! Но за что?! Да ни за что! Безумные убивают просто так! Оттого, что безумны!"
Мужчина загнал патрон в патронник, стал медленно поднимать ствол, целясь в Ларису.
Упала на колени:
– Иван! Умоляю тебя, не убивай! Заклинаю! Я сделаю для тебя всё! Буду твоей рабыней, только не убивай, у меня дочь, она еще совсем малышка!
Но этот безумец, казалось, даже не слышал ее, не реагировал на крики. Его не от мира сего взгляд сделался жестче, резко вскинул винтовку и выстрелил в сторону коленопреклоненной бедняжки.
Выстрел оглушил женщину. Выстрел опустошил ее душу до самого дна, будто кто-то внезапно и резко всосал все ее пять чувств, выпил кровь до последней капли, выжал сознание до состояния абсолютного вакуума. В глазах потух свет. Словно охваченная внезапным сном она стала валиться на бок, но взяла себя в руки и закричала.
Несильный крик вернул ее из темноты к светлому дню.
Нигде не было боли.
"Боже, какая приятная смерть... У меня ничего не болит, наверное, душа уже вылетела из тела... И потому не больно, а только ангельская музыка обволакивает небесной пеленой. Лариса сидела на коленях, подняв глаза к голубому небу, ей казалось, что она слегка парит над землей.
И тут послышался голос негодяя:
– Не валяйте дурочку, Лариса Ивановна, вставайте.
Убивец подошел к женщине, подал руку:
– Постарайтесь не сильно дергаться, у вас нервный шок. Дышите глубоко, а выдыхайте как можно медленней.
Тут Лариса очнулась окончательно.
Она была весьма живой и даже без единой царапины.
Иван крепко схватил за плечи, встряхнул, поставил на ноги и очень серьезно, диктаторским тоном ввинтил в ее уши:
– Дышите! Глубоко! Хотите я вас ударю, чтобы привести в чувство? Ударить?
Лариса ошарашенно молчала, выпучив глаза. Снова потряс за плечи:
– Ударить?
Почвовед с полубезумным, но уже ее полубезумным взглядом, отрицательно замотала головой.
– Ладно, не буду. А теперь потихоньку поворачивайтесь, только без паники! Опасность позади! Все прекрасно! Вам будет хорошо и приятно!
Медленно топая ножками в резиновых сапогах, вместе с головой поворачивала туловище.
В двадцати метрах лежала гора чего-то бурого, она была похожа на засохшую клумбу неправильной формы. Сперва даже и не поняла - что это, приняла за внезапно появившийся муравейник.
Но потом стало медленно доходить: перед ней лежал дохлый медведь, из лба его вытекала струйка крови, пуля попала прямо в мозг, потому животное не мучилось и мгновенно испустило дух. В соответствии с новейшими инструкциями ООН по умерщвлению меньших братьев.
Закричала от ужаса и кинулась на грудь провожатого, зарыдала. Потом упала на колени и обняла его ноги в кирзовых сапогах.
Иван заметно возмутился:
– Лариса Ивановна! Что вы делаете?! Это лишнее! Прекратите! Ну что за дурной театр, право слово!
Разжал ее руки, усадил на кочку. С широко раскрытыми глазами, в слезах смотрела на своего спасителя. Как девочка смотрит на фотографию голливудского супергероя, висящую у нее в спальне, с мыслями о котором засыпает и просыпается, потому что это большая и чистая любовь.
– Он хотел напасть на вас сзади, но я вовремя заметил. И благодарите свои рефлексы: это очень правильно, что вы передо мной бухнулись на колени... открыли линию огня. То есть, женщине иногда полезно падать перед мужчиной на колени.
Он улыбался, казалось, что шутит, но Ларисе сейчас было не до веселья:
– Ваня! Прошу тебя! Говори мне ты! Ты спас мне жизнь! Как я теперь буду с этим жить?
Лицо собеседника заметно недоумевало:
– С чем жить?
– С этой опасностью, дурак!
Снова зарыдала. Но теперь это уже был смех сквозь слезы.
– Да ведь нет же опасности! И уже не будет. Будет спокойствие и радость.
Помедлив, добавил, впрочем, с легким замешательством:
– Пока я с тобой.
Через секунду Ивану показалось лишним и даже слегка пошлым это "пока я с тобой". Жалкой пародией на "пока нас не разлучит смерть". Дернул плечом, как бы вспомнив что-то, вдруг отвернулся от нее, быстро зашагал к туше. Внимательно осматривал мертвого зверя, вытащил нож, собираясь что-то сделать с добычей. Лариса, сидя на кочке, едва успокоившись после пережитого, вдруг почувствовала некое неудобство, заставившее ее удалиться в гущу и уже там оценить свой внешний вид. И этот внешний вид ее не обрадовал.
Чтобы не рассмеяться, закрыла ладонью рот, потом прошептала:
– Вот я некулёма!
"Но каков джентльмен, а?! Сделал вид, что ничего не заметил!"
Когда дама как ни в чем ни бывало вышла из леса, уже вполне спокойная и довольная внешним видом, Иван стоял у выпотрошенного брюха животного:
– Медведи летом на людей не нападают, как правило. Но теперь понятно, почему хозяин вас атаковал...
– Кто атаковал?
– Ну... хозяин. Медведь.
– И почему?
– Я ему желудок вскрыл. Он подгнивших яблок объелся, дурак...
– И что?
– Ну как что? Они спиртосодержащие. Когда определенные насекомые оазиса откладывают свои личинки, то фрукты начинают подгнивать, а за счет ферментов насекомых усиленно превращать фруктозу в спирт. Тут в оазисе водятся инсекты, которые вызывают спиртовое брожение.
– А ты то откуда знаешь? Биолог что ли?
Буркнул в ответ:
– Не биолог. Просто читать умею.
– А откуда тут яблони? Они же в этих широтах померзнуть должны?
– Должны... Но впритык к "бутылке" - свой микроклимат, со своей температурой, идущей от горячих  источников. Еще в советское время биологи посадили яблони, груши, вишни и даже виноград. Все померзло, конечно, но некоторые яблони выжили. И плодоносят.
– Понятно...
– Этот кент обожрался пьянящих яблок и приперся сюда по беспределу.
Засмеялась:
– Хороший мем: пьяный медведь по беспределу!
– Это несмешно. Может и другой прийти. Правда нескоро: они границы друг друга уважают.
– А когда?
– Ну... не знаю. Может быть, на будущий год.
– Время есть!
– Зато у нас сегодня на ужин деликатес: медвежьи лапы.
– Лапы?! Разве их едят? Я думала, что окорок вкуснее.
– Ты просто не пробовала лапы. Это самое вкусное у медведя, если их запечь на углях. У меня даже сухой чеснок и перец есть. А трав мы тут наберем! Пальчики оближешь!
– Уже слюнки текут! Я медведя еще не пробовала!
Удивительно, но сознание Ларисы после миновавшей смертельной опасности стало вовсе не испуганным и угнетенным, а светлым, радостным и приподнятым как после отличной сдачи трудного экзамена или блестящей защиты диссертации, когда внутри всё ликует, а ноги превращаются в легкие, юные, не только не чувствующие усталости, но готовые пробежать сто километров без передышки.
Угли костра уже подернулись белой паутиной легчайшего пепла. Медвежьи лапы и впрямь оказались восхитительным лакомством, Лариса и Иван сидели друг напротив друга, через костер, но взгляды обратив в одну точку на небе. Молчали.
Четыре глаза смотрели на серп новой луны, узкий, едва заметно пульсировал пепельным светом, таким же как на углях костра. Казалось, лунный свет усмехался, говоря и подмигивая им: "Все еще впереди! Жизнь только начинается, как я сейчас. Всё предшествующее сиюминутному лишь прелюдия, антре великого танца чувств, которое только еще предстоит испытать!
И великое адажио обязательно случится."
Нежный лунный свет шептал им:
"Не пропустите счастья мимо носа, смотрите сердцем, а не глазами!
Есть только одно чудо в подлунном мире, поднимающее океаны в приливы, поднимающее мужчин на подвиги во имя той, что предназначена, ибо только это средоточие, пуповина природы может возмущать и океаны."
То щемящее предшествие, что охватывало их, существует на небесах и с небес же попадает к людям. С тех небес, откуда кто-то неизвестный, пусть даже скучно названный ноосферой, или пафосно богом, или романтично Амуром, раздает мечты порционно.
Обладают ли они достаточно острым зрением сердца, чтобы не упустить подарок?
Не дать унести игривому, коварному ветру то драгоценное, несмотря ни на что? Ибо только это "несмотря ни на что" и имеет смысл.
Все остальное - шелуха и трусость.
И уже от двух зависит - как они распорядятся подарком. Обратят ли небесный дар в пошлость и смрад, разменяют ли на скучное золото или вместе вырастят цветок необычайной красоты и необычайной же силы.
Сторон много на свете, гораздо больше четырех. Какая сторона окажется желанной для двух, зависит от них же.
Это важнейшее, если женщина и мужчина смотрят в одну сторону. Такое бывает слишком редко в нынешнем суетливом мире, но ведь бывает же, правда?
Ведь бывает, как бы ни был циничен наш предшествующий жизненный опыт, как бы ни хотелось забыть то истекшее, как бы оно ни разъедало душу кислотой воспоминаний, мы всегда обращаем свои надежды в лучшую сторону.
В чистую сторону. Неисследованную сторону.
И какая удача, если взгляды двух совпадают!
А сейчас они оба смотрели в одну сторону.