Глава IV. Городские озёра

  http://proza.ru/2020/11/29/810

   Архиерейские пруды – прекрасное свидетельство того, как может человек преобразовывать природу, не нанося при этом никакого ей вреда.
   Тут, на Казанке, испокон веков были небольшие озерки и болотца. Речка Ковалёвка начинала отсюда свой пробег по проверке чистоты бийских озёр. Глаза Земли, озёра, не способны делиться опытом хранителя жизни на своих берегах, не могут они лицезреть друг друга, переговариваться. Знания о красоте и возвышенности духа несёт озёрам речка, объединяет их начала, уносит в себе наносную грязь, что попадает в чистые озёрные воды с талыми водами.
   Люди любят наполнять исконные природные явления несуществующими качествами, непостижими таинствами, и места те, приглянувшиеся, становятся заповедными, плодятся сакральным духом. Человек всегда получает то, что он сильно захочет. Советуются с нами, как жизнь на Земле продолжать.
   Бийское Архиерейское подворье начало отстраиваться в конце XIX века. Церковь Казанской иконы Божией Матери встала символом неопровержимости православия на Алтае. Приобщение языческих народов к христианской вере стояло главной задачей для носителей русской веры. С мусульманством Российская Православная Церковь в разногласия не вступала, силы веры у состоявшихся религий равные, а крестовых походов Россия никогда не вела, слава Богу. С 1905 года в России вступил в силу указ о веротерпимости.

   Не вправе автор судить историю. Деяния предков, отцов, для меня святы. Эта черта воспитана во мне не религиозными догматиками, советская пропаганда строителя коммунизма навсегда засела во мне непреложными истинами. А ведь пришли эти догмы к ленинцам не из ниоткуда, давно уже записаны они святыми записями во всех религиозных конфессиях.
   Человек ещё слишком юн и далёк от идеального общества. Мы только учимся, ищем правильные законы сосуществования. Дикарю было проще, законы за него пишет природа. А пришли мы к этому человеческому сознанию с вопросов о том, кто же создал всю эту замечательную жизнь, такую интересную и прекрасную. Не палка подброшенная сделала нас людьми – религия.
   Религия – тупиковая ветвь нашей цивилизации, но без ошибочных представлений допотопных мудрецов человеческое общество не состоялось бы. Это они привили нам законы любви и взаимопонимания, осветили семейные связи, без которых дети наши до сей поры оставались бы недочеловеками.
   За последние сотню лет цена человеческой жизни неоднократно скакала от ноля до ста рубликов. Бесценной жизнь была давно, когда законы выживания людей устанавливала природа. Человек цивилизованный получил возможность сам решать, где и кому достойно жить, а кому влачить презренное существование, моля о скорой смерти. Наступят ли когда времена, когда жизнь снова станет бесценной, уже по нашему разумению? Пока же сильные мира сего легко принимают решения на убийства целых народов во имя защиты своих неоспоримых правил бытия.
   Всяк российский правитель, обзаведясь безмерной властью, первым делом предаёт анафеме предшественника. Так повелось. Позоря другого легко приобретается авторитет. Это боль российская – презрение к истории. Ленин со Сталиным обвинили царизм в бесчеловечности. Хрущёв разоблачил зверства Станилизма. Брежнев опозорил недалёкого в политике Хрущёва. Горбачёв повернул российскую историю вспять, подвергнув сомнению возможность постройки коммунизма. Ельцин сверг беспринципного Горбачёва. Путин обвинил Ельцина в пьянстве и развращении страны. Что скажут потомки о Путине? Не похвалят – это точно.
   Народу российскому от той свистопляски живётся далеко не комфортно. Трудно приспосабливаться к новым правилам, установленным по высочайшему повелению. Трудно любить Родину, историю которой приходится менять и осуждать из веку в век. Тяжело, но приходится. Так и живётся нам – тяжело. Сколь много мы будем поминать о недостатках и перегибах ушедших поколений, столь вернее они приживутся в настоящем времени. История требует восхищения. Когда мы научимся гордиться достижениями отцов, тогда и удастся нам построить страну, достойную стать примером для остального Мира.
   Не построить счастья на склоках и злобе. О том прекрасно знают люди веры. На то даны заветы, сохранённые и пронесённые через века. Церковь – единственная в России организация носитель доброты.
   Церковь помнит о гонениях, да не судит. СССР была великой страной с настоящими людьми. Моральный кодекс строителя коммунизма во многом схож с церковными заветами. Потому на центральном канале «Спас» показывают советские фильмы и игнорируют современные популярные сериалы. Не несут они в себе ничего человеческого и не могут наставить зрителя на путь истинный.

   Архиерейское подворье просуществовало не долго. Новой советской власти не понадобились больше священники, несущие в своих мироучениях сплошное мракобесие. Но за те полвека, что просуществовало церковное подворье, служителям удалось построить на Казанке замечательный парк, в котором любили отдыхать горожане.
   Здесь благоустроили существующие озёра, вырыли новые пруды, прокопали каналы; насадили берёзы, ивы, тополя. Здесь обитали утки, прилетали лебеди. Птица знает, где самые привольные места для обитания.
   В 20-х годах XX века церковные постройки заняла воинская часть Красной Армии. Военным невозможно указать как необходимо хранить красоту. Когда приоритетом служит безопасность страны, требования природозащитников отодвигаются на крайний план. Военная секретность не терпит присутствия посторонних, и праздношатающиеся по территории воинской части горожане, которых привлекали гуси-лебеди и озёрная свежесть, никак не вязались с воинской дисциплиной. Каналы решено было засыпать, деревья вырубить. Военным нужен простор для скорейшего поднятия по тревоге.
   Водоёмы на Казанке, продержались тридцать лет, пережили войну. Заболоченные, они были засыпаны окончательно, и на их месте были построены гаражи и высотные дома, так необходимые развивающемуся городу, идущему семимильными шагами к коммунизму.

                ***

  Осень не балует тёплыми ночами. Ковалёвское озеро по утрам затягивалось первым хрупким ледком, который легко разбивали утки.
      Лена уходила ночевать в благоустроенную квартиру. Пашка оставался, обживал новый дом, хвастал отоплением: «А у меня в комнате тепло, трубы горят». В доме и вправду было тепло, пока в печке потрескивали дрова. Едва огонь затухал, тепло вмиг уходило через неутеплённый потолок, сифонящие повсюду стены. Хозяин не унывал. Дров было завались, уголь припасён. Пока в доме есть тепло, дом живёт. 
 
   Андрей отказался выезжать на объект на велосипеде. Если по утрам велопробег казался ему прогулкой, поездка домой после работы – мучением. Годы берут своё усталостью.
   Батыр взял ещё один объект и теперь разрывался на две наёмные бригады. Иван завёл старый «жигулёнок» и обязался подвозить Андрея. Обязанность свою исполнял свысока, договаривался о встрече с разных мест и каждый раз подальше от дома Андрея, всегда обвинял навязанного ему пассажира в непонятливости.
   Выстроенные на склоке рабочие взаимоотношения вечно продолжаться не могут. Андрей понимал это, но держался пока. Прожитые в рабочих коллективах годы приучили его не откликаться на претензии хамовитых напарников. Пёс брешет, работа идёт.   

   Андрей часто отказывался от чаепития, общение с Иваном хватало ему и во время работы. Вот и теперь он остался один на чердаке и предался безрадостным мыслям, делился ими с оттаявшим озером.
   Батыр несколько дней не доплачивал по договору. Извинялся. Денег Андрею хватало, только невыполнение финансовых обязательств – первый признак «кидалова». Не первый раз наёмник сталкивался с лукавыми работодателями. Обман заложен в личности современного руководителя. Недодашь работнику пару тысчонок, тот и не заметит, зато предприятие продержится на недоплатах, не обанкротится. Если за юридическим лицом ещё ведётся хоть какой контроль, самозанятого шабашника не проверяет никто, и вертят прощелыги наёмным людом во что горазды.
   Злил Андрея и неприспособленный к работе Иван, потерявший берега с молчания напарника. Работу, которую Андрей с Батыром проделывали за день, с Иваном не получилось выполнить в неделю. Откуда тут зарплате взяться? Но договора-то выполнять надо! Любая работа должна быть оплачена, как было это ведомо Андрею с советских времён. А иначе, зачем нам ходить на заводы и выполнять нерациональные распоряжения начальства?

   На берегу показались школьники с мусорными мешками. «Прибираются», - одобрительно заметил Андрей и тут же отверг свои добрые мысли – к завтрашнему утру снова насорят.
   Как можно приучить школьника к бережному отношению к природе? Трудовая повинность тому точно не поспособствует. Подросток всеми способами попытается увильнуть от работы, особенно в наше время, когда общество ценит труд по самым низким расценкам, а статус рабочего введён в самую низшую прослойку. На то, чтобы правильно любить природу, потребуется большая работа учителей, примеры родителей, приучающих ребёнка к аккуратности вне дома с самого раннего возраста. А есть ли оно сегодня, в разгул шашлычного безобразия?
   Сомнения наблюдателя с чердака развеяли два сцепившихся подростка лет по 14 – 15-ти. Оба явно спортивного сложения, выясняли, кто прав из них и у кого этих прав больше. Одноклассники сгруппировались на безопасном расстоянии, болели каждый за своего фаворита. Подошла и молодая учительница, молча смотрела на непотребное для школяров действо. Никак не могла женщина остановить драчунов. Это всё одно, что вмешательство ягнёнка в бой лосей за самку. Миротворцу в бою самому достанется, коли веса в нём не достаёт.
   Тот боец, что покрупнее, норовил завалить юркого соперника, лез в драку напролом, он был явно сильнее. Ловкач крутился, пробивал защиту бугая с расстояния. Этот был явно сведущ в профессиональных единоборствах, развернулся красиво в прыжке и ударил соперника ногой по голове так сильно, что тот полетел наземь. Реслер прыгнул на поверженную тушу, добил его коленом и замолотил по лежачему кулаками, вбивая голову противника в каменистый берег. Проигравшему после побоев уж точно не получать отличных оценок. Такие удары не проходят бесследно, мозги набекрень вышибает.
   Никто драчунов не разнимал. Драка для одноклассников пришлась забавой – это простейшее восприятие происходящего, естественное выяснение кто сильнее. К чему тут рассуждать, разбирать, когда можно развлечься?
   И только учительница переживала за здоровье своих сцепившихся учеников. Разволновалась вся, бегала вокруг своей заинтересованной дракой паствы и не знала что сказать. А что она могла сделать?
   И какое после того может быть воспитание? Какое приучение к труду, к любви к озеру, на котором живёшь?
   Пацаны дрались всегда, такая природа заложена инстинктом в молодом мужчине. Только в былые времена у драк были свои щадящие законы – не бей лежачего, до первой крови. Сегодня тех законов нет, в драках осталась одна жестокость, на убой. Так учат молодёжь отстаивать себя по всем телевизионным каналам.

   - Андрюха, спускайся! – выкликнул Иван угрюмого «чердачника». – Батыр обед привёз, пойдём кушать.
   Такого ещё не случалось, чтобы бригадир рабочих кормил. Наверно, взыграло в нём что-то хорошее, что заставило его посовеститься за невозможность оплатить труд своих работников. Андрею и самому вдруг стало стыдно за недавние плохие мысли о работодателе, когда он пережёвывал вкуснейший биляшик: «Хороший мужик Батыр. Зря я о нём так».
   - Там, на озере, драка, - выдал Андрей первое попавшее на язык слово. – Школяры подрались. Сильно, по-взрослому.
   - Ну и что? – обратил Иван сообщение Андрея в полную бессмыслицу. – Что мы, драки не видели?
   - Вот с такого хулиганья и гибнут озёра, - защитил свои слова Андрей. – Их на озеро прибираться послали, они драться, веселиться удумали.
   - А что ты хочешь от пацанов? – Не унимался спорщик Иван. – Они растут, им надо себя показать, научиться защищать своё право на жизнь. И почему ты считаешь, что Ковалёвка умирает? Тебя просто злость обуяла, и не любишь ты озёр, Алтай тебе не родной.
   - Алтай нельзя не любить, - продолжил защищаться Андрей. – Да как можно восхищаться загаженной природой? Устроили бомжатник из озера и заставляете любить его.
    - За озером следят, охраняют, - встал на защиту своего края Иван. – А ты закрыл глаза и не видишь ничего хорошего. Васька местный прошлый год сюда зеркального карпа запустил. Люди любят свою землю, а ты своим злым языком только портишь всё вокруг себя. Женщины со школы постоянно собирают на Ковалёвке важных людей, проблемы решают. Мэр здесь был не раз, а ты не знаешь. Только и умеешь что трепаться.
   - Ну и где твои карпы? Выловили хоть одного. Передохли все в грязюке. Подожди с годик, другой и гальяна отсюда не выловишь. Задохнется озеро от заботы такой. А кумушки ваши, радетельницы озёрные, уже приметили свою выгоду. Выступили активистами, борцами за чистоту нравов и природы, и не надо им больше ничего. Приметили их, возвысили, проплатили. Чего же ещё? Озеро чистить надо по дну, родники вскрывать. У города на это денег нет и не будет. На магазины деньги всегда находятся, на очистку озера – нет отчего-то. Люди есть, желание, а денег нет. Где ещё ты видел страну, в которой деньги жизнью управляют? Это и есть ваша правда?
   - А где ты найдёшь людей, которые возьмутся родники вскрывать, в грязи ковыряться? – засомневался Иван.
   - Да вот Антошка хотя бы, - уверил Андрей. – Не директор местного магазина – это точно. А ты Антона с друзьями к жизни верни, отмой, накорми, чистую постель предоставь. Им больше никакой зарплаты не надо, и очистят они своё родное озеро лучше всяких активистов, пропагандистов.
   - Ага, Антошка! – усмехнулся Иван. – Таким лопату опасно доверять, сломают. А здесь экскаватор понадобится. Не знаешь ты нашей жизни, Андрюха. В пустыне ты вырос, узбек неотёсанный. Потому и мелешь всякую чепуху. Бомжей хотел заставить озеро возрождать! Идеалист, тупарик! Что с тебя взять? Оттого и работа у нас с тобой не клеится, что ты не только природы нашей, жизни не знаешь. Не чуешь ты духа алтайского, потому что без воды вырос, без рек, без озёр, без тайги.
   - Откуда ты взял, что я в пустыне рос? – уточнил Андрей своё место рождения. – Меня Ферганская Долина вырастила, страна горных саев и огромных водохранилищ. «Вода – это жизнь» - весят там повсюду плакаты. «Су – бу хаёт» - по-узбекски. Похож язык на ваш, кумандинский?

   Андрей почувствовал интерес кумандинцев к рассказу о незнакомых им местам, чужим обычаям. Он это знал по себе, тянуло его прикоснуться к традициям алтайцев, приобщиться к духу их легенд. Потому он уверился в своих чувствах и начал рассказ с воодушевлением. А друзья-инородцы и впрямь замолкли, услышав речи молчуна Андрея об удивительной стране Узбекистан.
   - В Узбекистане вода есть повсюду, её берегут и ценят на вес золота. Без воды и хлопок не вырастит, и сады не зацветут. Ферганская Долина, где я родился и вырос – страна гор. Горы же в засушливом Узбекистане – самые мощные хранители воды. Вершины Алайского хребта зачастую превышают 6000 метров, что на два километра выше Алтайской Белухи. На такой высоте и образуются ледники, питающие многочисленные реки Ферганской Долины.
   Я любил горы, ездил туда каждые свободные выходные без предпочтенья к городским развлечениям. Горные ледниковые саи, сбивающие с ног любого зазнавшегося туриста, пустившегося вброд! Чистейшая ледяная вода! Представляете, мужики, как здорово окунуться в прозрачные воды на тридцатиградусной жаре и – держаться, держаться, чтоб не унесло, чтоб не вымерзнуть разом! Тут тебе и баня, и джакузи разом!
   В долину саи приходят уже коричневыми. Сильное течение по ходу своему разбавляется хорошей порцией глинозёма. Наплаваешься порой в Карадарье, выходишь на берег, а все смеются над тобой – у пловца вырастают усы, подтёки глины на верхней губе. Так всегда случалось. А счастливыми мы были, искупавшись! Справились с сильным течением, отличились.
   Узбеки любят воду, любят посидеть у водоёма под чинарой за пиалушкой чая. Возле самой лучшей чайханы обязательно копают хауз и заполняют его водой с прокопаных каналов и арыков. В любом городе, где довелось мне жить, обязательно организуется искусственное озеро, на берегах которого каждые выходные собирались горожане. Шагу некуда было ступить, не наступив на загорающих. Словно на сочинских пляжах – лежбище котиков в плавках и купальниках.
   На Комсомольском озере в Андижане я и научился плавать. А вот в Фергане городское озеро обходил стороной. Вырос я уже в то время, да и время изменилось. Престижно стало выезжать загород на отдых. А потом, ферганское озеро расположено возле тубдиспансера, и выздоравливающие больные частенько перепрыгивали больничные заборы, чтоб освежиться в свободной воде. Купаться после них – сами понимаете… Не угадать какую заразу подцепишь. 

   - Да кому они нужны сегодня, озёра городские? – подытожил свой рассказ Андрей. – У кого не спроси, никто не знает, где Ковалёвское озеро находится. Кому рыбачить приспичит, отдохнуть, - загород едут. У каждого второго машина под седалищем. Антошка, вон, чирьями весь извёлся с вашего озера. Пловец-плавунец, туды ж его!
   - Злой ты, Андрюха, - заключил Иван. – Трудно с тобой работать. Плохой человек.
   «Шаманом прикинулся. Умник», - подумал об Иване Андрей и замолчал, как успели привыкнуть к нему уже – к молчуну.
   - Кончай базарить, - включился вдруг Батыр в разговор ни откуда. – Работа языками не делается.

    http://proza.ru/2020/12/22/225