Водоcнабжение и канализация

     В начале 30-х годов прошлого века я с родителями жил в доме №12 на набережной Рабочей молодёжи в Свердловске. До революции дом принадлежал доктору Русских, а в наше время превратился в коммуналку для нескольких семей работников «Свердловской коллегии защитников» (адвокатов). Две комнаты, полученные в этом доме, как я понимаю, были большим папиным достижением по сравнению с подвалом на улице Коробковской (Октябрьской революции). Об этом подвале помню только окно под потолком и облезлую медвежью шкуру на полу.

     Как решались бытовые проблемы, указанные в заголовке, при докторе Русских не знаю, а мы воду брали из водокачки на углу Щипановского переулка (ул. Боевых дружин) и улицы 9 января. Там стояла кирпичная будка, не лишённая архитектурной изысканности. Примерно такая, как на фото из сети. Из будки торчала длинная изогнутая труба -- кран, а внутри, за окном, сидела тётка и за одну копейку наливала ведро воды. Были тогда в Свердловске и водовозы с бочкой на конной тяге. Потом нашу будку снесли и на её месте поставили водоразборную колонку. Зимой к ней было трудно подойти из-за горбатой наледи, которую, без «тётки», никто не скалывал.

     Во дворе, естественно, была выгребная яма с деревянным сортиром М и Ж. Яма была шире надстройки, чтобы можно было сливать жидкие помои. Уральской зимой всё это быстро замерзало. Поэтому рядом расчищали круглую площадку диаметром 3-4 метра и окружали её снежным барьером. Когда этот резервуар заполнялся и замерзал, приезжал золотарь с коробом на дровнях, дробил ломом и увозил застывшие помои.

     Однажды, не позже 1933 года, произошло событие, из-за которого я так хорошо всё это помню. Во время очередной ассенизационной процедуры – важного события для 5-6-летнего населения двора, пока возчик стучал своим ломом, мы крутились около заиндевевшей лошадиной морды с тёплыми ноздрями. Неожиданно раздался крик: «эй, малышня, чьё это добро?» На остром конце поднятого лома блестела наша чайная ложечка из скромного маминого приданого от богатой старшей сестры. Лом пробил в ней небольшое четырёхугольное отверстие и отогнул лепесток металла. Папа прибил его на место, и раненая ложка вернулась в комплект.

    Как-то вечером случилось то, что родители должны были предвидеть. Гости пили чай. «Интересная ложечка», -- заметила дама, поднося ко рту варенье. И я, конечно, выступил: «это потому, что она была в помойке!».