Бальзам

Бальзам

Было дело в далёком, нестабильном 1997 году. Был я в деревне. На рыбалку сходить. Родственников проведать. На могилках погрустить и вспомнить зов предков.

Случилось, поехали мы с моим Кумом , в баню, в соседнюю деревню. Славно попарились. Веник дубовый расширяет и сосуды и горизонты. Мозг чистит , от дурости.
Вышли из бани. Лето. Вечер. Комары величиною с небольшую кошку,  жужжат. Норовят кровушки свежей, городской испробовать. А тут дядька Кумов идёт домой , с авоськой. В настроении, цыгаркой пыхкает. Времена были лихие, бартерные, так вот с дядькой натур продуктом и  рассчитались. За дело тайное. А в авоське дядькиной - три по 0.5 белорусского бальзаму, сорокоградусного, на диких травах настоянного. По старожитному рецепту. Радзивилловскому.

Ну слово за слово, под шоколадку и разговоры об охоте и рыбалке и уговорили на троих. Все три. По 0.5. на рыльце.

Я потом в свою деревню окольными путями, за рулём, я ж "трезвый",  поехал. По проселку и болотам. Шумели  трехсотлетние дубы. В небе , я отчётливо видел, черти пытались в сеть изловить Месяц. И внутренний голос мне говорил: вот, если накинут сетушку на Месяц, то кабздец тебе , Генек. За тебя рогатые примутся, и никто не узнает, где могилка твоя.
Оторвал все защиты снизу на буераках и бампер задний ушел погулять. Наверное на болото. К водяному. Обсудить современный миропорядок, и правда ли , что есть жизнь на Марсе.
Это я утром обнаружил, пропажи и ободранные двери несчастного БээМВэ.

После жуткой ночи той, где во сне я сидел в концлагере. И меня там спалили в печке. Вылетел я из трубы. Лечу пылью , высоко в небо. К звездам. Майданек. Я звёздная пыль. Я - Вечность.
Так и забылся во сне.

Поутру, размышлять я стал, а куда же Кум мой родный делся?


Кума черти свалили на подходе к дому маминому. Аккурат, прямо на лавочку , у калитки, и уложили. Кирпич под голову , вместо подушки подложили.
Только зачем в штаны ему нассали, совсем не понимаю. Черти. Хто их поймет. Хорошо что не околел мой Кум. Крови только комары литрушку высосали из Кума, хмельной. И тут же под лавкой свалились и храпели во всю ивановскую. Жив Кум. И даже усами шевелит.

С тех пор я очень деликатно отношусь к бальзамам вообще.
Соточку. Не более.
А то к чертям  потянет. Или ещё какая-либо оказия случится.
Ну и это был первый и последний раз, когда я "трезвым" за руль сел.

Через два дня мы с Кумом на рыбалку попали. На Припять.
С дядькой. Вечером уху варим. Разговоры ведём. Разложили на столе скатерть самобранку.
Самогон , непременный катализатор мужской компании.
Подняли мы по чарочке.
За рыбалку.
Только я потянулся к хлебу, как из темноты материализовались два комара , уцепились в буханку хлеба и натужно жужа крыльями уволокли ее в небо.

Нам же через полгода в баню идти.
Опять и снова.