Мед из Яд-Мордехая...

                Мёд для мамы в Израиле я всегда покупал на перекрёстке Яд - Мордехай. Они с папой жили  в двадцати километрах, в маленьком и уютном Нетивоте, совсем неподалеку от нашего небольшого дома.

                Чтобы пройти к родителям, по утрам, сначала, я  завозил сына в школу имени Ицхака Рабина, а там уже и квартира папы с мамой была совсем рядом. Полика я доставлял к занятиям, прямо в последнюю минуту. У входа в школу всегда дежурила  строгий директор. Она смотрела на всех, кто приходил в это время, довольно прохладно, уже с лёгкой укоризной.

                - Быстрее, быстрее, - подгоняла она,- уроки начинаются, а Вы  все еще  не в классе. Калитку , вот-вот, закрою

                Через пару минут, она, действительно, давала охраннику отмашку и тот наглухо закрывал дверцу. Врата во дворец знаний запирались вплоть до позднего послеобеденного времени, когда занятия в школе  уже заканчивались. Что поделаешь. Безопасность.

                Нам с Поликом очень повезло. Удалось обнаружить заветное спасительное дерево. Оно росло на школьном дворе, а его ветви свешивались наружу, через школьный забор , прямо на соседнюю улицу. Туда мы и подъезжали в самую, что ни на есть, последнюю минуту.

                Сын ловко взбирался по забору, перелазил на дерево и спрыгивал прямо на территорию школьного двора. Я быстро передавал ему увесистый ранец и он , за спиной  директора, легко и незаметно вбегал в школу,  без  всяких там лишних нравоучений. Этот трюк добавлял сыну возможности поваляться утром в постели ещё целых минуты три.

                Честно говоря, от дома до школы было всего десять минут неспешной ходьбы. Но я прихватывал в машину ещё и старшего внука. Они с дочкой Викой и зятем Ициком жили в то время с нами.  Маора отвозил в ясли. Через два года, появился Гай - ещё один важный внук и пассажир, которого  тоже надо было доставить на тяжелую ясельную работу.

                После развозки детей, я , наконец, подъезжал к квартире родителей. Папа, как обычно, в это время чаевничал. Крепчайший чёрный чай, приличное количество сахара и громкие прихлебывания очень горячей жидкости . И, конечно, с обязательным  медленным звучным выдохом удовольствия, после каждого обжигающего глотка.

                В мае 1997 папа умер, а маме , до своего последнего мая 2007, оставалось прожить в одиночестве целых десять лет. Мёд из Яд-Мордехая , с того самого времени, я завозил уже только ей одной.

                Тот знаменитый перекрёсток, где располагался магазин медов, варений и разных оригинальных подарков,  был  назван в честь Мордехая Анелевича - руководителя восстания Варшавского гетто.

                В одноименном кибуце ( коммуна, иврит), начинавшемся всего в паре десятков метров, на другой стороне шоссе номер четыре, сосредоточилось производство и фасовка почти трёх четвертей всего израильского мёда .

                Сам я , больше всего, любил  цветочный. В том состоянии, когда он становился плотным, пахучим и очень-очень вкусным. Тот светло-золотой цветочный, в который я влюбился еще  в Москве, накануне Олимпиады-80, продавался там всего по рублю. Он был расфасован в маленькие стеклянные бочонки по 125 грамм. « Мёд цветочный. Разнотравье Дальнего Востока» . Даже надпись сразу вызывала страстное желание  испробовать

                В те времена, я мог свободно разрезать весь горяче-хрустящий  ароматный батон, размазать по кускам хлеба сливочное «Крестьянское» или «Вологодское», а поверх уложить все содержимое баночки бесподобного яркого  медового удовольствия.

                Оставалось только быстро съесть , запивая пастеризованным молоком по тринадцать копеек из полулитрового картонного пакетика .  Его кончик легко отрезался ножницами или первым попавшимся ножиком. Форма пирамидки была очень удобной для выпивания , но от жадности или спешки молоко часто проливалось на видавший виды свитерок или рубашку.

                Мама делила свои медовые предпочтения между прозрачным майским и густым пахучим , коричневатым, гречишным. После ее похорон, мы по традиции находились в ее квартире семь дней , « сидели шиву». Принимали многочисленных близких, приехавших вспомнить маму и  высказать свои слова утешения.  Я медленно доедал ее мёд и плакал...