Я знаю, никуда от прошлого не деться

Отрывки из мемуаров

Часть 1

В июле 1914 года российские войска в одночасье вошли на территорию Западной Беларуси. Полтора миллиона белорусов мгновенно лишились своих домов. Царский указ повелевал «очистить эти территории для будущих предполагаемых военных сражений». Всадники гнали толпы обезумевших людей на товарные станции для отправки в телячьих вагонах вглубь России.. При погрузке в вагоны была страшная неразбериха. Многие семьи были разобщены. Люди ехали без лекарств и еды, довольствовались наспех прихваченными узелками с мукой. На стоянках солдаты разносили кипяток, которым запаривалась мука, или он использовался как чай, заваренный травами, сорванными в пути.
От стресса, голода и холода люди стали умирать десятками. Военные санитары хоронили умерших в одну общую яму, вырытую в степи, недалеко от остановившегося состава, как правило, ночью, где именно, никто не знал.
Но об этом ни в одном учебнике по истории не написано, ни одна официальная газета не осмелилась напечатать этот материал даже годы спустя…
Эти воспоминания пишу со слов моей бабушки и матери, а маме верю безгранично, иначе как могла попасть девочка из забытой Богом белорусской деревни в г. Самару?
…Состав с вынужденными переселенцами ночью прибыл на товарную станцию этого города. Несмотря на поздний час на перроне товарной станции было много местных жителей. Люди разбирали семьи ссыльных и на подводах увозили по своим домам. Они делились кровом и скудной пищей. Эту заботу простых русских людей и человеческое отношение к обездоленным мама помнила всю свою жизнь и старалась отплатить тем же сердечным отношением к бедным людям.
Работник православной церкви предложил отцу семейства Фоме работу сторожа с временным проживанием в сторожке. Родители мамы с радостью приняли руку помощи. Ночью отец сторожил, а днем мать семейства Домна подметала церковный двор.
Опоздав на три месяца к началу учебного года, мама упросила родителей отпустить ее в первый класс церковно – приходской школы, находившейся рядом с их временным пристанищем. Учеба была на русском языке, давалась ей легко. Вскоре она наверстала упущенную программу. На уроки ходила с радостью, несмотря на строгие замечания учительницы, а затем и болезненные удары линейкой по пальцам левой руки при попытке взять в нее карандаш или ручку. Писать правой рукой мама научилась, а все остальное до конца жизни делала левой.
Вскоре отцу в этом храме предложили новую должность псаломщика. Помог непредвиденный случай. Ранней весной накануне светлого праздника Пасхи после ночной службы прихожане ждали утреннего освящения корзин с домашней снедью. В дальнем углу церковного двора дежурил Фома. Закутавшись в тулуп.  Он сидел  без движения и его начал одолевать сон. Чтобы не заснуть, он начал напевать. Пел для себя, негромко, с закрытыми глазами, раскачиваясь в такт мелодии. Открыв от шороха глаза, Фома испугался: вокруг него собралась толпа. Людская молва вмиг по округе разнесла слух о его певческом даре.
На другой день его прослушал уже сам священник и дал «добро» приступать к новой должности, но с обязательным посещением церковного хора.
После школьных занятий отец часто брал старшую сестру Софию в храм на распевки псалмов и новых партий. Маме очень нравилась церковная музыка, потом уже стал известен ее автор Сергей Рахманинов. Она слушала и запоминала тексты песнопений, а дома в унисон с отцом повторяла отрывки услышанных музыкальных мелодий красивым детским голосом, доставшимся в наследство от отца.
Четыре класса ЦПШ закончила с грамотой, получив направление в городскую десятилетку. Младшая сестренка Женя готовилась поступать в первый класс.
Жизнь в российской глубинке шла размеренно и медленно. Нищета полностью охватила страну. Где –то в Петербурге большевики свергли власть .
Весной 1919 года все главные газеты страны Советов напечатали постановление нового правительства о том, что белорусам разрешено вернуться на свою историческую родину. Многие ссыльные опасались возвращаться в Беларусь…
Вначале мамина семья согласна была повременить с отъездом на родину до лучших времен. Всем православным приходом уговаривали остаться хотя бы на один год. Мать семейства колебалась по двум причинам. Младшей дочери Евгении пора было начинать учебу в школе, старшей Софии продолжать. Где именно, здесь, в Самаре, или там, в белорусской деревне?
Но основная причина была другая – дошедший слух о непростых взаимоотношениях отца семейства Фомы с черноокой участницей хора. Броской внешности и звонкому голосу та была обязана прабабке цыганских кровей.
Домна была решительной женщиной. Она понимала, что сравнение с неожиданной соперницей было не в ее пользу. Чтобы сохранить семью, надо было уезжать немедленно. Решение было принято безотлагательно, и провожали их тепло и сердечно…
 …………………………………………………

 Часть 2

…Лето подходило к концу. Вновь грузились с узлами в те же или подобные вагоны – скотовозы.
Через несколько дней езды сновавшие по движущемуся составу люди тревожно сообщили, что в поезде свирепствует брюшной тиф. Эйфория встречи с родиной свела на нет все предостережения об опасной беде. Многие переселенцы по-прежнему навещали своих родственников, возвращавшихся в соседних вагонах, ходили к новым знакомым на посиделки.
Первым неладное почувствовал отец семейства. К вечеру высокая температура уложила его на ворох одежды. Ухаживавшая на ним мать слегла от жара к вечеру следующего дня. Отец скончался на третий день болезни, не приходя в сознание.
Вновь военные санитары на носилках выносили тела погибших.
На ходу старшая дочь София закрыла ладошкой веки отцу и попрощалась, прижав свое лицо к остывающей щеке дорогого ей человека.
Следом вынесли тело ее матери, не разрешив приблизиться к носилкам. Хоронили умерших в братских могилах, вырытых по пути следования товарного состава.
Позже мама рассказывала, что смерть ее родителей – одного за другим у нее на глазах – привела ее в шоковое состояние. Она двигалась тяжелой поступью, как каменное изваяние, не чувствуя ни холода, ни голода, без сна и страха.
Из-за отсутствия медицинской помощи скончалась от жара младшая сестренка Женя. Ее смерть потрясла маму так сильно, что с ней случилась истерика. Люди в вагоне как могли, так ее и успокаивали, выводили из этого состояния.
До конца своих дней мама помнила потерю своей семьи и беззвучно плакала при каждом воспоминании о невосполнимой утрате.
На товарную станцию в город Слоним поезд пришел ночью. Шел холодный затяжной дождь. Выходя из своего вагона без вещей и теплой одежды, мама увидела только одного пожилого мужичка, сошедшего на перрон из этого же состава. С котомкой за спиной, прихрамывая, он медленно обогнал ее и стал удаляться от пыхтящего паровоза.
Город и станция были незнакомы. Все вокруг чужое. Двери вокзала закрыты. И очень хотелось пить. От слабости она прислонилась к мокрой стене вокзала и съехала по ней на корточки. Голова от боли раскалывалась. Температура зашкаливала. От безысходности мама громко разрыдалась.
Обогнавший было ее мужичок оглянулся на этот плач отчаяния и вернулся, спросив на ходу, откуда она приехала и где ее дом. Увидев перед собой изможденную девочку – подростка, дрожавшую, видимо, от болезненного жара, он рукой показал, на светящееся окно больницы. На ватных ногах мама перешла улицу и постучала в стеклянную дверь приемного покоя. Войдя в коридор больницы, она упала на пол. Тиф догнал ее в Слониме.
Очнулась она от резкого запаха нашатырного спирта. Видела, как снятую с нее одежду бросили в горящую печку. Голову побрили, лежавшие на полу волосы подмели  и тоже сожгли в топке.
Запомнились сновавшие вокруг медики в резиновых халатах с масками на лицах. Провалом в памяти осталось ее дальнейшее лечение. Когда пришло время выписки из больницы, волосы отросли – каштановые и кудрявые. Их можно было расчесывать пятерней. Одежду из дома принесли сердобольные няньки. Что подошло, одели, остальное отдали на вырост. В дорогу выделили хлеба и кусочек сала. Объяснили дорогу к жировичскому монастырю, а оттуда до деревни залесье рукой подать.
Пройти до деревни надо было пешком 13 километров. Минуя поселок Жировичи, мама мгновенно восстановила в своей памяти дорогу к отчему дому. Уезжала она с семьей девятилетним ребенком, а вернулась одна пятнадцатилетней девицей.
Поздно вечером добралась до места и постучала в дом дяди Александра, младшего брата своей покойной матери. С трудом спавшая родня признала свалившуюся на их головы племянницу – сироту.
Дяде Александру повезло хоть в том, что его семья была вывезена и высажена недалеко от границы с Белой Русью, поэтому он смог быстрее остальных сельчан вернуться в родную усадьбу и тем самым сохранить от грабежей и поджогов рядом стоявшие заколоченные дома. Жена дяди тетя Оля после пережитого выселения была подвержена нервным  срывам. Она вернулась домой совершенно больным человеком. А в семье подрастало шестеро детей. В такой семье и в такой обстановке маме пришлось  зимовать. Дом дяди был по соседству с родным домом моей матери…
……………………………………………………………….
 Часть 3

…После возвращения дядиной семьи из ссылки его многочисленной семье очень трудно было наладить свой быт.
Мама видела и понимала, что нельзя быть обузой и лишним ртом в семье родственников, приютивших и обогревших ее в зимний период после болезни.
Ранней весной она переселилась в осиротевший родительский дом. Близкие люди помогли оторвать доски с  заколоченных  дверей  и окон, избавиться от накопившейся за шесть лет отсутствия паутины и всякого ненужного хлама.
Несколько дней мама мыла окна и стены, проветривала стойкий запах внутри дома от поселившихся грызунов.
Когда все внутри засверкало от чистоты и уюта, решила навести порядок в сараях и во дворе. Говорила, что очень радовали на окнах марлевые занавески с бубенчиками , сшитые своими руками.
Ранняя весна ускорила работы в огороде. Сама вскопала и привела в порядок грядки. Семена ей дали тетя Оля, из тех укромных мест, где каждый селянин держит их на черный день. Остальная земля из надела ее покойной матери засевалась дядей Александром и была подспорьем для его большой семьи.
Все сельчане  утра до позднего вечера трудились в полях, обрабатывали и готовили к посевам свои земли. Работа в поле вовсе времена была тяжелой. Все делалось вручную. Посев зерновых, посадка картофеля, окучивание, прополка огородов, жатва и остальные работы по уходу за скотом.
 Наравне со взрослыми  работала и неугомонная молодежь. К вечеру юность брала свое, везде звенели песни, раздавался девичий визг, и все это заканчивалось дружным смехом.
По субботам собирались молодежные посиделки в чьей – либо хате с танцами до рассвета. Посещать эти забавы мама не могла, не было приличной одежды и обуви. Подаренная при выписке из больницы уже давно обветшала. Одна оставалась надежда  - на будущий урожай!
Вырастить и продать в поселке Жировичи ранний лук, редис и зелень стало ежедневной заботой. Радовало то, что все это продавалось рано утром на базарчике в поселке.
На вырученные за сезон деньги по совету тети Оли мама купила маленького поросенка и с ее помощью выходила. Сама питалась молодой крапивой, щавелем, очень бережно и экономно тратила картофель, мешок которого таял на глазах.
Другой мешок она посадила под лопату в дальнем углу огорода, хотя дядя Александр дал оба для пропитания, пообещав осенью обеспечить еще и семенами.
В начале лета деревня переключилась на сбор даров леса. Их было такое множество, что по домам носили ведрами сначала ягоды, а позже грибы. Каждая семья варила, солила, сушила и, конечно же, продавала все это в городе на базаре.
Очень дорого ценились и выгодно продавались связки белых сушеных грибов. Запах боровиков еще долго витал в стенах домов, создавая своим ароматом ауру уюта и домашнего тепла.
Попробовав в первый раз выращенную в огороде молодую картошку, мама от радости разрыдалась. Она плакала от жалости к себе, что сумела выжить и выстоять в этот холодный и голодный год, шестнадцатый год ее нелегкой жизни.
На вырученные от продаж ягод  и грибов деньги она купила себе в городе необходимую одежду и обувь.
Покладистый характер и красивый задушевный голос матери снискал у сельчан к ней уважение и сочувствие к ее семейной трагедии.
Поздней осенью 1921-го года маму неожиданно сосватали за красивого взрослого парня, сына переселенцев. Уговаривал и настаивал выйти за него замуж и дядя Александр, младший брат ее покойной матери. Жениха мама лично не знала, слышала о нем в деревне разное, но, не будучи любопытной к деревенским сплетням, все слухи отметала от себя.
Как воспринять возможное событие, мама не знала. Она неоднократно слышала от подруг, что этот приезжий молодой парень давно нашел себе невесту на другом конце деревни…
Продолжение следует
..............
От редакции
В мемуарах клайпедская писательница Нина Финько пишет о своей семье, проживавшей до 1914 года на территории нынешней Беларуси (сейчас Гродненская область). После последнего раздела Речи Посполитой (1795 г.) земли Великого княжества Литовского вошли в Российскую империю в виде  нескольких губерний, которые получили общее название Северо-Западный край.
После польского восстания 1830 года, охватившего в том числе западную часть Северо-Западного края, российские власти начали проводить политику русификации  с целью упразднения польского влияния
В 1839 году униатская церковь в Российской империи была ликвидирована. В 1840 году было отменено действие Статута Великого княжества Литовского. После восстания 1863 года политика русификации в крае была значительно усилена.
В середине XIX века начинает формироваться белорусское национальное движение, зарождается белорусская литература. В этот же период начинается научное изучение края, организованное российскими властями. В результате социально-экономической модернизации начала развиваться промышленность, наблюдался демографический рост.
В 1914 году началась Первая мировая война, Российская империя вступила в войну на стороне Антанты. В августе — сентябре 1915 года Германия оккупировала западную часть Северо-Западного края, и фронт на этом участке стабилизировался. В 1917 году в результате Февральской революции Российская империя прекратила своё существование, власть в Петрограде перешла к Временному правительству.
В октябре — ноябре 1917 года в результате Октябрьской революции власть на неоккупированных территориях перешла в руки Советов, уже в ноябре в Минске состоялись съезды Советов, созданы советские исполнительные органы Западной области (Облисполкомзап и СНК). 7 (20) декабря 1917 годаначался Первый Всебелорусский съезд, который, не признав легитимность созданных органов, декларировал передачу власти Исполнительному Комитету, после чего в нём отказались участвовать большевики, и съезд был ими разогнан.
3 марта 1918 года в Брест-Литовске (ныне Брест) был подписан мирный договор, согласно которому в добавление к уже оккупированной территории запада Белоруссии под германский контроль была передана бо;льшая часть этнически белорусской территории. В этих условиях деятелями белорусского национального движения 25 марта 1918 года была провозглашена независимость Белорусской Народной Республики, однако она не получила дипломатического признания.
После ухода немецких войск, Красной армией была занята бо;льшая часть территории Белоруссии. На эти территории также претендовала и вновь образованная Польша, что привело весной — летом 1919 года к образованию советско-польского фронта.
27 февраля 1919 года ССРБ была расформирована: Смоленская, Витебская и Могилёвская губернии были включены в состав РСФСР, а остальные территории Советской Белоруссии объединились с Литовской Советской Республикой в Литовско-Белорусскую ССР (Литбел).
В марте 1919 года войска Литовской Тарибы, поддержанные немецкими оккупационными гарнизонами, начали военные действия в Литве. В результате польского наступления весной — летом 1919 года Литбел был оккупирован польскими войсками и фактически прекратил своё существование 19 июля 1919 года.
После занятия Красной армией значительной части территории Белоруссии 31 июля 1920 года в Минске была вновь провозглашена Белорусская Социалистическая Советская Республика.
По условиям Рижского договора, заключавшегося без участия БССР, Западная Белоруссия отошла Польской Республике вплоть до окончания Второй мировой войны.
 
Редактор журнала www.russbalt.lt Наталья Корнилова Лаяускене