VII

— Вернулся, Писатель? — смехом поинтересовался Лев, только стоило двери хлопнуть и оповестить о приходе кого-то тогда ещё не видимого. А на кед пыльный Вайнеру приземлилась откуда не возьмись бабочка, яркая на фоне серых будней, от он лишь небрежно тряхнул ногой, отгоняя создание.

На удивление голос даже не отдавал вредной едкостью и концентрированным ядом, точно случилось что-то невообразимое. Мышьяк в аптеке кончился и более в чашку не добавляется. Сознание не подкидывало никаких мало-мальски подходящих картинок.

— Ох, что за вид! — клацнув включателем, Фейг удостоился Репинской «Приплыли» — Картина маслом: лифт социальный пирамиды Маслоу? — это уже было сказано с тонким уколом. Лифты ведь иногда и застревают, иногда запросто и в шахту падают, но порой этот лифт из разряда: если ты выпьешь Dom Perignon, купишь Lamborghini в кредит и трусы, как на глянцевой обложке, то ты станешь верхушкой общества. Лифт вниз однако поднимает.

Вайнеру было, откровенно говоря, пусто. Просто пусто и надобности напиваться у него, по сути, не было. Просто появился лишний повод в кармане и так хорошо пошла стопка за стопкой, а меры он не знал. Не имел пресловутого стоп-крана, о котором говорят те, кто на следующее утро рассказывают о алкогольных похождениях товарищей и уверяют, что вообще не пьянеют, что «Танки грязи не боятся». Да нет, просто другие напиваются, а они на их фоне выглядят более…

Стадию, что лыка не вяжет, он не переживал — всегда хорошо излагал мысли. Пол дня прошло, как никак. А как? Да никак. Хотя, за время прогулки по улице алкоголь успел слегка подвыветрится, мысли рассеяться, а последние полчаса, поведённые на лавке в парке в состоянии стабильной работы и спешной попытки ухватиться за нужный образ… Привели к внушительному обьему написанного, плотной стопкой, что сейчас сжималось в руках. Горечь написанного оседала осязаемо прямо на кончике языка. Это точно чертова Вавилонская башня, что рухнет, как карточный дом. Но «свежаком» отдавало за версту, и теперь, что не приводи в попытку оправдания — будет засмеяно, как и сочиненная история о том, что его задержал городовой. А такое состояние стабильной сосредоточенности ловил он крайне редко.

— Повод-то хоть надеюсь у тебя был и есть, — фыркнул Фейг, однако услужливо подставляя своё неширокое и не такое дружеское плечо — из-за чего ты ночью будешь вставать и справлять свой сушняк, нарушая мой четкий сон? — смешок раздался у обоих мужчин.

— Меня девушка бросила.

— Какие страсти, — экспрессивно и с сарказмом заметил Лев Алексеевич, присвистывая — предложил бы, коли зрить ещё можешь, грузинское вино или чистый шотландский виски? — издевательски поинтересовался Фейг, доставая небольшую бутыль. Не сейчас, так на опохмел.

— Не издевайся, — проговорил Вайнер — удача, если с унитазом мне пол ночи не сидеть в обнимку, — неутешительно буркнул писатель, бумаги положив на низкий стол и сев рядом с открытой форточкой.

— Принц на белом коне. В твоём распоряжении алюминиевый таз, даже выбор есть, — язвительно заметил Лев — и не издеваюсь — заслужил. Бог тебе в помощь, зато «обещанный платёж» погасишь, — сказал Фейг, выдавливая из блистера несколько разного цвета таблеток.

— Бог-то бог, не веруешь и мне не советуешь, видимo… Сам бы помог… «Обещанный платёж» — это моя зарплата… — недовольно насупился Марк, думая, как побыстрее можно дописать «Вавилон» и получить обещанное за него. Хотя цены здесь были даже более, чем демократические, будто обещанные «Союзные», но вместо них получили лишь знаменитые «Ножницы цен». Этот эпизод он даже выписывать не будет. Не полностью же должно быть автобиографично.

Фейг заметил его сосредоточенность на бумагах, выцепляя первую страницу под заинтересованный взгляд Вайнера, что не ожидал ничего позитивного. То, Извините, слишком много подробностей, то недостаёт где-то, то пресно, то сладко, точно он блюдо ест, а не комментирует работу… Лев пробежал бегло по строчкам, поправляя пенсне небрежно. На лице его плохо читались эмоции, поэтому Марк просто ждал.

— Ты можешь быть сколько угодно умницей и талантищем, но пока автор этих строк награждён медалью «За вклад в развитие литературы в жанре акмеизм» и медалью «Неудавшегося политолога за вклад в развитие литературы», тебе ничего не светит, — засмеялся Фейг — лучше б ты дальше смешил, писал природу Пасторали… Ладно, не сердись, — махнул рукой со снисходительным выражением лица мужчина.

— Ну, а расскажи, как надо! — не выдержал Вайнер.

Если с ним все ругаются, то теперь это однозначно казалось не таким незаслуженным. Он-то ясно, что просто развлекается таким образом, но при этом он же колет и это правда, и голова в этот момент начинает крутиться в противоположном здравому смыслу направлении. Что тоже субъективен. И хочется одновременно заорать, не заистерить, но и не меньше бессильно откинуться назад и засмеяться. А ещё психиатр тогда спрашивал его с чего комплексы рождаются, если он считает себя излишне умным для того, чтобы обмануть психиатра ради смеха и интереса. И он, как идиот и заезженная пластинка вторил, что их нет и это просто забавно. Что, если бы друзья сертификат не подарили, то и не пошёл бы никогда, что полностью в себе уверен, денег просто чужих жалко… А со Львом они явно не просто так сошлись: цинизм, фатализм… Жизнь как сплошная Фата-Моргана.

— Вот ты знаешь отличия геморроя от гайморита? Если ты пишешь про происходящее, то залог реалистичности в немногословности и закрытии этой проплешины в простративности, как в кино. Не промолчать, а «залить» незнание, — Марк непонимающе дернул головой, отшатнувшись, как от удара, пока Фейг сел, закинув ноги в «Американскую четверку» — Все слишком карикатурно и топорно, ты дерево строгаешь что ли? — продолжал Фейг, но на этом этапе посыл показался предельно ясным, и теперь просто казалось грамотно обуть мысли, но когда Марк прислушивался к советам?

Его дело послушать и кивнуть головой, но сделать, естественно, по-своему. Если оно ему надо. Если нет — так нет, просто кивнуть. Чтобы отстали, чтобы не лезли. Раз столкнулся он с тем, что в редакции выкинули больше половины главы под предлогом изменения одного предложения. Уважения к своему Перу он не питал особого, пожал бы сейчас плечами, редактор-то знакомый, он знает. Это не на сайтах глотку рвать и докапываться в ответ, вопреки логике и здравому смыслу, что только покосись на какую-то мою букву и измени порядок слов. Доверие было. Увидев это на сайте он не стал закатывать никакого скандала или разбирательств, зачем?.. Интереснее, чтобы человек умом дошёл сам. А он знал, что она нужна, было лишь вопросом времени, когда редактор запросит следующую часть и обнаружит несостыковки, что можно закрыть исключительно исходя из вырезанного потока текста и редактирования. Да, подстава, а бывает иначе?

— Слышал мою последнюю речь, что ты скажешь о ее построении? — спросил Фейг.

— Ничего лишнего и все понятно, агитационная. — чувство минного поля и очень осторожного хождения по тонкому льду ощутилось чересчур ярко. Или попал, или нет. Хотя… Что за друзья, с которыми нельзя сказать чего ты на самом деле думаешь… А они и не друзья. Все сказанное даже друзьям используется при первой же ссоре…

— Вот и включи призыв у себя, ты должен под корочку положить, — Фейг постучал по своему виску — Ты заведомо пишешь в стол… Мартин Идэн. Не люди должны искать смысл, хоть это часть процесса. Но ты сам. Это как консерватор, пропагандирующий, но не верующий. Как социалист, призывающий к штыкам, но сам не берущий их в руки и не думающий верить, преследуя другое, — развёл руками мужчина на уже известном поприще. Он поднялся, подойдя к стойке с лязгом поставил на плиту чайник — Вот что для тебя социализм, например? Простыми словами.

— Это… Построение общества, модель. Построение равенства, социальная справедливость. Нет денег, товарно-денежных отношений, в смысле, — Вайнера прямой вопрос поставил в своеобразный тупик, ибо тут не было правильного ответа, хотя он и подразумевал. Вспоминал лихорадочно что-то с курсов философии, общества. Засмеялся, предоставляя право просветить его такого глупенького. Возвышение в своих же глазах и обозначение авторитетности, тоже играло… В его ворота.

— Хах… — засмеялся собеседник скрипуче, но приятно, как-то заразительно в своей вредности — Социализм в названии государства означает не факт наличия социализма, лишь стремление его построить. Это что-то желаемое. Но достижимое лишь в прогнозе, слышал же про Советский Союз?..

— Ты сказал простыми! — возмутился Вайнер, всплеснув руками, пока собеседник лишь пожал плечами. На последнее утвердительно кивнул.

- Ты попытался объяснить, что говорит о том, что ты не разбираешься четко. Сразу бы иначе сказал, - подсознательно Марк понимал, что Фейг очень ловкий манипулятор.

Однако, как «Масленица», из огня, да в полымя. Как говорится, диагноз знал заранее: спонтанное самовозгорание. Поэтому его любят люди, пытаются уколоть неприятели, ведь он легко, без труда и со знанием дела, подменяет понятия и переставляя даже слова в предложениях меняет в корне смысл, это искусство, но что с этим делать парень не знал, да и надо ли, пока его не касается в полной мере? Сам не брезговал, но это такое ощутимое давление шло, что буквально наступало на гордость в своей непринуждённости.

- Я все думал, кого же ты мне, дурень такой, напоминаешь,- улыбнулся Фейг. Но в его улыбке смеха не было - представляешь, только что понял. Меня в твоем возрасте. Смешно, да?

- Нет, приятно... - подумал и озвучил  слегка смятенно Вайнер - Сатира оказалась слишком поглощающей, видимо, ума много не надо, - почувствовал, что что-то внутри одновременно с его героической обороной хрустнуло. Это просто докоп, дабы навязать, как правильно... Отчего тогда сейчас прополз неприятный червячок?

- Все с умом делается, - осек Лев - Не кисни, дай листа два сюда и любой сюжет, - и тут раздалась трель домашнего телефона - Ненавижу телефонные звонки! Но с другой стороны, благодарен  ем немногим людям, которые мне иногда звонят. Это надо ценить, - Фейг снял трубку и тут же положил, даже не поднося к уху. Показательно.

- Все хорошее все равно когда-нибудь заканчивается, - произнёс Вайнер.

- Оптимистично. Мне нравится. И это прекрасно на самом деле. Обычно люди говорят, что нет, ну это точно не кончится, это навсегда, - усмехнулся Лев.

- В это хочется верить, и можется. Но я сторонник, что «навсегда» можно построить только путём вечного компромисса и подстройства. Сложно, но не невозможно, в принципе. Все новое - это хорошо забытое и иногда щемящее старое. Пока двум сторонам это надо - это будет и жить и развиваться, как зародыш в утробе, но как только кто-то опустит ситуацию, это чувствуется, трещит. Может сойтись, может и нет, - пожал плечами Марк, глядя на задумавшегося Фейга.

- Здравый смысл лучше слепого оптимизма. У моего папы был друг на всю жизнь. Все мои друзья рано или поздно исчезли и исчезают. Соглашусь, что надо подстраиваться или уступать. Рушат всё принципы, а если подумать, то и просто мимолётное упрямство, - наконец перед глазами предстал не закостенелый циник, что хотел плевать на всех и равнодушен к любым словам кроме своих.

- Как человека воспринимать, - пожал плечами Вайнер, будучи сразу перебитым.

- По личному: и обесценивал людей, и ценил, от этого ничего не меняется кроме твоего личного. Главное понимать, что все эти схождения и расхождения - просто жизнь, и никаких трагедий, - усмехнулся Лев.

- Жизнь это жизнь, - только и смог проговорить как-то сдавленно Вайнер. Потом решил, что или сейчас или никогда, он это скажет и признается хоть самому себе наконец, что его моральные устои начали ломаться с прибытия в этот Чертов город. Он душу вытаскивал. Мэри. Этот диалог... - Осознание не облегчает, если тебе все равно не было. Если это не что-то проходящее, у тебя умирали родственники? Ты же знаешь, что по итогу ты останешься один, от этого осознания тебе легче становится? Нет. Ты все равно плачешь и не только на похоронах, Возможно. Вот и человек, смотря как ты его воспринимаешь. Он может стать родственником, но тебя согреют мысли, если ты же знаешь, что вы рано или поздно разойдётесь? Знаешь. Се Ля ви. Легче? Нет. Вот и родственник так же уйдёт. Ты можешь всегда об этом помнить, но наслаждение от жизни не будет. Все мы знаем, что в итоге умрем, но это заставит меньше любить жизнь и повторять каждый день: «Ну когда, ну когда?»

- Будь проще. О тебе никто не будет думать кроме себя. А чужие чувства это лишь их проблемы. -и Марк увидел на минуту себя пару лет назад. Как страшно это выглядело со стороны! Аж передернуло, он забыл про листы, что должен был дать. Но видимо уже мне надо было. Мгновение падения образа было упущено... - чайник скипел, будешь? - поинтересовался как ни в чем не бывало Лев, словно того диалога и не было.

- Издеваешься?

- В любом случае, мое дело - предложить, - заключил с улыбкой Лев, и Марк понял. Что ему и впрямь нечего ему ответить. Ночь долгая, мыслей много...