Белый свет, белый цвет

 Я всегда обожала белый цвет зимы и его множественные оттенки в природе, в интерьере, в одежде, и в людях... Однажды, находясь в предвкушении очередного, уже взрослого дня рождения, я слушала рассказ мамы, о том, как ее, первороженицу, отец вез в кабине грузовика по серпантину заснеженных колымских сопок в ближайший роддом. Стесняясь перед шофером ее стонов, он уговаривал потерпеть. И меня осенило! Дело было поздней осенью, находясь еще под надежной защитой материнского лона, я уже видела и запоминала ее глазами девственно белый цвет окружающего мира, куда готовилась вынырнуть... Все последующие 10 лет я с удовольствием познавала это морозное белоснежное сияние колымских зим.
 

 Санки, горки, сугробы... Мы с сестренкой гуляли, надежно упакованные мамой в мутоновые казанские шубы и шапки с тугими резинками вокруг лица, чтобы ни одно холодное дуновение не попало внутрь. Теплые шаровары с начесом поверх валенок, меховые варежки и колющиеся шерстяные шарфики, закрывающие пол-лица, – подобное обмундирование делало всех гуляющих и играющих детей похожими на клоны, различающиеся в основном ростом. Инструкция от родителей перед любой прогулкой – не стоять на месте! Поэтому к концу гулянки вся одежда покрывалась снежно-ледяной коркой, стучали при движении свисающие с варежек и штанов сосульки... Чтобы попасть домой, необходимо было специальным веником, стоявшим у каждого входа, старательно и долго очищать друг друга. Но это не было помехой для безудержного катания на санках со всех горок и кувыркания в сугробах. Когда собиралась сплоченная компания, из слежавшегося снега мальчишки вырезали лопатками блоки, и мы строили очередную крепость-штаб, которую потом разрушали «враги» из соседних домов. Сестренка по малолетству не участвовала в этих оргиях на морозе. Она тихо наблюдала за нашим зимним безумием и дома жаловалась маме, что у нее «замерзли глаза».


 Самое вкусное уличное удовольствие ребятня получала в конце зимы по колымским суровым меркам или весной по материковым. И это было связано с тем, что даже в нашей скупой на дары природе начиналось весеннее сокодвижение! И мы уже знали, где его возможно не только обнаружить, но и как вкусить. Это тайное знание передавалось колымской ребятней изустно и практически из поколения в поколение. Нужно было найти заветное дерево – вербу, отломить ветку или веточку (на что хватит сил и роста), ободрать ее коричневую кожицу и, когда обнажится хрупкое, зеленовато-белое тельце ветки, с восторгом обсасывать и грызть! Позднее, когда у нас тоже становилось теплее, а на «материке» уже вовсю веселилось лето, мальчуганы постарше, ножичками обдирали кору стволов тех же верб- страдалиц, и мы вновь, как зайцы, впивались в них. Вероятно, горьковато-живительный сок заменял нам полезную горсть поливитаминов и ненавистного рыбьего жира, которыми нас пичкали ежедневно родители, восполняя недостаток фруктов и солнечных дней.
Не изгладится в памяти мой первый опыт общения с металлами зимой. Каким-то образом соседский велосипедик оказался во дворе. Мое девчоночье внимание привле- кла блестящая, гладкая головка на руле... Я в восхищении ее лизнула и, когда до меня, трехлетней любознательной крохи, дошло, что теперь с этим средством передвижения мы едины, я заверещала как поросенок. Хорошо, что плоскость примерзания была небольшая, говорят, нас разливали теплой водой...