de omnibus dubitandum 119. 208

ЧАСТЬ СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (1918)

Глава 119.208. ОФИЦЕРСКИЙ КОНДОТЬЕРИЗМ…

    Вооруженные силы суть оплот государства; они являются защитником своего государства и служат для него железной оградой, за которой народ предается мирному развитию своих сил.

    Вооруженные силы и их устройство должно привлекать всемерное внимание правящих, дабы обеспечить народу спокойную жизнь. Вместе с тем армия является отражением всех свойств своего народа, ибо она рождается из него, она есть кровь от крови, плоть от плоти его.

    Как в зеркале армия отражает в себе все положительные и отрицательные стороны своего народа и степень ее могущества и боеспособности соответствует силе и степени развития внутренних сил народа.

    В момент могущества или слабости народа, в момент наивысшего развития своей культуры или упадка, армия в такие же моменты соответственно или достигает наивысшей силы своего развития или идет к своему упадку. Этот закон настолько непреложен, что по армии, как по термометру, можно судить о степени могущества и развития сил народа.

    Веяния, которыми охватывается народ, сейчас же находят свое отражение в армии. Это явление дает себя особенно чувствовать в народах с представительным образом правления. В странах с абсолютным монархическим правлением принимаются меры к изолированию армии от внутренней жизни государства; однако, так как армия и здесь составляется из того же народа, из тех же единиц, то внимательный исследователь и здесь в армии найдет те же явления, и этот закон остается верным и в монархических странах.

    Это явление и было следствием того, что в России в 1917-м году, армия вся присоединилась к революции, чего она не сделала в 1905-м году, когда эти новые веяния еще не успели пройти в толщу народа. Были и другие причины такого единодушного присоединения к революции, но это была ее главная причина, это была основа всех остальных причин.

    Хладнокровный и беспристрастный критик вооруженной силы, армии народа, исследующий ее свойства и, значит, исследующий ее внутреннюю жизнь, всегда может верно определить степень состояния внутренних сил народа, который в вооруженных силах выказывает свои черты и свое развитие наиболее резким, бросающимся в глаза, образом.

    Тот тон, который берется в отношении вооруженной силы, то направление, которого придерживаются правящие в своих мероприятиях по отношению к ней, те условия, в какие ставится армия, защитница народа, и характеризуют создавшееся положение весьма рельефным образом.

    Вот почему, исследуя все, что происходило в наших вооруженных силах, их душу и мероприятия, принимаемые в отношении их правящими, и можно судить о том, что делалось правящими и что происходило в недрах народа. Здесь и можно найти общие причины, которые послужили причиной нашего поражения.

    К этому я и приступлю. Прежде всего я, остановлюсь на вопросе, хотели ли правящие создать вооруженную силу, считали ли они, что вооруженная сила является необходимостью для жизни государства. На этот вопрос дать ответ определенный и ясный, положительный или отрицательный, нельзя.

    Правящие, как представители новых веяний, новых учений социализма, по существу своего учения были противниками войн и, следовательно, разрешение спорных международных отношений основывали на началах разрешения их мирным путем.

    Однако, действительность жизни показала, что мир далеко не достиг такого развития, чтобы спорные вопросы могли разрешиться иначе, как вооруженной рукой. Это обстоятельство, это, так сказать, сама жизнь продиктовала им признавать вооруженную силу. Однако, они это признавали, как злую необходимость.

    В той обстановке, в какой произошла революция, они видели, что поражение России привело бы ее к порабощению, к гибели. Вот поэтому, с началом революции российские социалисты, и меньшевики среди них, объявили себя сторонниками продолжения борьбы с Германией. Но это они сделали, скрепя сердце.

    Подобная же обстановка была в Грузии, где непосредственная опасность грозила со стороны Турции и, конечно, России и своих соседей. И вот в Грузии социалисты-меньшевики, бывшие здесь господами положения, стали на ту же дорогу и сделались сторонниками вооруженной силы, но против своей воли.

    Казалось бы и начинать делать это дело. Но нет, они признали, что вооруженная сила должна существовать, но хотели ее организовать на "новых" началах, иметь в ней прежде всего поддержку режима.

    Имея очень смутное понятие о революционной армии времен великой французской революции и полагая, что эта революционная армия представляла нечто новое, они и здесь, в Грузии, стали категорически отвергать те устои и ту организацию, на которых должны быть построены вооруженные силы, и стали искать новых путей к созданию вооруженных сил "по-новому". 

    Еще в декабре 1917-го года военная секция грузинского Национального Собрания стала на ту точку зрения, что в армии нашей должны быть допущены комитеты и партийность. Это искание новых путей проявилось и в той критике, которую высказали члены исполнительного комитета Национального Собрания по проекту организации армии, представленному Военной комиссией.

    Симптоматична фраза Н.В. Рамишвили, сказавшего, что в этом проекте все больше старое и очень мало "нового". Однако, во время второго заседания, когда нависла непосредственная турецкая опасность, было решено этот проект принять. За это стоял глава соц-демократической партии.

    Однако, это решение было не искреннее, проект был похоронен и вновь стали искать "новых начал", на которых должна была построиться новая вооруженная сила.

     И нашли. Появившаяся из революции "Красная Гвардия" была переименована в "Народную". Это была та новая вооруженная сила, которая удовлетворяла понятиям правящей партии для организации армии. Несмотря на всю абсурдность организации вооруженной силы на началах Гвардии, эту последнюю стали укреплять всеми способами. Конечно, она не выдержала первых же боевых испытаний, но на это закрыли глаза.

    — Не понимаю, — откровенно заявлял генерал, уговаривая русских офицеров — чего вы церемонитесь? Ведь служили сначала царскому правительству, затем Керенскому, потом закавказскому комиссариату. Отчего бы не попробовать счастья на службе республике Грузии! Не все ли равно?

    Штабное офицерство, жители Тифлиса, находились в лучших условиях, чем вернувшаяся с фронта в незнакомый город строевщина, давно уже не получавшая жалованья. При этом на штабных оказывало некоторое влияние общественное мнение русских кругов. Наконец, самое главное, они уже непосредственно чувствовали в штабе хозяйскую руку офицеров-«кинто», в отношении которых им готовилась роль простых пешек.

    Всем этим, вместе взятым, объясняется проявление штабного патриотизма.
В начале 1918 года закавказский комиссариат сформировал было немногочисленный «русский» корпус под командой полк. Драценко*.

*) ДРАЦЕНКО Даниил Павлович (1876-?)(на фото стоит держа руки перед собой) - Полковник (12.1916). Генерал-майор (1918). Генерал-лейтенант (1919). Окончил Одесское пехотное юнкерское училище (1897) и Николаевскую академию Генерального штаба (1908). Участник русско-японской войны 1904— 1905. Получил ранение и контузию. Участник Первой Мировой войны: офицер в штабе Кавказского фронта (разведка), отличился в боях за Сарыкамыш и при штурме Эрзерума, 08.1914—03.1916. Начальник штаба 39-й пехотной дивизии, 03.1916—03.1917; командир 153-го Бакинского пехотного полка, 03 — 07.1917; в штабе Кавказского фронта, 07.1917 — 01.1918. В Белом движении: командующий на Северном Кавказе группой войск Западно-Каспийского побережья, 1918—03.1919; командующий группой войск Астраханского направления, 03 — 09.1919. Командир 1-й конной дивизии, 09.1919 — 03.1920. Начальник штаба группы кубанских войск (прежнего 2-го Кубанского корпуса) генерала Улагая, 07 — 09.1920; десантированных через Керченский пролив на Таманский полуостров и разгромленных Красной армией. Командующий 2-й армией в Крыму, 09 — 10.1920; снят, заменен генералом Витковским. В эмиграции с 11.1920: Югославия. В период Второй Мировой войны, в 1943 — 1945 гг., командовал полком в Русском корпусе генерала Штейфона (в составе Вермахта); участвовал в боях с партизанами Тито (Югославия). По некоторым источникам, умер в 1945. (Валерий Клавинг, Гражданская война в России: Белые армии. Военно-историческая библиотека. М., 2003)
    Участник русско-японской войны. Ранен и контужен. Награжден орденами Св. Станислава 3-й степени, Св. Анны 3-й и 4-й степени, Св. Владимира 4-й степени — все с мечами и бантом. По Генеральному штабу служил в Кавказском военном округе. С 1910 г.— старший адъютант штаба 1-го Кавказского армейского корпуса, с 1911 г.— обер-офицер для поручений (в разведывательном отделении) при штабе того же корпуса. С началом Великой войны — на Кавказском фронте. В 1914 г.— подполковник и начальник разведывательного отделения в управлении генерал-квартирмейстера штаба Кавказской отдельной армии; сыграл важную роль в победе у Сарыкамыша, будучи лично послан генералом Юденичем к командиру 1-го Кавказского корпуса генералу Берхману — с требованием не оставлять станции и города Сарыкамыша, вопреки приказу командующего армии генерала Мышлаевского. После победы у Сарыкамыша в декабре 1914 г. и назначения генерала Юденича командующим Кавказской армией был взят генералом Юденичем в состав полевого штаба армии на должность начальника его разведывательного отделения и вскоре произведен в полковники. Георгиевский кавалер — за штурм Эрзерума в январе 1916 г. В марте 1916 г. назначен начальником штаба 39-й пехотной дивизии. Вместе с командиром дивизии генералом Ляховым вошел во главе разведчиков в город Эрзинджан после победоносной Харпутской операции. В 1917 г. — генерал-майор. С 1918 г.— в Добровольческой армии. В октябре 1918 г. состоял при штабе отряда генерала Ляхова, действовавшего на Владикавказской железной дороге. В начале февраля 1919 г. принял командование отрядом генерала Шатилова, который из-за ранения выбыл из строя, и действовал в составе 3-го армейского корпуса генерала Ляхова. 6 (23) марта 1919 г. Драценко нанес сильное поражение остаткам Красной армии и присоединившимся к ним чеченцам у аула Алхан-Юрт. Это вынудило грозненских чеченцев прислать депутацию к главноначальствующему и командующему войсками Терско-Дагестанского края генералу Ляхову с предложением заключить мир. С назначением генерала Эрдели главноначальствующим в Терско-Дагестанском крае занял по его приказанию 8 мая 1919 г. город Петровск (Махачкала), а 10 мая — Дербент. После отступления ВСЮР в конце 1919 г.— начале 1920 г. в городе Батум занимал должность представителя сначала генерала Деникина, а затем генерала Врангеля. В июле 1920 г. по рекомендации генерала Шатилова генерал Врангель назначил его начальником штаба десантного отряда генерала Улагая, сосредоточенного в портах Крыма для высадки на Кубань. В ходе операций десантного отряда генерал Драценко разошелся во взглядах с генералом Улагаем и, с летчиком послал записку генералу Врангелю с просьбой его заменить. На его место был послан на самолете генерал-квартирмейстер штаба Русской армии генерал Г.И. Коновалов. После разделения Русской армии генералом Врангелем на 1-ю и 2-ю армии в августе 1920 г. генерал-лейтенант Драценко был назначен командующим 2-й армией. Ему было поручено удерживать левый берег Днепра до самого устья и подготовить и осуществить Заднепровскую операцию. 20 сентября 1920 г. армия генерала Драценко получила приказ форсировать Днепр и ударить в тыл Каховской группе красных. В ходе Заднепровской операции генерал Драценко натолкнулся на превосходные силы противника и 30 сентября 1920 г. приказал отступать обратно на левый берег Днепра. За это он был обвинен генералом Врангелем в провале хорошо задуманной операции. Отдавая должное генералу Драценко, генерал Врангель писал, что он «...с исключительным гражданским мужеством и подкупающей честностью сам признал это, прося освободить его от должности командующего армией». После эвакуации Крыма в ноябре 1920 г. и пребывания в Константинополе генерал Драценко переехал в Королевство СХС и поселился в 1922 г. в г. Великая Топлица. Вскоре он переселился в Загреб, где получил место служащего в военном ведомстве. В апреле 1931, после смерти генерала Адлерберга, был назначен начальником Загребского района РОВС. Скончался предположительно в начале 1940-х гг. Автор «Записки», содержащей данные о работе разведывательного отделения в ходе Сарыкамышской, Евфратской и Эрзерумской операций и об участии 39-й пехотной дивизии в Эрзинджанской операции. «Записка» находится в бумагах генерала Евгения Васильевича Масловского в Бахметьевском архиве Колумбийского университета в США. (Николай Рутыч Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России. Материалы к истории Белого движения М., 2002)

    Этот первый опыт офицерского кондотьеризма не дал желанных результатов. Пока еще существовал закавказский комиссариат, правивший осколком России, но все же России, «русский» корпус кое-как сражался против турок. Когда же грузины формально отделились от России и началась «грузинизация», этот корпус сделался опасным для существования молодого самостоятельного государства. Меньшевики боялись, как бы им не воспользовались русские контрреволюционные генералы или большевики для свержения местной власти. Поэтому опасное войско удалили из Тифлиса и разоружили после ряда скандалов.

    Негодование меньшевиков на русских офицеров возросло до апогея, когда некий летчик, русский офицер, поступивший в грузинскую армию, уселся в одно прекрасное утро на аэроплан в Нантлуге, предместье Тифлиса, поднялся выше облаков и улетел через Кавказский хребет к большевикам.