Как я был мушкетером, или Случай у мусорки

Это случилось в четвертом классе, зимой, в середине девяностых. Я тогда учился в спецшколе с английским уклоном, в Заводском районе. Наш завуч Наталья Валерьевна готовила очередной помпезный концерт нашей школы; по традиции он проходил раз в год в местном Дворце культуры. То была ежегодная ярмарка тщеславия; наша школа, считавшаяся лучшей в районе, в очередной раз пользовалась случаем возвыситься над другими школами; концерт был очередным поводом указать этим школам-карликам на их место, утереть им нос. Эти ежегодные концерты поражали своей громоздкостью, перегруженностью, длились обычно не менее трех часов и чем-то напоминали тот праздничный стол, на котором блюд стоит так много, что это вызывает у гостей тошноту. Номера концерта были разных жанров и разного качества, и сводились обычно к одной и той же хвастливой мысли: «мы всех лучше, ура». Школьников всех классов, как послушное стадо, загоняли во Дворец; кому-то доставались места в партере, кто-то наблюдал за происходящим с балкона, сверху. Номера к концерту готовились на протяжение нескольких недель и тщательностью не уступали, наверное, репетициям профессиональных коллективов. Но все равно большинство номеров доходило до сцены в сыром виде. Я не любил эти концерты, после них сильно болела голова, и я еле досиживал до конца; ни ходить на них, ни участвовать в них мне никогда не хотелось; духота, запах пота, головная боль – вот все мои воспоминания об этих концертах.   

Так получилось, что к нам в четвертый класс на урок пения заглянула завуч; она услышала, как мы поем бессмертную песенку «Шпаги звон, как звон бокала», и загорелась мыслью сделать из нее концертный номер. На концерт отобрали четверых пареньков, в том числе и меня. С того же дня начались репетиции. Нам сказали изготовить костюмы на подобие мушкетерских плащей, а также выстругать шпаги. Одному из нас, Павлу, повезло: ему в наследство от дяди досталась настоящая фехтовальная рапира; остальным пришлось изготовлять себе «оружие» самостоятельно. Что касается мушкетерских плащей, то ими занялись мамы.

Этот концерт и то, что за ним последовало, я запомнил на всю жизнь.

Не знаю, как мы пели и как выглядели со стороны; полагаю, наш номер был ничем не хуже остальных. Зал как всегда был переполнен. Выйдя на сцену, мы, ослепленные светом, стали к микрофонам и пропели свою песенку. Во время припева мы доставали наши шпаги и делали выпады против воображаемых противников (так было задумано); получив грохот аплодисментов, погревшись в лучах славы, мы ушли за кулисы. Не знал я, какими острыми окажутся эти лучи!

На следующий день, когда я шел по своей улице, я встретил соседского паренька, из параллельного класса, я кивнул ему, но встретил в ответ какую-то странную улыбку; стараясь не обращать на нее внимание, я пошел домой, но какое-то нехорошее предчувствие закралось мне в душу.

Вечером того же дня я выносил мусор; дойдя до мусорки, я остановился: передо мной стояло четверо соседских мальчишек, все учились в моей школе. Увидев меня, они стали дружно ржать, кто-то пытался ногой ударить по мусорному ведру, кто-то – запустить в меня снежком. Оказывается, вчера во время концерта они так же дружно гоготали и показывали в меня пальцем, как и теперь. Я схватил какую-то корягу и погнался за обидчиками…

Что ж, таковы реалии и требования Заводского района: не смей выделяться. Не смей писать стихи, верить в Бога, играть на скрипке и прочее. Не смей!..

Люди! Когда захотите осудить мое поколение за цинизм и грубость, вспомните этот эпизод; вспомните из какой помойки, из каких подворотен родом наши души, детей перестройки, и постарайтесь нас простить. Но, простив, ничего не забывайте: ведь эпоха безвременья может еще повториться и не один раз.

2020