Воспоминания прошлого 10 Путешествие по шпалам

Продолжение (10)

«Аэропорт»-«Сокол»

 Вспомнил странную воздушную тревогу. Был теплый солнечный июльский день.  Мы играли в прятки, когда раздался громкий сигнал сирены.
Диктор радиовещания Юрий Левитан стальным четким голосом повторял: «Внимание! Воздушная тревога! Воздушная тревога! Всему населению занять укрытия и убежища!  Всем покинуть дома и следовать в укрытия».

Офицеры с красными повязками, прибывшие из воинской части, приказали взять документы и самые необходимые вещи, построиться в колонну и быстро идти в метро «Аэропорт».
 Женщины спрашивали -  надо ли брать впрок продукты питания и воду, будет ли меди-цинская помощь в случае недомогания?
В непривычно быстром сборе проявилась суетливость и неуверенность.
Родителям надо было быстро собрать играющих на улице детей, да и самим подготовиться к большому переходу.
 От дома до метро по деревне Всесвятская, Чапаевскому переулку и Ленинградскому шоссе, преодолеть надо было не менее 5 км.
Многие интересовались «Почему к метро Аэропорт? Станция «Сокол» же ближе!». Объяснение было простым.
 Станция «Аэропорт» построена на большей глубине и более емкая, может укрыть больше людей и обеспечить безопасность при бомбардировке.

 По мере движения колона пополнялась новыми людьми и становилась похожей на бес-конечную, извивающуюся змею, быстро вползающую в открытый вход станции метро "Аэропорт". 
Люди спеши-ли укрыться, обезопасить себя и детей, боялись попасть под бомбардировку.
Величина людского потока не сокращалась.
 Метро поглощало людей в бездонную пропасть и, казалось, людской поток будет бесконечным.

Вспоминается переполненный людьми красивый, просторный зал станции, с высоким потолком и рельсы, уходящие в темноту.
До сих пор помню блеск стальных рельсов и маслянистую черноту выступающих бетонных шпал, по которым направили движение людей неизвестно куда и с какой целью.
 Большинство ребят шли босиком, травмируя голые ноги о рельсы и мелкий гравий между шпалами.
От боли некоторые дети плакали, отказывались дальше идти.
Помогали уговоры родителей и обещание скорого окончания безумного перехода. Фантомная боль босых ног ощущается до сих пор.
 
Колона двигалась в какой-то тревожной тишине, без громких разговоров и возгласов. Остановок на отдых не было. 
Цель подземного «путешествия» от метро «Аэропорт» до метро «Сокол» стала известна позже.
Сложный подземный переход закончился, когда вся колона до-шла до станции «Сокол». Там было услышано сообщение об отбое воздушной тревоги и распоряжение возвратиться к месту жительства.

Реальных воздушных боев и бомбардировок в этот день не было. В сообщениях говорилось, что была проведена учебная воздушная тревога с целью отработки реального плана защиты населения от последствий возможной авиационной бомбардировки города, его районов и промышленных объектов.

Наиболее волнующими и опасными были воздушные тревоги, объявляемые в ночное время.
В Москве был введен режим светомаскировки.
 С вечера до утра запрещалось пользоваться осветительными приборами, во всех домах окна завешивались светонепроницаемыми материалами.
Нарушение установленных правил считалось преступлением.
Действовать и занимать бомбоубежища во время ночных воздушных тревог москвичам приходилось в полной темноте.

 Население Октябрьских лагерей уменьшилось в связи с эвакуацией и призывом на фронт.
 На территории березовой рощи появились боевые аэростатные позиции, извилистые окопы с пулеметными ячейками и углубленные защитные сооружения в виде землянок. Вооруженные бойцы стояли под «грибками», размещенными по периметру ограждения колючей проволокой. В Октябрьских лагерях ввели круглосуточное патрулирование боевых расчетов и пропускную систему.
Приходящих без пропусков часовой на КПП задерживал и вызывал начальника караула для проверки документов и принятия решения об их дальнейшей судьбе.
Пропускная система была отменена только после окончания войны.

 Распоряжение на эвакуацию семье поступило в начале июля. На сборы было отведено всего два дня. Рано утром на машине отец отвез нас на Ярославский вокзал для отъезда из Москвы.
 Детальный процесс эвакуации вспомнить не удалось.
Одно известно, переселение происходило на перекладных, с большими трудностями.
Встречал прибывших эвакуированных «москвичей» дед на своей лошади, запряженной в большую крытую брезентом повозку. 
Тряслись по проселочным дорогам долго, с кратковременными остановками для естественных надобностей, для питья и питания экипажа.
Все мечтали быстрее добраться в родные привычные места и хорошо отдохнуть после трудной дороги. Семью ждала новая хуторская жизнь, но в более суровых военных условиях.
 Война приготовила людям горе и страдания, потерю родных и близких, невероятное напряжение сил, воли и терпения.