Мать и мачеха

Мать и мачеха


…Забравшись по деревянной лестнице под самую крышу сарая, Тася, вглядываясь в темноту, тоскливо звала свою сестру.
 
– Шур, а Шур, слезай, пойдем домой, небось уж проголодалась?

– Не пойду я никуда! Что за жизнь такая? – всхлипывая, жаловалась Шура. – Хоть осел на себя надевай! За что она меня так, а? Я ведь на свои деньги купила, заработанные...

– Ну не плачь, Шур! Все обойдется, а туфли мы с Лизкой отмыли в речке!
 
– Отмыли... Небось, воняют все!
 
– Да вроде не воняют, мы их на кол повесили выветриваться.
 
– Скорей бы уж отсюда в Ленинград уехать. Никитка обещал за нас похлопотать перед начальством. Будем в городе жить, на заводе работать... Хорошо! – мечтательно говорила Шура, обхватив колени руками, положив на них голову.
 
– А я не хочу в город, в деревне лучше! Как же без Зорьки? – вспомнила Тася про кормилицу. – Там ведь корову держать негде, да и воздуха нет такого, как у нас в Малиновке, – свежего и пряного! – рассуждала Тася.
 
Скрипнула дверь, и девчонки услыхали шаги матери.
 
– Вы тута? – резко крикнула мать притихшим дочерям. – Идите домой, не черта сидеть, спать пора!
 
– Идем, идем, мам! – шустро отозвалась Тася и начала спускаться с сушил
.
Шурка с распухшим носом и красными от слез глазами, нехотя, но тоже спускалась вслед за ней. Вобрав голову в плечи и утупив глаза в землю, она с некоторой опаской прошла мимо матери. Было видно, что та еще не отошла от гнева. Влетев в дом, девчата прошмыгнули в чулан и, раздевшись, прыгнули на перину. Пойти на гулянку Шурка не осмелилась.

Никитка был им родным братом, но только лишь по отцу. Ему было всего шесть лет, когда чахотка унесла его мать. Отец, имея на плечах четверых детей, растерялся от горя и долго не мог придти в себя. Он был образованным человеком, служил статистом в районном статуправлении, и заботы по дому теперь ложились на плечи его престарелой матери Натальи, живущей на краю села. Люди жалели отца и очень хотели, чтобы он нашел себе женщину, которая разделила бы с ним его участь. Посоветовали сосватать Гуторкину Анну. Ей было тридцать четыре года (после гибели жениха в войне с японцами в битве за Порт-Артур в тысяча девять
сот четвертом году она так и не смогла выйти замуж) и Ксенофонт был последней надеждой устроить свою личную жизнь.
 
Они тихо обвенчались в местной церкви. Отец Анны – Алексей – привез на подводе два сундука с ее приданым и под взгляды притихших детей пожелал ей жить с Богом, ни на минуту не задерживаясь в ее теперь доме. Для него Анна стала «отрезанным ломтем». Дома у него были еще две дочери: Христина и Екатерина.
 
С Анной, детям Ксенофонта было не сладко. Она была настоящей мачехой, злой и жестокой. Все ее нутро восставало против этих «спиногрызов», которые, как ей казалось, только и знали, что хотели есть. Отец не был им защитой. Он понимал, что взвалил на Анну очень тяжелую ношу и терпел ее выходки. Лишь однажды Никита смог растопить льдинку в ее сердце. Он был самым маленьким среди своих братьев и нуждался в материнской ласке.
 
Разливая по крынкам молоко, Анна услыхала тихие всхлипывания. Открыв дверь в горницу, она прислушалась. В углу за сундуком, уткнув головку в острые коленки, горько рыдал худенький мальчик.
 
– Ты чего ревешь, тебе больно? – спросила она.
 
– Мне приснилась моя мамочка. Она взяла меня на ручки и пела песенку, как раньше... Я спросил ее: «Ты на совсем?» «Нет! – ответила она. – Я не могу прийти к тебе, мой мальчик, меня не пускают...» И пропала-а-а...»

В его заплаканных глазах было невыносимое горе, что она не выдержала и прижала малыша к груди.
 
С рождением своих дочерей – Александры, Таисии, Елизаветы и сына Виктора, жизнь Афанасия, Ивана, Ильи и Никиты не стала лучше. Теперь они обедали за разными столами, своим – получше, а пасынкам суп из картофельных ошурков. У Ильи от плохого питания стали гноиться глаза. Пройдет много лет, и Господь накажет Анну за черствость, проявленную к неродным детям: жестокой, голодной смертью. Пройдут годы, вырастут дети, разъедутся кто куда. Никита уедет в Ленинград к дяде по отцу. Будет работать на заводе, а за ним уедут и Александра с Елизаветой. Мачеха с младшим сыном Виктором приедут к нему перед самой войной. Тася в город не захотела и твердо решила – жить на родной земле.

Далее "Жертвы  блокады"