8

Нет слов, или запретные мысли анархиста
ЧТО ТАКОЕ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ?

    Всеми людьми в этом мире по большому счёту движут два импульса. Первый называется «не поступай с другим так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой»; второй «нагибай другого так, как ни в коем случае не позволяй нагнуть себя». Последнее означает: грабь убивай, насилуй, порабощай, и заставляй других работать вместо себя. В общем, бери от жизни всё самым быстрым из посильных тебе способов, не считаясь ни с чьими с правами, ни интересами, ни с волей. В истории для обозначения этого принципа даже сформулирована специальная фраза – называется «горе побеждённым».
    Какие мотивы могут быть действовать по второму принципу? Конкуренция за территорию, желание доминировать, удовлетворение потребности в насилии. Упоение своей силой, потребность в росте своей влиятельности, неутолимая алчность, и опасения, что если ты не убьёшь того, кого сильнее сегодня ты, то завтра он может стать сильнее тебя, и прийти убить тебя сам. В общем, причины могут быть разные, но все их можно подвести под одну формулировку: мотивированному такими потребностями не может быть хорошо без того, чтобы другому не стало плохо. Этим он отличается от тех, кто живёт по первому принципу – пока человек действует в рамках «не делай другому того, чего не хочешь себе», от того, что другому станет плохо, ему не может быть хорошо.
   Т.о., получаются два совершенно разных направления для деятельности, движимые взаимоисключающими мотивациями. И они имеют разные цели и системы отношений, но при этом каждое подразумевают определённый порядок вещей, только в первом случае он будет устанавливаться автоматически, т. к. первый принцип не позволит совершать действия, разлаживающие отношения между членами общества, а во втором случае он будет устанавливаться принудительно, потому, что, если живущие по принципу «горе побеждённым» будут вести свою деятельность не организованно, их в конечном итоге победят те, кто организуются лучше.
    Если кто-то живущий по принципу «горе побеждённым» хочет вести свою деятельность наиболее эффективно, он смекает, что ему нужны помощники, и чем больше, тем лучше. Т.е. нужны воины, которые будут увеличивать его возможности силы, нужны кузнецы, которые будут ковать им оружие, нужны остальные ремесленники, которые будут обеспечивать эту систему. Нужны женщины, которые будут рожать новых будущих воинов, и т. д. В общем, экономика, в которой каждому находится применение соответственно интересам системы. Но если такая система перестанет перебивать побеждённых врагов, а начнёт сохранять им жизнь, чтобы они могли работать, и даже позволять им жить тем лучше, чем лучше они будут работать, это ещё не означает, что данный принцип сдаёт своим позиции: порабощённые работают на своих хозяев и увеличивают их возможности, благодаря чему последние могут более эффективно заниматься своей деятельностью. Т.е., рабы покупают себе жизнь и какие-то радости в ней ценой помощи агрессорам и созданием проблем их врагам. И если в такой системе они скажут: «Мы хотим жить, как люди, которые не создают проблем тем, кто не создают проблем нам», их накажут. И т.о., сокращение насилия внутри такой системы не говорит о том, что принципы изменяются; принципы сохраняются и продолжают работать там, где избавление от проблем кого-то внутри системы неизбежно чревато созданием проблем кому-то вовне.
     Так же не меняется моральное состояние этой системы, если её хозяева начинают воевать с врагами реже, заключая всё чаще мирные соглашения. Если такая политика вызвана не стремлением сменить принципы, а соображениями выгоды, когда противники выгадывают наиболее эффективное накопление сил и расширение влиятельности наименее затратными способами. И если от этого система не становится менее опасной, менее стойкой к свержению режима, и менее сговорчивой к смене идеологии, развитие продолжается во всё том же направлении.
    И так же не является разворотом в обратном направлении заявления хозяев системы, что они перестали быть воинственными и стали мирными, если к миру их вынуждает всего лишь политическая обстановка, в условиях которой выгоднее держать мир, чем продолжать войну. И если мир они держат лишь до тех пор, пока соображения выгоды их к этому вынуждают, но как только пропадёт сдерживающий фактор, они кинутся творить то, что так долго сдерживались, развитие системы идёт прежним курсом.
    Все эти и подобные моменты не меняют сути дела, если не меняются принципы тех, кто стоит во главе системы. Тем не менее сами они заявлять могут что угодно, в т.ч. то, что обеспечит им наибольшую лояльность к их режиму всех, кто хотел бы жить, не мешая жить никому другому.
    Когда организация общества, строящегося по принципу «горе побеждённым», достигает такого уровня, на котором они получают определённую территорию, иерархию, законы, экономику и отличительную символику, они называют себя государством. При этом, если изначальные принципы остаются прежними, все эти атрибуты являются не чем иным, как средствами продолжения преследования тех же самых целей. Из чего получается, что, по крайней мере, одно из значений понятия «государственность» означает организацию общества с целью максимально эффектного грабежа, убийства и насилия. Однако у многих резидентов института государственности понимание сути оказывается устроенным практически противоположным: государство для них – это система, принудительно заставляющая всех воров, убийц и насильников соблюдать закон, написанный для того, чтобы честным людям жилось как можно лучше. Это система, которая заставляет их принудительно организовываться и давать отпор вражеским захватчикам, без чего они оказались бы ими перебиты/порабощены. Это система, которая определённым образом о них заботится, и вызволяет их, если они попадают в беду. И эта система (в их понимании) делает это наилучшим из всех способов, которые в реальности оказываются достижимыми. И всё это противопоставляется всяким фантазиям (в их понимании) об «идеальном мире», которых никто в реальности пока осуществить не может. И в свете всего этого государство получается самое лучшее, что реально может существовать, и позиционируется, как противопоставление силам, действующим по принципу «нагибай другого так, как ни в коем случае не позволь нагнуть себя»
    Возникает вопрос: так что же такое государственность, и кто заблуждается, называя её системой обмана и насилия, или системой правды и справедливости? Может быть, кто-то имеет ввиду на некую борьбу между этими принципами, которая в результате каких-то революций/реформ уже давно перевела развитие общества в совершенно другое направление, и государство теперь понимается, как добро, борющееся со злом? И что оно может только применять насилие исключительно в вынужденном порядке и ради предотвращения ещё большего насилия? И в котором, может быть, идёт борьба (с переменным успехом) между этими двумя принципами, но идёт, и вести её можно только в рамках правил, установленных системой, потому, что иное приведёт к развалу и торжеству принципа «нагибай другого так, как не давай нагнуть себя»?
    Я думаю так: если государственность является системой, нужной для защиты интересов и прав людей, живущих по принципу «не делай другому того, чего не хочешь себе», то тогда его правовой системе логично иметь два соответствующих понятия: обозначающих этот принцип и тот, которому он противопоставляется. Понятия отдельных и противопоставляемых друг другу, важной составляющей которых является отличие их друг от друга, не позволяющее их друг с другом путать. И несовместимость эта должна быть выражена так же чётко, как она выражается в противопоставлениях добро-зло, правда-ложь, друг-враг, тьма-свет, материя-антиматерия, и т.п. И если организованность общества с одной из этих целей называется словом «государственность», то организованность его с другой целью должна называться «антигосударственность», а если государственностью называется организованность со второй, то тогда антигосударственностью, должна называться организованность с первой. Если же государственность продолжает идти курсом «нагибай другого так, как ни в коем случае не позволяй нагнуть себя», но при этом имитирует радикальную смену курса, то такая революция/реформа понятий ему не выгодна. Потому, что если таковая будет, то потребуется приводить соответствующие определения каждому понятию, и тогда определению общества, борющегося с этим принципом, придётся следовать, а следовать оно ему не собирается. Обобщающее же понятие, наоборот, не позволит вразумительно сформулировать претензию, и вместо того, чтобы решать вопрос, какой вид нужен, будет решаться просто вопрос, что есть всего один вид, и сводиться к ответу, что лучше с ним, чем вообще без него.
    В этом случае системе логично преподавать понятие государственности иначе: «Государственность – это власть, необходимая для того, чтобы поддерживать порядок. Это территория, которая защищается полицией и войсками. Это экономика, которая не могла бы существовать без определённого порядка. Это своя валюта (и желательно крепкая). Это свой гимн, герб, флаг, и ещё много очень важных и интересных вещей…». И тогда, вместо того, чтобы решать, что есть добро, а что зло, обыватель погрузится во всё это, и будет думать: «А как бы я имел всё то, что имею, если бы не было соответствующей экономики? А как бы я всё это сохранил, если бы никто это не защищал? Как бы всё это приобретал, если бы не было денег? Понятное дело, что государственность – это добро, а соответственно то, что ей противопоставляется – зло…».
    Возникнет вопрос: а где же самое главное-то, и самое первое, с чего должны начинать адекватные и порядочные исследователи – понятия о двух противостоящих и несовместимых друг другу принципах, которые нужны людям, хотящим жить, как люди, и дать другим людям жить так же, а не уничтожать друг друга, и не быть уничтожаемые за отказ от такой политики? А на это ответ уже будет примерно такой: «А, ты позволяешь себе критиковать наши институты? Ты хочешь разрушить нашу государственность? Ты хочешь, чтобы мы лишились всего, чего достигли? Не получится!».
    Вопросы к защитникам такой государственности: есть ли у них возражения к данным соображениям, и если да, то какие, а если нет, то какие понятия они предусмотрели для заложения вышеописанного разделения, и если никакие, то почему?