Сплетники

       Каждую субботу, вымывшись в бане, деревенские мужики тянулись к дому Алексея Ефремова. Там, сидя на сваленных в кучу брёвнах, они курили, делились впечатлениями за неделю, в общем, говорили «за жисть». Ритуал посиделок не менялся никогда, даже зимой. Всё бы ничего, ну подумаешь, собрались мужчины в кружок, разговаривают, не пьют ведь! Всё бы ничего, но с некоторых пор мужичья эта компания превратилась в бельмо на глазу у всей деревни. Особенно страдала женская её часть: мужчины обидно задевали женские недостатки и даже достоинства, короче, занимались пересказом деревенских сплетен во весь голос.


       Вот и сегодня, усевшись на брёвна и закурив свои самокрутки, они обратили свой взор на дом напротив, где проживала вдова Варвара Королёва. Варвара в это время как раз вышла во двор по хозяйству. Заборчик вокруг её дома был никакой, весь поломанный и полуразвалившийся, поэтому видно было всё, что делается во дворе. Сегодня Варя решила это дело исправить, взяла молоток, гвозди и пошла чинить  ограду.

 Увидев Варвару с молотком в руках, компания оживилась:
- О, Варька никак решила ограду починить! Эй, Варька, твой забор только пнуть ногой, и всё! Лучше без него, чем с таким!- зацепил Варвару Мишка Перепёлкин. Мужики громко заржали.
- Умник нашёлся- пнуть ногой!- рассердилась Варвара,- лучше б взял молоток да помог!
- Да, тебе только помоги! Потом нас бабы из дому выгонят, приревнуют, ты ж баба свободная!
- Тьфу!- плюнула Варя в его сторону и принялась стучать молотком. Мужиков это развеселило ещё больше.


- А что, мужики, правду говорят, что наша Варька своего Петра кулаком прибила, вон какие они у неё пудовые!- продолжал громко издеваться Мишка.
- Да не,- лениво произнёс Матвей,- не кулаком она его забила, а сиськами во сне придушила.
Громкий гогот заглушил последние слова Матвея. Варвара побагровела, но ничего не сказала в ответ. Она колотила по гвоздю, который гнулся, собака, и никак не хотел быть забитым в жердь.


- Ты его кулаком, кулаком, Варь! Зачем тебе молоток?- цеплял женщину Мишка. Остальные ржали, как кони. В другое время ни один из них не решился бы зацепить Варвару: была она женщиной гренадерского роста и телосложения. Нрав имела крутой, неукротимый. Поговаривали, что мужа своего покойного поколачивала и даже будто бы прибила по неосторожности. Правда, следствие этого не доказало, установлено  было, что будто бы во сне умер по пьяни.


        Сегодня мужики храбрились: Варя не решится броситься на их компанию, да их и больше, и это придавало им уверенности.
       Спиридон Гирькин, щуря глаза, чётко и медленно, чтобы было слышно всем, произнёс:
- Говорил мне покойный Петька, что Варька его по женской части очень сильна. Замучила, мол, совсем, сил нет уже, а ей мало всё. Вот от этого он и погиб.
Последние слова Спиридона заглушил громкий гогот, который доконал бедную Варвару. Уж таких обвинений в свой адрес они никак стерпеть не могла.

Обида и злость захлестнули всё её существо, она перестала соображать, что делает. Молоток, только что бывший в её руках, вдруг просвистел мимо уха побледневшего Спиридона.   Она схватила руками переломанное прясло заборчика, подняла его над головой и швырнула со страшной силой на гнездовье мужиков! Те, как зайцы, сиганули в разные стороны, с ужасом глядя на разъярённую Варвару. Не дожидаясь, пока она доберётся до них, они бросились наутёк. Не зря говорят, что у страха глаза велики: остановились они только на  другом конце деревни.
      

         Варвара же, вернувшись к своей ограде, сердито пнула её ногой, отчего та завалилась набок, и пошла к себе домой. Сев на диван, она обхватила голову руками и завыла как-то по-волчьи. Сколько она так плакала, не сообразила даже, потому что уснула. А очнулась от тяжёлого сна только тогда, когда за окнами был синий вечер. Болела сильно голова, делать ничего не хотелось. Варя вышла на крылечко, села на ступеньку и задумалась. Вспомнилась ей вся её горестная судьба в мельчайших подробностях.


         Непутёвой оказалась жизнь с Петром Королёвым, парой они были совсем неподходящей: высокая, статная Варвара и щуплый низкорослый Пётр. Замуж за него она пошла из-за безысходности. До этого у неё была большая любовь. В те времена Варя жила в соседней деревне, а там был парень, гармонист классный, в которого она была влюблена по уши с детства. Дмитрий  был постарше её на пять лет, но Варю это не пугало, для неё больше никого из парней не существовало. Девчата за ним толпой ходили, а он не смотрел ни на кого. Но только до поры до времени. Подросла Варя чуток, и заметил он её сразу, и пригласил погулять у реки, а она с испугу согласилась. И всё, пропала окончательно! Там же, на берегу реки, он впервые поцеловал её и признался в любви.

От счастья словно крылья за спиной выросли у девушки, она летала, не чуя ног под собой. Свадьбу сыграли скромную, но весёлую. И зажили молодые в любви и согласии, через год у них родился сын Алёшка. Жить бы да радоваться, да вот беда нагрянула оттуда, откуда не ждали. Тяжело заболел Дмитрий, обнаружили у него опухоль головного мозга. Куда только не возила и не водила его Варя, и по врачам, и по знахарям – ничего не помогло. Угас любимый муж у неё на руках, шепнув перед смертью: »Люблю тебя. Береги себя и сына»


       Не видела света белого Варя после смерти мужа, казалось, что земля ушла из-под ног, не стало опоры и надежды. Думала свести счёты с жизнью, да сына пожалела: сиротой останется без отца-матери. И решила она тогда для себя: всю свою нерастраченную любовь только сыну своему отдаст, и больше никому. Спустя три года вышла замуж за самого невзрачного мужика из другой деревни Петра Королёва. Детей у них с Петром не получилось, Алёшка был её единственной радостью и отрадой. Пётр крепко попивал, но драться не дрался – побаивался Варвару трогать, пасынка тоже не обижал. Варя тоже никогда Петра не била, ругала только, напрасно говорили о ней плохое. Умер Петька банально – опился техническим спиртом.


         Шло время. Сын подрос, обзавёлся своей семьёй и уехали они в город жить. В свои сорок пять осталась Варя совершенно одна в большом доме, который постоянно требовал ремонта. Хоть и никудышний был хозяин Петька, а  всё ж хоть немного поддерживал дом в порядке. А теперь приходилось самой за всем смотреть. Однажды пожаловалась сыну, он приехал, подправил, обошёл вокруг дома и предложил ей бросить всё и переехать к нему жить.


- Не мучайся, мама, переезжай к нам, внуков будешь воспитывать. Дом такой содержать тебе не по силам одной.
            Не поехала Варя в город и сыну жаловаться перестала: нечего дёргать его от семьи да огорчать своими проблемами. Решила, что справится сама как-нибудь. Вот «как-нибудь» и получалось. И забор этот проклятый, будь он неладен, теперь совсем рухнул. А плотник только через неделю вернётся от дочки. Надо сходить к нему, а то как-то неуютно на виду у всех жить. Варя вздохнула, вытерла ладонью набежавшую слезу, поднялась с крылечка и пошла спать.


         Утром в воскресенье мужики снова сидели на брёвнах и мрачно смотрели в сторону Варвариного дома. Несмотря на выходной, дома её уже не было: убежала на ферму. Шутить  было не  над кем, но сегодня над Варей шутить они не посмели бы: вчерашний молоток отбил это желание. Неуёмная мужицкая натура в конце концов всё же нашла  очередной объект для насмешек и сплетен.
         
 Из соседнего с Варвариным домика выскочила девчушка лет шестнадцати с пустыми вёдрами и понеслась бегом в сторону колодца.
- Ишь ты, Коша появилась!- присвистнул Макар Синельников,- вспомнила про отца с матерью!
        Коша, то есть Катя Кошаева, училась в городе, и домой приезжала не очень часто. А Кошей её прозвали  с первого класса: подписывая тетрадь, она ошиблась и написала «Катя Коша» вместо «Катя Кошаева». С тех пор так и пошло: Коша да Коша. Поначалу Катя обижалась, потом махнула рукой и решила, что у других есть прозвища и похуже.


        Катя быстренько набрала воды в колодце и пошла назад. И тут её ухо уловило, что на брёвнах промывают её косточки. «Ну, надо же! Не успела приехать, а уже попала на зуб этим  пустозвонам! С чего такая честь?»- с досадой в душе за испорченное утро, подумала Катя.
-Эй, Коша, как там в городе живут? Все такие рыжие - бесстыжие, как ты? Все своих родителей не почитают?
Девушка остановилась в замешательстве и покраснела, не зная, что отвечать на такую провокацию.


- Мужики! Она, оказывается краснеть не разучилась ещё!- повернулся к компании Макар.
- Это почему же я бесстыжая, дядя Макар?- дрогнувшим от обиды голосом  спросила Катя.
- А оттого, Кошка, что редко родителей своих навещаешь!- строго выговаривал Макар.- Не любишь ты их совсем и не жалеешь!
- Как это не жалею?!- вспыхнула девушка.


Как же она была хороша в этот миг! Зелёные огромные глаза, наполненные слезами, длинные чёрные ресницы, роскошные каштановые волосы до пояса – настоящая русалка!
Задиры невольно залюбовались такой красотой, но нервировать и дразнить девушку не прекратили.
- А кто вчера на берегу целовался с Сашкой Русаковым, не ты ли, Коша?-ехидно спросил Антон Малахов.


Катя совсем стушевалась, слёзы брызнули из её прекрасных глаз. Она гневно взглянула на Антона и звонко крикнула:
-А Вам, дядя Антон, стыдно подглядывать! И вообще… все вы сплетники, вот вы кто!- схватила вёдра и, обливая себе ноги водой, бросилась в калитку.
       Через минуту из дома вышла мать Кати, укоризненно качая головой, сказала:
-Пристали к ребёнку, охламоны несчастные! Лоботрясы, только и умеете, что языком чесать! А девочка каждое лето в стройотряд ездит, деньги зарабатывает, семье помогает!- она сердито хлопнула калиткой и ушла в дом, где от незаслуженной обиды горько плакала Катя.


        Варвара и Катя в тот день оказались не единственными, кто пострадал от несправедливых оговоров и насмешек. В полдень мужики разошлись на обед и поспать в законный выходной. Зато женщины, провожавшие в поле коров, долго не расходились. Зашёл разговор как раз о мужиках-сплетниках.
- А знаете что, бабы, - сказала Варя,- давайте мы их проучим, пусть это всё на своей шкуре испытают!
- А как? Тут что-то придумать надо такое интересное!- загалдели женщины.
- Придумаем! Что мы, глупее их что ли? У меня есть план, слушайте!- и все тесно обступили Варвару. План был гениально прост и рассмешил присутствующих.


        Неделю спустя, собравшиеся на вечерние посиделки мужики, заприметили, что мимо них с гордым и независимым видом проходят деревенские бабы в сторону  берега. Когда же следом за ними, ни слова никому не говоря, даже не поздоровавшись, прохромала девяностолетняя бабушка Марфа, мужики озадаченно друг на друга посмотрели: что бы это значило? То ли от того, что некого было зацепить, то ли от того, что задумались над странным женским поведением, но разговор у них протекал как-то вяло, неохотно, а потом и вовсе прекратился.

 И наступило непривычное молчание. Всех волновала только одна мысль: что же всё- таки задумали женщины? Но почему-то никто не решался озвучить догадки вслух. И в друг мимо них на всех парах пронеслась Коша, и тоже в сторону берега.
- Эй, Кошка! А где все? Ты куда бежишь? Что у вас там, на берегу, а?
- А, это…- Коша остановилась, пожала плечами,- так у них там сходка какая-то.
-Чего? Сходка? А почему без нас?- загалдели мужики.
- Да не знаю я точно. Женское собрание у них,- она равнодушно зевнула и пошла домой спать.


- Что за женские штучки! Собрание выдумали какое-то!
- И без нас! Что-то тут не так! Заговор против нас замышляют, точно!
- А вот пошли, разгоним их по домам! Пусть узнают, как сходы устраивать!
- Тихо, тихо, мужики,-успокоил воинствующую компанию Матвей,- мы сделаем не так. Сейчас мы тихонечко прокрадёмся на берег и послушаем, что они там говорят, а потом уж напугаем их. Идёт?
- Идёт, идёт!- хором поддержали его мужики, и тихонечко, друг за дружкой, двинулись в сторону реки.


       Катя, подсмотревшая с веранды, что все ушли, тихонько вышла из дому, и огородами побежала на берег. А там женщины расстелили на берегу скатерти и клеёнки, выложили на них много всякой еды, и даже сладкую наливку поставили. А у большого камня полыхал огромный костёр, освещая красивые и загадочные в ночной тьме лица женщин. Когда запыхавшаяся Коша влетела на берег и шепнула Варе на ухо «идут», та накинула ей на плечи куртку и приказала:
- Сядь так, чтобы не узнали.Остальным подала знак: приготовиться.


        Разговор на берегу шёл простенький: об огородах, об урожае, о домашних делах, детях, и так далее. И только тогда, когда тявкнула Матвеева Моська, пришедшая сюда с его женой , и умчалась в темень, женщины поняли: пора. Словно не заметив исчезновения собаки, они сели в кружок, разлили по стаканам наливку,  и Варвара произнесла тост:
- За нас, бабы. За нашу нелёгкую бабью долю, пусть она станет у нас хотя бы чуть получше и полегче.


- Ишь ты, наливка, еда, жрать хочется!- зашептал, потирая заурчавший живот, Матвей, отпихивая от себя собачонку, которая пыталась лизнуть хозяина в нос.
- Тише ты!,- одёрнул его Колька Шелестов,- пожрёшь потом! Слушай, что тут происходит!
- Вот стерва, наливку принесла,- выдохнул на ухо Матвею Спиридон,- а мне не даёт, говорит, нету!
Колька ткнул его в бок, и Спиридон обиженно засопел.


        Расположившимся полукругом возле женского табора мужчинам хорошо было видно и слышно, что делается и говорится возле костра. Жёны их, естественно, не видели, но догадывались, где они находятся. После выпитой наливки женщин потянуло на откровенность.
-Девки, - сказала Марья, жена Спиридона,- не знаю, как у ваших, а у моего вот такой,- и она показала пальцами, какой, и что-то произнесла в полголоса наклонившимся к ней женщинам. Громкий смех, раздавшийся в ответ на слова Марьи, обеспокоил  Спирьку, он заёрзал на месте, мучаясь в догадках, что имела в виду его жена.


-Так ты у нас гигант половой! Видел, как она показала мизинец! – фыркнул Лёшка, ближе всех лежавший к костру.
- Тише вы!
- Совсем продыху не даёт, окаянный!,- продолжала Марья.- Всё ему не так, не эдак. Еда не нравится, в постели не нравится, надоел до смерти, брошу его и уеду к маме на Урал!
- Слушай, а мой , думаешь, лучше? – вступила в разговор жена  Мишки Перепёлкина.
 - Леной, как палка, никуда с места не сдвинуть! Второй год крыша течёт на сарае, хоть сама лезь на тую крышу! А ещё…,- она тоже шёпотом что-то сказала, и снова все громко засмеялись.


- Вот курица, что она им такое сказала, что они все ржут?! – завозмущался Мишка.
         Мужикам казалось, что их жёны выворачивают наизнанку всю их интимную жизнь, причём, в таком свете, что они в ней выглядят не самым лучшим образом. Услышать, что о них говорят шёпотом, они не могли, поэтому терялись в догадках и бесились. И в то же время было неприятно, что над ними потешаются, и завтра эти подробности станут достоянием всей деревни – известно, что у баб-то язык длинный!
Даже не дождавшись конца деревенской женской «сессии», мужчины стали молча подниматься с земли и по одному уходить восвояси.


        Заседание женское затянулось за полночь. Вернулись домой полностью удовлетворённые выплеснутым раздражением за все проблемы и неприятности семейной жизни, без обиды и зла на своих мужчин. С самого начала знали, что сходка носила воспитательный характер. Никто из мужчин не спал в ту ночь, но все притворялись спящими: так было удобнее, да и скандалить расхотелось…


        Утром очередного воскресенья на брёвнах никого не было. А в понедельник  вечером Варвара, вернувшаяся из города от сына, которого ездила навестить, обнаружила новенький забор вокруг своей усадьбы. Не веря своим глазам, она обошла участок и даже потрогала ровные досочки забора. Всё было сделано на совесть! Гадая, кто бы это мог сделать, она вышла на улицу. И тут выскочила Коша из своего дома, бросилась к ней и радостно затараторила:
- Ой, тётя Варя,  что творится, что творится! Бабушке Марфе сена накосил кто-то для козы, а тёте Любе огород с картошкой выпололи, и вообще!... Ой, а у тебя забор новый!- и, радостно засмеявшись, крутанулась на одной ножке и побежала дальше по улице.


        В этот день многие были удивлены изменениями в собственном хозяйстве. Собираясь у колодца, женщины шептались и смеялись: помогло ведь! Мужики наконец-то занялись полезным делом. Но, если замужние знали, кто работал на своём дворе, то догадки о тайном «спонсоре» Варвары были безрезультатны, долгое время никто не знал о таинственном работнике.


       Но в один из осенних вечеров Варя, вернувшись с фермы пораньше, застукала в своём огороде незнакомого мужчину, который вскапывал заросшие травой картофельные   грядки.
Тихонько взяла в  руки   длинный шест, стоявший у колодца, подкралась поближе и, недолго думая, огрела им мужика по спине изо всей силы.
- Ах, ты, гад, картошку мою копаешь?! Я тебя сейчас накормлю, и картошкой, и ботвой!- и грозно двинулась в его сторону, сжимая в руках шест.


Мужик от неожиданности    упал на землю, потом схватился рукой за поясницу и застонал:
-Вот дура! Нужна мне твоя картошка, у меня своей - завались! Помочь тебе хотел, горемычной!
Он повернулся к Варьке лицом, и тут она узнала в нём  нового зоотехника, которого три месяца назад прислали в колхоз взамен ушедшего на пенсию Кузьмича.
-   Ой, Виктор Иванович, да как же это я тебя так огрела! Что ж ты раньше повернуться-то не мог! Прости ты меня, дуру, не признала!


        Виктор Иванович, кряхтя и потирая спину, ответил:
-Так ведь, Варя, я тебя не видел, а то повернулся бы, я ведь не ворую.  В самом деле, помочь хотел, да тайно, чтоб сплетен никаких не было вокруг тебя.
 
- Эх, Виктор Иванович! Не боюсь я никаких сплетен уже давно, ничем меня не испугаешь.
Пойдём, я хоть спину тебе чем-нибудь разотру, а то разболится, не дай Бог.


         Спустя полчаса они, раскрасневшиеся от горячего чая и водки, сидели за столом у Варвары и хохотали, вспоминая своё приключение. Много чего узнала Варя о Викторе: что вдовец, бездетный, уехал подальше от дома в поисках счастья и лучшей доли. И что очень ему нравится у них в деревне: люди хорошие, добрые, работящие. И Варя как-то незаметно для себя рассказала всё ему о себе.


- А я сразу тебя заприметил, когда на ферму пришёл,- сказал Виктор,- ты была самая белоснежная, и коровы у тебя такие чистые, ухоженные. Вижу, что животных любишь. Мне бы такую жену, как ты!- вдруг выдал он, чем смутил Варьку совершенно.
     Через месяц она сдалась, они расписались и стали жить вместе. А спустя год у Вари и Виктора родилась  крохотная глазастенькая девочка, их  поздняя родительская радость .


        В деревне всё переменилось к лучшему. Мужики по – прежнему собирались на брёвнах, курили и обсуждали деревенские и домашние дела, но сплетен от них уже никто не слышал больше ни в чью сторону.  Однако…


     Однако, втайне каждый их них хотел бы знать, что в тот вечер говорили о них их жёны на берегу, какие тайны выдавали друг дружке…